Литмир - Электронная Библиотека

— Это слишком много для него, — запротестовала Анжелика, — ему еще надо учиться!

— К черту латынь! Разреши, мамочка!

Улыбнувшись, Анжелика покачала головой и сказала, что подумает. Впервые за прошедшие полгода она видела сына так близко. Правда, он дважды заезжал в Пуату.

Он явно похорошел. Может, чересчур худощав, но ведь он, как и все другие, ел на скорую руку, когда придется, и вечно недосыпал. Он все еще был в трауре по брату и отчиму. Обратив внимание на одинаковый черный цвет их одежд, отражавшихся в роскошном зеркале, Анжелика погрустнела, вспомнив, что она — вдова, а он — сирота.

«Версаль будет ждать вас», — вспомнила она слова короля.

Нет, никто не ждет ее здесь. Уже через пару недель после ее отъезда о ней забыли — умы придворных были заняты положением мадам де Монтеспан.

Анжелика огляделась с чувством досады и разочарования. Ей показалось, что сейчас она должна увидеть самого стройного и красивого из всех придворных — маршала Франции Филиппа дю Плесси де Бельер. Но нет, он навеки в земле, и она не увидит его никогда.

Флоримон куда-то убежал, разыскивая гадкую собачонку принцессы Генриетты.

Вышла королева и села рядом с королем. А подле них, образуя полукруг, расселись принцы и принцессы крови, а также придворные дамы и кавалеры, имеющие привилегию сидеть. Мадемуазель де Лавальер сидела на одном краю, мадам де Монтеспан — на другом.

Лакеи начали разносить бокалы с ликерами и настойками. И вдруг раздался голос короля:

— Месье де Жествре, — обратился он к главному дворецкому — принесите стул для мадам дю Плесси де Бельер.

Все разговоры в зале смолкли, и головы присутствующих повернулись к Анжелике. Та сделала шаг вперед, низко поклонилась и заняла место рядом с Лавальер. Когда она брала бокал с вишневой настойкой, ее рука заметно дрожала.

— Ну вот, наконец-то вы удостоились этой «божественной» чести — сидеть за королевским столом, — такими словами встретила Анжелику мадам де Совиньи. — Ах, это чудесно! Все только и говорят об этом.

Она крепко расцеловала Анжелику. Мадам де Совиньи прибыла в Версаль на представление новой пьесы Мольера.

— Завтра еще одна пьеса, а потом бал. Я не знаю всей программы, но мы останемся в Версале на неделю. Вы знаете, что говорят при дворе? Что на этом настаивает де Монтеспан. Она ненавидит Сен-Жермен. Кстати, что она сказала по поводу вашего стула за королевским столом?

— Честное слово, я не знаю.

— Думаю, что она была готова испепелить вас.

— В эту минуту я не смотрела на нее.

— Могу себе представить ваше состояние. Но если бы вы тогда взглянули на нее, то уверена, что испытали бы двойное удовольствие.

— Никогда бы не подумала, что вы такое чудовище, — рассмеялась Анжелика.

— И я тоже, — в тон ей ответила мадам де Совиньи.

Они протиснулись в узкие двери театра и пошли искать себе места.

— Давайте сядем рядом, — попросила Анжелика. — После спектакля я хотела бы поехать в Париж с вами. Мы поболтаем, я так устала от вынужденного шестимесячного молчания.

— Вы с ума сошли! Вам нельзя уезжать из Версаля. Вы должны присутствовать за королевским столом все время, пока его величество здесь.

В дверях возникла какая-то суматоха, и вот появилась мадам де Монтеспан.

— Посмотрите-ка, кто пришел, — шепнула мадам де Совиньи. — Она просто великолепна. Наконец-то Версаль имеет подлинно королевскую любовницу, которую можно поставить в один ряд с Габриэлой д'Эстре — любовницей Генриха IV. Она занималась политикой, покровительствовала искусству, а главное, могла покорять мужчин, даже королей. Во время их правления Франция знала веселые деньки.

— Так почему же вы хотите, чтобы я заняла место мадам де Монтеспан?

— Потому что мне жаль короля, — де Совиньи закрыла веер и вздохнула. — У вас есть все то же, что и у нее, и сверх того то, чего у нее нет. Быть может, это и придает вам силы.

