Полчаса спустя командир семнадцатой Базы окончательно выдохся. Решив больше не отвечать ни на чьи вызовы, хоть самого Командующего, Руснаков покойно развалился в кресле и отхлебнул давно остывший кофе.

Когда все это кончится, думал он в отчаянии. Когда наконец прекратится эта проклятая война. Но ведь даже не известно, как выглядит противник!.. И как командовать Базой в таких свинских условиях? Сверху – требуют, и всем наплевать, возможно ли выполнить эти требования или нет. Снизу – жалуются на безобразия и сами же безобразия творят… Пьянствуют, играют в карты, кажется, даже морду друг другу втихаря бьют… Какие тут уставы?! Как поддерживать образцовый порядок с такими свиньями?.. И в то же время жалко их, сволочей, – ведь не жалея себя, свой долг перед Землей выполняют, и в бою еще ни один не струсил, хотя я-то знаю, как это страшно, когда на тебя со всех сторон наваливаются спейсеры противника, и черные трассы жадно нащупывают тебя, и ты знаешь, что когда-нибудь они все-таки вспорют корпус твоей машины…

Нет, думал Руснаков. Надо подавать рапорт об отстранении меня от обязанностей командира… «Командора», как эти черти полосатые зовут меня за глаза – а некоторые и в глаза тоже… Если сегодня не захватим «калошу» в плен – не откладывая накатаю рапорт. Хватит, накомандовался!.. Отпустят – вернусь на Землю, куплю коттеджик где-нибудь подальше от цивилизации, буду каждый день с удочкой на берегу какой-нибудь уютной речушки сидеть… А не отпустят – рядовым спейсером буду летать… кем угодно пойду, хоть сервистом!..

От этих мыслей Руснакову полегчало. Полегчало настолько, что в течение следующих двух часов он разделался с массой мелких и крупных «головных болей», успевших накопиться за последние сутки. Подписал двенадцать приказов, пятьдесят похоронок и тридцать два представления к очередным и внеочередным званиям и наградам. Утвердил графики боевого дежурства на следующий месяц. Не вчитываясь, подмахнул какие-то планы, отчеты, докладные записки…

Параллельно с этим он ответил еще на десять вызовов из Главного штаба и на двадцать – по внутренней связи. Несколько раз сам вызывал по прямой связи своих подчиненных…

Опомнился Руснаков лишь тогда, когда вдруг обнаружил, что перед ним нет больше ни бумаг, ни комп-кардов.

И тотчас же в дверь постучали, и в кабинет ввалился старший «группы захвата» спейс-майор Коля Мефедов. Командор мигом забыл о всякой рутинной чепухе – в том числе и о своем намерении написать рапорт.

Лицо у Мефедова было черным и отекшим от многократных перегрузок. На этом темном фоне ярко-красным пятном выделялись губы, словно Мефедов старательно намазал их помадой, однако на самом деле губы у майора были просто искусаны до крови.

Коля вошел и, не спрашивая разрешения, сразу же уселся.

– Извините, Яков Андреевич, – с трудом ворочая лепешками-губами, проговорил он. – Ноги совсем не держат – за время полета отвыкаешь от Гравитатора.

Руснаков сглотнул горькую слюну.

– Рассказывай, Коля, – потребовал он.

И Мефедов стал рассказывать.

Сегодня они летали на «свободную охоту» уже в девятый раз. Их было семеро – из числа самых опытных интерсепторов Базы. В соответствии с задачей они прочесали те секторы, где можно было встретить одинокий спейсер Чужаков. После трехчасового блуждания по космосу, когда начинало резать глаза от вглядывания в обзорные экраны, группа наконец наткнулась на Пришельцев, которых было трое. После «переговоров с помощью пушек», по выражению Мефедова, удалось ликвидировать двоих Чужаков, потеряв, правда, со своей стороны Сашу Геккерева, а третью «калошу» они «взяли под ручки» по схеме: по двое справа и слева, один – сзади сверху и один – сзади снизу. Затем, указывая маршрут лазерными очередями, повели Чужака на Базу. У Пришельца не было шансов выскользнуть из «клещей», но на траверзе последнего радиобуя он вдруг врубил форсаж, в мгновение ока превратился в точку, а затем и вовсе исчез с экранов… Коля, правда, выпустил вдогонку Чужаку две гамма-ракеты, но они скорее всего так и не нагнали «калошу» и благополучно ушли в направлении созвездия Bera…

– Представляете, Яков Андреевич, – возбужденно говорил Мефедов, – каким было у него ускорение?!. Я тут успел прикинуть на бортовом расчетчике – не меньше двадцати семи «же»!.. Вот вам и «калоша»!

