К подъезду выстроилась вереница экипажей – сейчас должен был начаться разъезд.

Вот с крыльца стали спускаться их величества, сопровождаемые членами императорской фамилии.

На последней из ступенек государь споткнулся и чуть не упал – Кирилл Александрович едва успел схватить венценосного племянника за локоть.

Рядом с высокими, осанистыми дядьями его величество смотрелся совсем неимпозантно, словно шотландский пони среди чистокровных скакунов. Поистине неисповедим промысел Божий, подумал я. Из всех Романовых Господь зачем-то избрал именно этого, чтобы возложить на его некрепкие плечи тяжкое бремя ответственности за судьбу монархии.

Царственная чета поднялась в карету. Великие князья взяли под козырек, Ксения Георгиевна присела в книксене. Вид у ее высочества был гордый и надменный, как и подобает великой княжне.

Ради высочайшей аудиенции я нарядился в зеленую ливрею с золотым позументом. Получается, в последний раз.

Что-то оттягивало боковой карман. Я рассеянно сунул туда руку и нащупал книжку. Ах да, русско-английский лексикон, подарок мистера Фрейби.

Интересно, что думает проницательный англичанин о русском царе.

Я полистал страницы и составил вопрос:

– Вот ю синк эбаут нью царь?

Мистер Фрейби проводил взглядом раззолоченное ландо с камер-лакеями на запятках. Покачав головой, сказал:

– The last of Romanoff, I'm afraid.

Тоже достал словарь, англо-русский, забормотал:

– The article is out… «Last» is «posledny», right… «of» is «iz»…

И с непоколебимой уверенностью произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

– Последний – из – Романов.