После завтрака Рут спустился в холл и, выходя из лифта, нос к носу столкнулся с корреспондентом, который брал у него одно из первых интервью. Этот корреспондент, маленький, рыжий, отвратительно назойливый, запомнился, и Рут мгновенно узнал его. Корреспондент тоже конечно узнал капитана, но на этот раз попытался избежать встречи. Испуганно скосив глаза, он шмыгнул в лифт, сделав вид, что очень торопится. Однако Рут поймал его за рукав и успел вытащить из лифта, прежде чем двери задвинулись.
— Ах, это вы, капитан Доррингтон, — растерянно пробормотал корреспондент, стараясь не глядеть на Рута. — Очень рад, но, простите, я безумно занят. Тороплюсь…
— Успеете, — сказал Рут, беря его под руку. — У меня для вас кое-что интересное. Пожалуй, даже… сенсационное. Не пройти ли нам в бар?
— В другой раз, капитан. Ей-богу, я очень тороплюсь. Я вам позвоню попозже…
Он сделал попытку освободиться, но Рут не отпустил его локтя.
— Вас больше не интересуют сенсации?
При слове «сенсации» корреспондент искоса глянул на Рута:
— Какие еще сенсации, капитан… Если что-нибудь об экспедиции на Плутон…
— Нет. Отойдем в сторону, я расскажу.
Не выпуская локтя корреспондента, Рут отвел своего пленника в дальний угол холла и усадил в кресло.
— Выпьете что-нибудь? — Рут кивнул на стойку бара, возле которой застыли наготове роботы-официанты.
— Нет, благодарю. Говорите скорее, в чем дело, капитан. У меня действительно мало времени.
— При нашей первой встрече вы были более разговорчивы, любознательны, даже назойливы.
Корреспондент настороженно огляделся по сторонам:
— Что делать, капитан. В наше время все быстро меняется. Несколько дней назад вы сами были сенсацией. А сейчас…
— Сейчас?
— Сейчас я догоняю следующую сенсацию.
— Можно узнать, какую именно?
— О, с той, вашей, она не может идти ни в какое сравнение…
— Значит, сегодняшняя встреча со мной — удача для вас. Материал на первую полосу, как говорили в мое время. Хотите получить его?
— Смотря, что такое.
— Преступление века!
— Э-э, этим сейчас не удивишь публику. Простите, я должен…
— Не отпущу, пока вы не выпьете со мной… Эй там, — Рут махнул рукой в сторону бара, — два крепких коктейля для меня и моего друга… — Он вопросительно глянул на собеседника.
— Меня зовут Бедж, — пробормотал корреспондент, беспокойно ерзая в кресле.
— Для моего друга Беджа. Быстро!.. — Рут повернул свое кресло и придвинул его вплотную против кресла корреспондента, отрезав тому все пути для бегства. Бедж понял это и, видимо, смирился. Он довольно спокойно взял бокал с коктейлем, принесенный роботом-официантом, откинулся в кресле и, сделав несколько глотков, вопросительно уставился на Рута.
— В Роктауне есть один ганг… — начал Рут.
— В Роктауне множество гангов, — поправил Бедж, отхлебывая коктейль.
— Я имею в виду ганг, который называет себя… — Рут сделал многозначительную паузу, — Высшим Советом Равных…
Бедж поперхнулся коктейлем и выплеснул часть содержимого бокала на свои светлые брюки.
— Бросьте эти шутки, капитан, — пробормотал он в промежутке между приступами кашля.
— А я не шучу, — возразил Рут. — Вы что, никогда не слышали о такой организации?
— Не слышал и не хочу слышать, пустите меня, — он попытался встать, но Рут не позволил. — Это дурацкая болтовня, капитан. И не советую вам начинать с кем-либо разговор на эту тему. Ей-богу, не советую…
— Но почему, Бедж?
— Все это чушь; ничего такого нет, — он испуганно оглянулся по сторонам. — Кто-то распускает дурацкие слухи… За это преследуют, капитан.
— Кто преследует?
— Власти… полиция…
— А почему вы так испугались?
— Я не испугался…
— Испугались, Бедж. Допивайте ваш коктейль! Допивайте и сматывайтесь… Я думал, вы честный журналист. Хотел дать вам в руки… сенсацию… А вы или притворяетесь, или ведете себя, как страус… Не знаю, сохранились еще эти птицы на Земле?
