А ты его не видел?

Я гадов много видел, но того,

Что Еве дал запретный плод, — ни разу.

И твой отец его не видел?

Нет;

Ведь мой отец был соблазнен не змием:

Змий соблазнил лишь Еву.

О невинность!

Когда тебя или сынов твоих

Смущают жены чем-нибудь, что ново

И необычно, знай, что пред тобой —

Сам искуситель.

Слишком запоздали

Твои советы: змиям больше нечем

Жен искушать.

Но есть еще немало

Таких вещей, которыми и жены

Своих мужей и жен мужья способны

Вводить в соблазн: вам это надо помнить.

Я вам добра желаю, предлагая

Подобные советы, — я даю их

В ущерб себе… хоть правда, что не будут

Им следовать.

Мне это непонятно.

И к лучшему! Твой мир и ты так юны!

Ты мнишь себя преступным и несчастным —

Не правда ли?

Преступным — нет, но скорби

Я испытал немало.

Первородный

Сын первого из смертных! Твой удел

Жить во грехе и скорби, но Эдемом

Покажутся тебе твои несчастья

В сравненье с тем, что ты узнаешь вскоре,

А то, что ты узнаешь, будет раем

В сравненье с тем, что испытать должны

Твои сыны… Но нам пора на землю.

Ужели ты привел меня сюда

Лишь для того, чтоб показать мне это?

Не ты ли жаждал знания?

О да,

Но лишь затем, чтоб знание служило

Дорогой к счастью.

Если счастье в знанье,

То ты уж счастлив.

Прав же был творец,

Велевший не касаться древа знанья!

А если бы губительного древа

Не насаждал, еще бы лучше сделал.

Однако и неведение зла

От зла не ограждает. Зло всесильно.

Я этому не верю, нет! Я жажду

Душой добра!

А кто его не жаждет?

Кто любит зло? Никто, ничто.

Но в эти

Несметные и дивные миры,

Которые мы видели с тобою,

Пока не погрузились в царство смерти,

Не внидет зло: так все они прекрасны!

Ты видел их лишь издали.

Но даль

Могла лишь уменьшать их красоту:

Вблизи их красота неизреченна.

Но подойди к прекраснейшему в мире

И приглядись к нему.

Я это делал:

Вблизи оно еще прелестней.

Нет,

Тут есть обман. Скажи, о ком ты думал?

Я думал о сестре моей. Все звезды,

Вся красота ночных небес, вся прелесть

Вечерней тьмы, весь пышный блеск рассвета,

Вся дивная пленительность заката,

Когда, следя за уходящим солнцем,

Я проливаю сладостные слезы

И, мнится, вместе с солнцем утопаю

В раю вечерних легких облаков,

И сень лесов, и зелень их, и голос

Вечерних птиц, поющих про любовь,

Сливающийся с гимном херувимов,

Меж тем как тьма уж реет над Эдемом,

Все, все — ничто пред красотою Ады.

Чтоб созерцать ее, я отвращаю

Глаза свои от неба и земли.

Но если ты владеешь существом

Столь дивной красоты, то почему

Несчастен ты?

Зачем я существую

И почему несчастен ты, и все,

Что существует в мире, все несчастно?

Ведь даже тот, кто создал всех несчастных,

Не может быть счастливым: созидать,

Чтоб разрушать — печальный труд! Родитель

Нам говорит: Он всемогущ, — зачем же

Есть в мире зло? Об этом много раз

Я спрашивал отца, и он ответил,

Что это зло — лишь путь к добру. Ужасный

И странный путь! Я видел, как ягненка

Ужалил гад: он извивался в муках,

А подле матка жалобно блеяла;

Тогда отец нарвал и положил

Каких-то трав на рану, и ягненок,

До этого беспомощный и жалкий,

Стал возвращаться к жизни понемногу

И скоро уж беспечно припадал

К сосцам своей обрадованной матки,

А та, вся трепеща, его лизала.

Смотри, мой сын, сказал Адам, как зло

Родит добро.