Края террасы, простирающейся во всю длину сада, уставлены мраморными скульптурами и вазами, отделенными друг от друга померанцевыми деревьями. Внизу террасы расположились бронзовые статуи, а за ними – круглый бассейн с фонтаном, в котором плавали два прекрасных лебедя. По сторонам бассейна располагались цветники, где тоже были устроены бассейны, а за ними прекрасная каштановая рощица, в которой всегда царствовала прохлада. Вокруг этой рощицы были расставлены статуи, изображавшие Аполлона с музами.

Западная часть сада Тюильри очень правильно распланирована, а вот восточная его часть имеет совершенно другой вид. Здесь очень много живописно расположенной зелени, к тому же он богато украшен множеством раскинувшихся по всей его территории скульптур и художественных памятников, например, таких, как «Венера с голубкой», «Прометей» и «Фидий», «Лев со змеями» и другими.

Над главными воротами сада Тюильри когда-то стояли великолепные бронзовые кони – квадрига скульптора Лисиппа, бывшая некогда украшением собора Святого Марка в Венеции.

Раньше возле главного входа стояли два статных конных гренадера с обнаженными палашами, которые всем своим видом внушали даже чувство некоторого страха. А над главным входом в парк когда-то красовались огромные бронзовые слова: Liberte, Egalite, Fraternite (Свобода, Равенство, Братство), но накануне провозглашения Наполеона Бонапарта императором их сломали.

Сад Тюильри давно стал любимым местом отдыха парижан, поэтому он круглый год полон народу, с утра и до самого вечера. Любители искусства видят здесь много прекрасных скульптур, произведений старых и новых художников, французских и иностранных, оригиналы и копии – и все это было рассеяно по саду, даже в самых укромных его уголках. В иной стране эти произведения могли бы составить огромный и весьма любопытный музей, а в Париже они стоят под открытым небом.

Вокруг сада Тюильри нет зданий, здесь всегда много солнца, света и воздуха, а от Сены веет свежей прохладой. В бассейнах дети пускают кораблики; на железных стульях, расставленных вокруг бассейнов, сидят студенты с книгами, художники с мольбертами или просто отдыхают пожилые люди.

Город Исфаган издавна называли «жемчужиной Персии». Русский купец Федот Котов, побывавший в Персии еще в 1623–1624 годы, записывал в своем путевом дневнике: «Город большой и красивый. Царские дворцы построены так, чтобы ворота выходили на главную площадь. Ворота высокие, а над ними – расписанные золотые палаты».

В Исфагане сосредоточено много шедевров иранской архитектуры, которые созданы в основном в XVI–XVII столетиях, когда город стал столицей государства. Всех достопримечательностей солнечного Исфагана просто не счесть. Это и знаменитая мечеть Джанба с качающимися минаретами, поражающая своей архитектурной гармонией и причудливыми композициями из мозаики; это и мечеть Чагарбаг, украшенная изразцами разного цвета.

В ансамбль средневековых сооружений, обрамляющих одну из крупнейших в мире городских площадей, входит знаменитый дворец Али-Капу. Построенный в начале XVII века, он представляет собой семиэтажное здание (высота его 48 метров) оригинальной конструкции. С просторного балкона дворца персидские владыки наблюдали военные парады.

Каждый зал дворца имеет свой особый стиль и отличается богатством живописных и резных работ. Большой интерес во дворце Али-Капу представляет Музыкальный зал с его фигурными нишами, сделанными из ганча (смеси гипса и глины), которые создают прекрасную акустику.

Ровесником Али-Капу и его соперником является другой дворец Исфагана – сефевидский Чехель-Сотун (Сорокаколонный). Дворец представляет собой нарядную постройку с просторным портиком, который отражается в спокойной глади водоема. Хотя дворец и называется Сорокаколонным, колонн здесь всего двадцать. А все дело в том, что перед дворцом выстроен большой бассейн, и колонны, отражаясь в его воде, удваиваются в числе.

