— А вы даже и не узнаете об этом. Дело будет между нами: я и повар сговоримся и… Кстати, ваш повар — хороший кулинар? Я терпеть не могу этого массового «харча», как в забегаловках…

— Наш повар — специалист-диетолог.

— Какой, какой специалист?

— Диетолог. Он имеет образование в масштабе…

— Ну, это — его дело, какие у него там масштабы. А лично я люблю покушать и надеюсь, что у вас… За те деньги, что я заплатила за путевку, знаете ли, можно давать отличный блюдаж!

— Что давать?

— Я говорю: блюдаж. Что вы, не знаете этого слова? А еще специалист, доктор… Ну, ладно. Скажите мне: в какой корпус вы меня поселите? И потом: нельзя мне пожить одной в палате? Терпеть не могу жить с малознакомыми бабами…

— Но поймите же, гражданка, что вам нельзя оставаться у нас!

— Нет уж, если я приехала сюда, истратилась, так я здесь останусь во что бы то ни стало! Какие у вас есть развлечения для больных? Ну кино будет, это я и без вас знаю. А как насчет танцев? Площадка приличная есть? Паркет или — как в парках — гудрон?

— Танцев у нас нет: не те больные.

— Хорошее дело!.. Так как же ваши больные развлекаются?

— Процедурами развлекаются.

— Да?.. Это забавно… А что за процедуры? — хотелось бы знать.

— Разные… уколы, например…

— Нет, этого я терпеть не могу. Чтобы за мои деньги меня бы еще кололи… Ни за что! А еще что?

— Грязь у нас есть.

— А где ее нет? Вы поверите? — даже у нас в доме такая развелась склока, такая грязь… Эта — из восьмой квартиры — ну, Спиридонова — так она приревновала, знаете ли…

— Я имею в виду лечебную грязь. А про ваш дом слушать, извините, мне неинтересно…

— А кому это может быть интересно? Весь дом ходит ходуном из-за одной мерзавки…

— Нда… Так вот: придется вам возвращаться обратно.

— Вы что, смеетесь?! Я столько времени добивалась этой путевки, такие перенесла хлопоты… Если бы вы знали, кого мне пришлось поставить на ноги, чтобы попасть к вам… Это, наконец, вопрос самолюбия!

— Да поймите вы: ваше место нужно воистину больному человеку!

— Вы еще, между прочим, меня не осматривали. Ничего неизвестно. Может, я побольнее всех этих ваших почечников!

— Тогда предъявите курортную карту.

— Да что вы заладили «курортную карту, курортную карту»!.. У меня с собою мои почки… я вся здесь, в конце концов! При чем здесь — карта? Лечить-то вы будете не карту, а меня!

— От чего лечить?

— От чего надо, от того и будете лечить. Например, я думаю, что у меня миски не в порядке.

— Какие миски?

— Почечные. У одной моей приятельницы было воспаление этих мисок, и она мне рассказывала, что с ней происходит. Так у меня — буквально то же самое бывает…

— Вы, вероятно, имеете в виду почечные лоханки?

— А не все ли равно? — миски, лоханки, окарята там, кастрюли… Важно, что у меня есть чего лечить!

— И все-таки мы нe можем вас принять.

— А я ведь жаловаться буду!

— Ваше право.

— Раз вы признаете мои права, почему же вы не хотите признать мою путевку?

— По-моему, я достаточно ясно сказал: потому что ваш профиль не подходит к нашему санаторию.

— Вон как! Оказывается, здесь выбирают больных по профилю! Кстати — у меня не такой уж дурной профиль. Мне даже говорили, что именно в профиль я похожа на одну греческую богиню — не помню сейчас ее фамилии, но…

— Простите, я имею в виду профиль вашей болезни.

— Чего только человек не придумает, чтобы отказать! У болезни, видите ли, есть профиль… Короче говоря: куда вы меня помещаете?

— Никуда. Возьмите вашу путевку.

— Не возьму.

— Тогда мы перешлем ее сами.

— Только попробуйте! Вы еще не знаете, какие у меня связи… Вас за это так могут стукнуть, что не только ваши почки, а весь ваш организм очутится бог знает где! Да, да, да! Вы здесь тоже не останетесь! Это я вам обещаю! Для меня это вопрос самолюбия!

