И по тому, как изменилось вдруг выражение лица Варенцова, Леонтий понял: Варенцов не крикнет. Не сможет. Он больше не верит в себя.

И что-то, тоже вдруг, произошло в нем, выкристаллизовалось, мгновенно определилось в характере, переменило осанку, устранило последнюю нерешительность. Страха не стало — ни перед Варенцовым, ни перед Шкуро, ни перед самой смертью.

Он больше не притворялся депутатом-торговцем. Он сделался тем, чем ему было нужно казаться в эту минуту. Воля достигла в нем максимума. Его можно убить, но нельзя захватить врасплох.

Он подошел к Варенцову, взял его под руку и повел в круг избранных — в круг щедрых жертвователей, толпившихся возле Шкуро.

И, подходя туда, он еще раз отметил: страха нет.

Он — разведчик, чекист, резидент.

Он выковал в себе разведчика.