– Да уж, – пробормотал Командор. – Пилота как пить дать должно было расплющить в лепешку… Во всяком случае – нашего пилота. Вообще-то не ты первый, Коля, обращаешь на это внимание…

– А отсюда следует, – продолжал Мефедов (видно было, что ему очень хочется спать), – что либо у Чужаков такие противоперегрузочные устройства, которые нам и не снились, либо…

– Пилота в кабине не было, – закончил его мысль Руснаков. – Или был, но не живое существо, а робот. Железная башка, стальное тулово… И еще сотню других предположений можно выдвинуть на основе этого факта. Например, что Пришельцы вообще не подвержены воздействию силы тяжести в силу специфического устройства своего организма… Только проверить все это пока можно лишь одним путем – отловить живьем одного из этих гадов вместе с его «калошей». Для чего вас, собственно, мы и посылаем.

– В следующий раз, – уже почти сквозь сон пробормотал Мефедов, – мы постараемся, Яков Андреевич… Придется слегка повредить Чужака, а потом брать его на буксир. Другого выхода мы с ребятами не видим. Правильно я мыслю?

Руснаков вздохнул.

– Иди-ка ты спать, мыслитель, – посоветовал он вовсе не командирским тоном. – Можешь дрыхнуть шестьсот минут, разрешаю. А завтра – как обычно, на вылет…

Коля поднялся и, пошатываясь, побрел к двери. Затем вдруг остановился и сказал: – Командор, вместо Сашки теперь в группу надо кого-то другого назначать.

– Кого ты предлагаешь?

– Может быть, Светова?

– Нет, – отрезал Руснаков. – Кого угодно, но только не его!

– И что он вам так ко двору не пришелся? – задумчиво проговорил Коля. – Пилот он классный, а прозябает без дела вот уже целую неделю после отпуска…

– Все, хватит, – оборвал его Руснаков. – Разговор окончен. Иди, Коля, иди…

– И не просто иди, да? – осклабился Мефедов и хлопнул дверью.

Командор немного посидел, барабаня пальцами по пульту, потом вызвал на связь подполковника спецслужбы Кирилла Эмова, которого на Базе с упрямой неприязнью называли не иначе как Особист.

– Как там твой подопечный? – осведомился Руснаков, когда на экране возник острый профиль Эмова.

Прежде чем ответить, Эмов покосился на индикатор секретности.

– Пока по нулям, – сказал Кирилл. – А что?

– Хочу завтра задействовать его на задание, – вкрадчиво проговорил Руснаков. – Как смотрит на это гроза шпионов и предателей?

– Как гроза шпионов и предателей, я тебя не слышал, Андреич, – усмехнулся Особист. – Ты за ознакомление с секретным предписанием расписывался?

– Расписывался.

– Помнишь, о чем там говорилось?

– У меня память плохая, – соврал Руснаков.

– Пей на ночь йод, – посоветовал Особист. – А содержание той депеши могу тебе напомнить. Держать объект под негласным наблюдением… не использовать на обычных заданиях. В случае отсутствия каких-либо аномалий в поведении объекта обеспечить его вылет по индивидуальному плану для выполнения особого задания, а также обеспечить группу прикрытия… Поэтому, Андреич, советую задействовать завтра кого-нибудь другого, а нарушать предписание я тебе очень не советую, командир.

– Не пугай ты меня, советничек, – добродушно отозвался Руснаков, – а то коленки дрожат… Помню я это дурацкое предписание. Только какого черта я должен всякие глупые отговорки придумывать для парня? У меня уже фантазия исчерпана: и под домашний арест я его сажал, и по моему приказу наш Аспирин Светова на медосмотре заваливал, и сервисты, опять же по моей указке, все никак не могут довести до ума его машину… А завтра что я ему скажу? Что некие дяди с Земли велели поставить его в угол, а за что – говорить не велели?! И ведь самое интересное, что я действительно понятия не имею, почему он сидит под твоим наблюдением целую неделю! Ведь у нас каждый спейсер – на вес золота!.. Как ты думаешь, что этот парень мог натворить на Земле, что попал под колпак спецслужбы?