— Охотно верю. А для нас это — основной вопрос нашей работы: в санатории должны лечиться те, кто действительно болен.

— Опять двадцать пять! Неужели я должна все сначала?..

— Нисколько. Наша беседа окончена.

— Нет, это только вам так кажется, что окончена. Вы еще пожалеете, что пренебрегли моими болезнями и моей путевкой! Вы еще пожалеете!

— Да, я знаю: для вас это вопрос самолюбия… Попрошу следующего!

Вставая, сердитая гражданка ногой отталкивает кресло метра на четыре и напролом идет к двери, чуть не опрокинув больного, который спешит подойти к врачу. Лицо ее пылает от ярости, губы шепчут что-то непонятное, но, очевидно, очень грозное, и все вокруг сторонятся, чтобы не попасть под этот разъяренный танк…

Здравствуйте, товарищ предфабкома!

— А-а!.. Строитель! Прошу, прошу! Что скажете? Скоро вы нас будете вселять?

— Вот я по данному вопросу как раз и пришел… В отношении корпуса номер семь…

— Дааа… давно бы уж пора вам закончить с этим корпусом…

— А я — про что? Именно в таком смысле и хочу вас информировать, что давайте же, вселяйтесь в этот пресловутый корпус!

— Хорошее дело — «вселяйтесь»! Будто это от нас зависит… Мы же с вами на той неделе ходили по всем подъездам… Там еще — работы и работы!

— Мммм… ннне совсем так, товарищ председатель фабкома…

— Вы — что? — поднажали за эту неделю, — да?

— Ну, и поднажали, безусловно, и потом, вообще… А что, собственно, вас так тревожит в этом седьмом корпусе?

— Здрассте! Мы же говорили в тот раз: и водопровод еще не подключен даже…

— Сегодня — не подключен, завтра подключим. Это — не принципиальный момент. Главное — что? — здание крепко стоит на своем фундаменте. Отделка заканчивается. Те же там фундамент, крыша, переборки, межэтажные перекрытия имеются… Значит, можно — что? — вселяться с богом, как говорили в старину!

— Пожалуй, в старину в такой незаконченный дом никогда не вселялись бы. На той неделе там даже перил еще не было на лестницах. Теперь-то хоть появились?

— Кто? Перила? Ей-богу, это не принципиальный момент. Сегодня, допустим, — нет, а завтра появятся. Тут надо вот о чем думать: если мы с вами составим такое соглашеньице, что-де фабричный комитет считает, в основном, работу по возведению седьмого корпуса законченной…

— Как же — законченной?!

— В основном, в основном! — я говорю… Подписываем мы с вами такое соглашеньице, и тогда нам не страшны бюрократы из архитектурного управления, которые, безусловно, будут рады придраться к любому пустяку…

— Вы знаете? А мы как-то не боимся этих, как вы их называете, «бюрократов»…

— Товарищ председатель! Как же вам не совестно?! Мы с вами работаем вот уже третий год…

— Да, затянулась ваша работа…

— «Наша» — вы говорите?

— Нет, — ваша. Вам давно бы пора уже сдать корпус.

— А я о чем? Исключительно о том, чтобы как можно скорее отдать вам все сорок пять квартирок, как миленькие…

— Какие же они «миленькие», если они не достроены еще?

— Это не принципиальный момент. Чего вам там не хватает?

— Опять двадцать пять! Вон вы сами признались, что вода еще не подключена. Газу нет. Отопление, наверное, не опробовано…

— Ну, не опробовано. И что? Долго ли его опробовать? Затопил котел — и пожалуйста…

— Да, затопил котел, а где-нибудь прорвет систему… водою зальет…

— На вас не угодишь, товарищ предфабкома: то вам не нравится, что воды нет, а то вы недовольны, что вода прольется… Не принципиально как-то получается.

— Зато у вас, я вижу, очень принципиально.

— Факт. А как же?!

— Да, и принцип у вас такой: сбыть с рук недостроенное здание.

— Ну, зачем же так резко?.. У нас с вами — товарищеская беседа: я вам — свое мнение, вы мне — свое…

— А мое мнение, между прочим, такое: мы наших людей в дом, где нет еще элементарных условий, вселять не станем…