— Страусы?.. Кажется… В зоологических музеях…
— Раньше они жили на воле в степях и в пустынях. Охотники их быстро истребили, потому что страусы были глупы: при опасности прятали голову в песок… Как вы сейчас, Бедж. Вы и большинство ваших соотечественников. Вас убивают среди бела дня, а вы делаете вид, что ничего не происходит, и… ждете своей очереди.
— В больших городах преступность всегда была высока… Просто вы отвыкли, капитан, за те годы, что провели на Плутоне.
— Возможно. Я действительно отвык от многого. Но сейчас я говорю не о той преступности, с которой обязана бороться и в меру своих сил, вероятно, борется полиция. Я говорю о том, что незримо висит тут над всеми вами. Я еще не понял, что это такое, но ведь вы-то, кто прожил тут целую жизнь, должны знать… Что-то — перед чем бессильна полиция, официальные власти, может быть, даже само правительство. Если не хотите воспользоваться моим материалом, если боитесь, объясните мне по крайней мере, что это такое.
— Не знаю, о чем вы говорите, клянусь вам.
— Лжете, Бедж. Лжете, потому что струсили. Я-то вижу. Вы тут почти все стали трусами. Намекните по крайней мере, где найти смелого человека, смелого и честного, который мог бы мне объяснить.
— Что объяснить, капитан?
— То, что здесь происходит. Ну хотя бы — что такое Высший Совет Равных.
— Тс, — Бедж снова оглянулся. — Я же предупреждал… О некоторых вещах нельзя говорить и писать, чтобы… не возбуждать… паники. Ничего такого нет, уверяю вас… Какие-то дурацкие слухи. Кто-то пробовал пугать… Если хотите, это особый вид мистификации… Чтобы не возник массовый психоз, не разрешают говорить.
— Значит, вы не верите, что такая организация существует? И не только существует; она сильна и от нее, может быть, зависит многое, очень многое и в этом городе, и в целой стране?
— Я… н-нет.
— И никогда не слышали о ее делах ничего конкретного?
— Ну, вам могу сказать… Слышал кое-что… Наверно, все слышали… Но ведь это слухи, только слухи, ничего больше… Вот, чтобы их прекратить…
— А чтобы жертвами этой организации были конкретные живые люди?..
— Только слухи, капитан… Когда кого-то убивают в таком городе, как Роктаун, убийце выгоднее сослаться на некую мистическую организацию и отвести вину от себя… Знаю, как журналист, документально подтвердить существование подобной организации никогда не удавалось.
— А такие попытки были?
— Были… Вероятно, были… Раньше; до того, как запретили об этом говорить, писать.
— Неужели вы не слышали, что некая организация осуждает без всякого повода людей сначала на остракизм и забвение, а потом на смерть?
— Слухи разные… циркулировали… Раньше… Но только слухи, ничего, кроме слухов.
— Ничего, кроме слухов! Не могу поверить, будто вы, корреспондент публичных средств информации, никогда не видели хотя бы документов, рассылаемых от имени этой организации.
— Документов?
— Ну, писем, записок?
— Никогда, — в голосе Беджа прозвучала такая твердость и уверенность, что Рут внимательно посмотрел на своего собеседника. — Не верите мне? — Бедж в первый раз взглянул прямо в глаза Рута.
— Не знаю, — задумчиво сказал Рут. — Сейчас уже не знаю… До этого не верил… Но если действительно не видели, хотите посмотреть?
— Что именно?
— Письмо Совета Равных.
В глазах Беджа мелькнуло какое-то странное выражение: смесь страха, сомнения, подозрительности, острого любопытства — профессионального любопытства журналиста.
— У вас это с собой? — тихо спросил он и опять быстро оглянулся.
— Да.
— Действительно, похоже на сенсацию, — прошептал Бедж. — Покажите-ка…
— Вот, — сказал Рут, открывая бумажник. — Вот, — повторил он, запуская палец в секретное отделение. — Сейчас…
Бедж напряженно ждал, вытянув шею. На лице Рута появилось недоумение. Палец нащупал лишь эластичную поверхность кожи. Он заглянул в бумажник. В секретном отделении бумажника ничего не было.
