– Не сейчас. Подожди, пока вернется его светлость.

– Бьюла знает… раз… два… три секрета, – не унималась девочка.

– Ты должна молчать об этом, – предупредила ее Арабелла, – а не то твои секреты больше не будут секретами.

– По-моему, ей лучше, – заметил возвратившийся к этому времени маркиз.

– Должно быть, девочка потеряла сознание от удара, – ответила Арабелла. – Если теперь она немного посидит, все будет в порядке.

– Может, отнести ее в замок и послать за доктором? – предложил маркиз.

– Бьюла… хочет… плескаться! – настаивала девочка.

– Честно говоря, мне кажется, с ней нет ничего серьезного, – решительно проговорила Арабелла. – Думаю, она совсем оправилась, хотя, признаться, вначале я очень испугалась.

– О… правилась, – повторила Бьюла. Маркиз улыбнулся.

– Сдается мне, что обе вы большие притворщицы.

– Притвор… щицы? – с округлившимися от удивления глазами переспросила Бьюла.

– Она не знает этого слова, – быстро объяснила Арабелла. – Давайте отведем ее к озеру. Чем скорее она забудет о случившемся, тем лучше!

– Бьюла… плескаться!

Маркиз взял ее на руки:

– Тогда пошли.

Он устроил девочку у кромки озера среди маргариток и показал, как нужно кидать камешки, чтобы от них шли круги по воде, а сам растянулся на земле под дубом.

– Должен признаться, лежать вот так на солнце очень приятно. Даже несмотря на то, что благодаря вам моей карьере в высшем свете пришел конец.

– Какова же моя заслуга в этом?

– Утром я получил известие, что принц-регент и леди Хертфорд желают сегодня почтить своим присутствием Меридейл-Хаус. Видите ли, очень сложно объяснить его королевскому высочеству, что у его поданных могут оказаться более интересные занятия!

– Его высочество будет гневаться на вас?

– Скорее почувствует себя уязвленным. Принни всегда испытывает уколы ревности, когда умы его подданных заняты чем-то другим, кроме него самого.

– Довольно эгоистично с его стороны.

– В этом весь его высочество! – улыбнулся маркиз. – А если вы будете говорить подобные вещи, вас посадят в Тауэр и отрубят голову.

Арабелла рассмеялась: слова маркиза показались ей забавными.

– Совсем забыл, – быстро спохватился маркиз, – что такая серьезная, начитанная молодая особа, как вы, не поверит высокопарным высказываниям.

– Слишком много испытаний свалилось на меня сегодня, чтобы бояться быть обезглавленной! Вам известно что-нибудь о разбойниках, которые хозяйничают на хертфордширской дороге? Как вы думаете, лорду главному судье ничто не угрожает?

Маркиз с любопытством посмотрел на Арабеллу, скромно устроившуюся рядом с ним на траве.

– Разумеется, его светлость в полной безопасности, – уверенно заявил он. – Откуда в вашей головке подобные фантазии?

– Увы, это правда.

– Я слышал об этих людях, – признался маркиз, – но мне всегда казалось, что слухи о них сильно преувеличены. Говорят, и на улицах Лондона шалят разбойники, но я никогда не удостаивался внимания с их стороны.

– Возможно, вы не выходите из дома без сопровождения. Однако, уверяю вас, хертфордширские бандиты очень опасны. Разговоры об их бесчинствах идут уже давно.

– Тогда пусть пеняют на себя, если скажут мне "кошелек или жизнь"! Я без малейшего сожаления прострелю дырку в любом.

Арабелла вздохнула. Другого ответа от маркиза она и не ждала. И Джентльмен Джек, готовый стрелять наверняка, тоже.

– У вас есть с собой пистолет? – спросила она.

– Сейчас, когда вы заговорили об этом, я вспомнил, что оставил оружие в карете его светлости. Ну да ладно! Может, мой пистолет послужит ему защитой.

– Его руки слишком дряхлы и немощны, чтобы держать оружие.

– Что за кровожадная девчонка! Мне кажется, вы втайне надеетесь, что эти ваши разбойники нападут на судью. Хотите пари? Ставлю пятьсот фунтов против венка из маргариток, который вы плетете, что он благополучно доберется до Лондона.

Отдав должное простому способу заработать деньги, Арабелла все-таки отрицательно покачала головой.