Чинаровые колонны дворца Чехель-Сотун высотой в 14,6 метра украшены зеркальной мозаикой. Средние колонны, расположенные по углам бассейна с фонтаном, опираются на мраморные базы в виде группы из четырех львов. Зеркальным стеклом декорирован и купол ниши в глубине портика, где помещается королевский трон.

Потолки многих залов дворца украшены полихромной росписью с золоченым узором, а на стенах изображены ландшафты и сцены охоты. Встречаются в живописном убранстве дворцовых залов и стенные росписи на исторические и литературные сюжеты. Составленные из глазурованных изразцов композиции, разнообразие декоративных элементов в украшении интерьеров дворца, сама его архитектура – все было призвано продемонстрировать мощь и величие сефевидского государства, способного воздвигать подобные дворцовые комплексы. Не случайно дворец Чехель-Сотун использовался сефевидскими правителями для приема иностранных посольств и проведения торжественных праздников и увеселений.

На мощь и величие сефевидского государства, которые были заложены в самом проекте этого дворца, должны были ориентироваться и художники при выборе живописных сюжетов для своих монументальных композиций. В основу одной из таких росписей – «Прием, данный шахом Тахмаспом I индийскому императору Хумаюну» – легли исторические события, происшедшие в 1530 году.

После смерти Бабура, основателя династии Великих Моголов, индийские владения унаследовал его сын Хумаюн. Многие историки отмечают, что Хумаюн был весьма образованным человеком, увлекался поэзией и астрологией, был храбрым полководцем, но не очень талантливым. Он пытался расширить свои владения, даже завоевал Мальву и Гуджарат, но война с братьями и главой афганских феодалов Шер-ханом оказалась для него роковой. В нескольких битвах он потерпел поражение и вынужден был бежать сначала в Синд, а затем с небольшой группой преданных ему людей – к иранскому шаху Тахмаспа. Он хотел просить у него помощи и намеревался отдать ему Кандагар – исключительно важный стратегический пункт и для Индии, и для Ирана.

Как только Хумаюн прибыл в Иран, Тахмаспа издал фирман, которым все правители провинций обязывались оказывать Хумаюну радушный прием и обеспечивать ему свободное следование к столице.

При встрече индийский император преподнес шаху богатые дары, среди которых было и несколько крупных алмазов. Сефевидский правитель принял гостя со всеми почестями, усадил его по правую руку от себя, как того требовали правила, но вновь потребовал принять шиизм и даже угрожал Хумаюну сожжением в случае отказа.

Некоторые исторические источники полагают, что принятие шиизма не было для Хумаюна проблемой. Сам он принадлежал к неортодоксальным суннитам и был далек от религиозной нетерпимости. Жена его, Хамида Бану Бегам, была шииткой, так же как и его любимый слуга Байрам-хан. Однако Хумаюн все же некоторое время пытался уклониться от предложения хана Тахмаспа, так как не хотел быть его вассалом.

В конце концов Хумаюну пришлось согласиться на условия хана Тахмаспа, и сефевидский правитель, резко сменив «гнев на милость», выделил Хумаюну отборные войска.

Вот эти события, прямо или косвенно, и нашли свое отражение в росписи на стене одного из залов дворца. Центральное место в композиции занимают фигуры обоих владык – Тахмаспа и Хумаюна. Тахмаспа показан в более зрелом возрасте, чем на миниатюрах своего времени: по всей видимости, художник пользовался более поздними изображениями шаха. Изображение же императора Хумаюна почти не отличается от других известных портретов этого правителя.

За спиной Хумаюна стоит его свита с богатыми дарами в руках, по обе стороны от шаха Тахмаспа расположились воины с ружьями и сокольничие. На втором плане, со стороны Тахмаспа, сидят представители сефевидской знати, а со стороны Хумаюна – музыканты.