В это время подняли занавес. Но Анжелику мало интересовало происходящее на сцене. Она обдумывала слова мадам де Совиньи. Жаль короля? А было ли это чувство знакомо самому королю. Пожалел ли он в свое время, например, мадемуазель де Лавальер, которая сейчас выглядит еще более худой и печальной, чем обычно.

Король заставлял ее, как всегда, появляться на всех приемах, то есть присутствовать при триумфе соперницы, а это граничило с проявлением жестокости. Атенаис в открытую третировала Лавальер. Анжелика сама слышала, как она обратилась к Луизе:

— Луиза, милочка, помогите мне приколоть бант. Король ждет меня, а я не хочу опаздывать.

Это было жестоко и цинично. Бедная девочка повиновалась ей. Чего ждала она от такого самоунижения? Неужели надеялась каким-то способом вернуть человека, которого обожала? Нет, на это было непохоже. Досужие сплетницы утверждали, что она уже не раз просила у короля разрешения удалиться в монастырь, но король был глух к ее просьбам.

Анжелика наклонилась к мадам де Совиньи и шепнула:

— А почему бы королю не разрешить Лавальер покинуть двор?

— Из-за маркизы де Монтеспан, — шепнула та в ответ. — Луиза нужна для отвода глаз ее мужу. Пока она здесь, можно утверждать, что все сплетни о мадам де Монтеспан не более чем пустая болтовня.

Анжелика кивнула головой в знак согласия и принялась наблюдать за происходящим на сцене. Мольер, как всегда, остроумен. По окончании спектакля в зале долго гремели аплодисменты.

***

В своих апартаментах Анжелика увидела служанок — Терезу и Жавотту, которые разжигали в камине огонь. Надпись «Оставлено для…» все еще была на двери.

«Следует ли мне пойти поблагодарить короля? — размышляла Анжелика. — Или дождаться, когда он первый заговорит со мной?»

Она воспользовалась услугами девушек, чтобы снять черное платье и надеть светло-серое, расшитое серебром. В дверь постучали, и вошла мадемуазель де Приен в состоянии крайнего возбуждения.

— Я так и знала, что старик-алхимик поможет вам обзавестись местом за королевским столом. О, прошу вас, научите меня, что пообещать ему, чтобы он помог и мне? Как он все это проделывает? Он дал вам порошок? И каков он на вкус?

Казалось, что она совершенно потеряла голову. Анжелика как могла стала ее успокаивать.

— Успокойтесь, — Анжелика дотронулась до ее плеча. — Ничего он мне не давал.

— Тогда это была старуха ля Вуазин? Про нее тоже говорят, что она могущественная колдунья. Но я не осмеливаюсь пойти к ней. Я очень боюсь ее проклятия. Однако если нет никакого другого способа… Скажите, что она сделала для вас? Неужели правда, что нужно зарезать новорожденного ребенка и напиться его крови?

— Не говорите глупостей, моя милая, вы утомили меня. Повторяю, что я не имела дел с колдуньями, во всяком случае — для получения этого места. Король раздает милости по своей доброй воле тем, кого считает достойным награды без всякой связи с черной магией.

Мадемуазель де Бриен закусила губу, но все же стала дальше развивать теорию.

— Все не так просто. У короля сильная натура, и никто не в состоянии заставить его сделать по-своему. Только вмешательство потусторонних сил может подействовать на него. Взгляните только на мадам де Монтеспан, как она этого добилась…

— Мадам де Монтеспан может вскружить голову любому мужчине. И в этом нет ничего волшебного.

— Но она не справилась с персидским послом, — возразила молодая женщина.

— Похоже, что он так и вернется в Персию, не будучи принятым королем. А это будет ужасно.

Анжелика тут же вспомнила о письме Кольбера. Выпроводив мадемуазель де Бриен и узнав, где остановился Бактериари Бей, она решила навестить его. Она подумала, что успеет вернуться к полудню, если поедет пораньше с утра. Король не заметит ее отсутствия, если она вернется ко времени прогулки по саду.

На следующее утро она позвала Мальбрана, двух лакеев, кучера, затем добавила Флико, чтобы увеличить свиту и произвести благоприятное впечатление на персидского посланника. Ее эскорт в бледно-желтых и голубых ливреях скакал на черных лошадях. Сама же она отправилась на своей любимой Церере.

39
{"b":"10319","o":1}