– Этот венок для Бьюлы, – сказала она. – И кроме того, я не одобряю в женщинах страсть к азартным играм.

– Мои друзья ни за что не согласятся с вами. Риск при игре в фараон приятно щекочет им нервы.

– Нет ничего бессмысленнее азартных игр, – резко бросила Арабелла, вспомнив, как после смерти отца его карточные долги оставили матушку без гроша за душой.

– Эх вы, пуританка! – уколол ее маркиз. – Неужели вам хочется, чтобы жизнь оказалась лишенной всех удовольствий?

– Разве для вас не существует иных радостей, кроме как швырять на карточный стол деньги, которые могли бы помочь другим людям или приумножить вашу собственность? Всегда существует опасность, что из-за вашего проигрыша будет страдать кто-то другой.

Маркиз удивленно молчал.

– Как говорится, устами младенца… – наконец сказал он. – Вы правы, разумеется, вы правы. Но, черт возьми, кто бы мог подумать, что мне придется выслушивать нравоучения в моем собственном парке.

– Простите.

– Не извиняйтесь. Это было хоть и неожиданно, но бодряще. Вы полны сюрпризов, Арабелла! Клянусь, на целом свете нет второй такой, как вы.

Арабелла посмотрела в его сторону. "Как легко с ним разговаривать", – подумала она.

– Вы очень красивы, Арабелла, – медленно начал маркиз таким тихим голосом, что девушка едва слышала его. – Интересно, какой вы станете, когда вырастете? Сейчас вы напоминаете сошедшего с небес ангела. Много ли пройдет времени, прежде чем вы утратите свою нынешнюю чистоту и невинность?

В словах маркиза было нечто, отчего Арабелла густо залилась краской и отвернулась. Маркиз же, словно догадавшись, что сказал слишком много, внезапно перевел разговор на другую тему.

– Знаете, что мы сейчас сделаем? Я вернусь в замок и поищу для нас средство передвижения. Может, фаэтон уже исправен. Если же нет, в конюшне наверняка что-нибудь найдется. У моего отца было множество всяких экипажей… Одному Господу известно, что с ними стало!

– Бьюла будет в восторге от катания!

– Я скоро, – пообещал маркиз, поднимаясь с земли. – Нужно еще написать принцу-регенту, что непредвиденные семейные обстоятельства не позволили мне оказать ему гостеприимство в Меридейл-Хаусе.

– И он поймет?

– А что ему еще остается делать? – вопросом на вопрос ответил маркиз, и в глазах его заплясали озорные огоньки. – Не могу же я быть одновременно и здесь, и в Лондоне. По-моему, это ясно любому, даже Бьюле.

– Бьюла… хочет… камешки, – закричала девочка, услышав свое имя.

– Сейчас, сейчас, – пообещала Арабелла.

– А вы потихоньку идите к аллее, – сказал маркиз.

Он быстрым шагом пошел по направлению к замку, а Арабелла осталась возносить небесам благодарственную молитву. Пусть разбойники ждут свою добычу, на сей раз маркизу удалось ускользнуть от них. Ей же теперь предстояло самым тщательным образом объяснить все мисс Харрисон, чтобы у Джентльмена Джека не появилось даже и тени подозрения, что поступок маркиза мог быть вызван чем-то иным, кроме искренней заботы о сестре.

Глядя вслед маркизу, Арабелла видела возвышавшиеся над деревьями каменные башни. Замок представал невыразимо величественной громадой, и не верилось, что за его неприступными стенами разливается удушливый страх. Ее нисколько не удивляло, что рассказы о разбойниках оставили маркиза равнодушным: он поверил бы в происходящее только в том случае, если бы сам услышал, как Джентльмен Джек говорит о своих зловещих планах.

Внезапно трава, деревья, замок поплыли у Арабеллы перед глазами и скрылись в какой-то темной пелене. От страха, железным обручем сжимавшего сердце и не дававшего вздохнуть полной грудью, хотелось кричать во весь голос. Нет, решила девушка, это было бы самое настоящее малодушие, и отец ни за что бы не одобрил его. Она должна бороться, пусть даже это будет борьба в одиночку, за маркиза, за тех, кого придавила железная рука Джентльмена Джека.

– Господи, помоги мне! Прошу Тебя! – взывала Арабелла к небесам, и какое-то непостижимое чувство подсказывало ей, что ее молитвы будут услышаны.