— Поверьте, я не предам вашего доверия Все, о чем вы здесь говорили, глубоко интересует меня. Настолько глубоко, что именно это и придало вам силы вести со мной столь интересную беседу, которой вы меня удостоили.

У Кольбера был вид птицы, заглотнувшей слишком большого червяка. Он ненавидел лесть, ибо подозревал, что за ней всегда скрываются корыстные цели. Но, внимательно взглянув на Анжелику, он понял, что она говорит вполне искренне.

— В конце концов, — проворчал он, — мне редко попадались люди, способные вести деловые разговоры.

Улыбка показалась у него на лице.

— Ваше очарование способно одурачивать даже таких стариков, как я. Вы обладаете огромным запасом наступательных средств.

— И как же мне правильно развернуть свои боевые порядки?

Министр на минуту задумался.

— Во-первых, вам никогда не следует покидать двор. Постарайтесь познакомиться со всеми нужными людьми, и настолько близко, насколько это возможно!

— Ну это… это не представляет для меня особых затруднений.

— Мы будем использовать вас для выполнения разного рода поручений, особенно тех, которые связаны с торговлей, и даже теми ее отделениями, которые занимает мода.

— Мода?!

— Я постараюсь вам объяснить. Например, я хочу обзавестись секретом изготовления венецианских кружев. Из-за наших модников и модниц три миллиона ливров ежегодно уходит в Италию. А я хочу построить мануфактуры по производству этих кружев во Франции.

— И для этого мне придется отправиться в Италию?

— Думаю, что нет. В Италии вы сразу попадете под наблюдение. У меня есть причины подозревать, что их люди действуют у нас во Франции, возможно, в Марселе, и это приносит им огромные прибыли.

Анжелика глубоко задумалась.

— Все это очень похоже на шпионаж.

Кольбер согласился. Это слово вовсе не коробило его.

— Шпионаж? Ну и что ж?! Дело есть дело. Вот вам еще пример. Сейчас собираются выпустить новые акции Ост-Индской компании. И они будут распространяться при дворе. А деньги при дворе есть. Неужели вы не сможете воспользоваться удобным случаем и не найдете применения своим талантам? Единственное, что меня беспокоит, — это какой официальный пост вам предложить. Постойте, ваше критское консульство обеспечит вам достойный фасад и при случае будет вам вашим алиби.

— Но прибыль от него маленькая!

— Не будьте наивной! Поймите, что служебные посты обеспечат вам приличный доход. Они устанавливаются в соответствии с выполняемой работой и занимаемой должностью. Вы сможете извлекать из этого немалую пользу.

Анжелика стала подсчитывать в уме. Все-таки сорок тысяч ливров — это куча денег. Пост прокурора, к примеру, стоит сто семьдесят пять тысяч ливров.

«Так вот каков двор, — думала Анжелика. — Лишь простодушный и несведущий человек представляет жизнь при дворе сплошным праздником с бесконечными танцами по ночам».

Закрыв лицо маской из черного бархата, она следила за танцующими парами.

Ставился балет «Праздник на Олимпе». Король в костюме Юпитера открывал бал с Генриеттой Английской. Глаза всех были устремлены на него. На нем был шлем, украшенный рубинами и алмазами и увенчанный хохолком из перьев цвета пламени. Да и весь его костюм был отделан драгоценностями и золотым шитьем.

Недавний разговор с Кольбером открыл перед Анжеликой новые перспективы. Вспомнив о той роли, которую он отводил ей, она вдруг подумала, не скрывается ли под одной из этих масок чей-нибудь тайный посланник?

Некогда, в том же Пале-Рояле, который раньше назывался Пале-Кардинале, Ришелье, прогуливаясь в своей пурпурной мантии, вынашивал план захвата власти. Никто не имел сюда доступа, кроме его верных слуг. Он сплел гигантскую шпионскую сеть. На его службе состояло много женщин. «Эти существа, — любил говорить он, — обладают интуитивным даром обмана и надувательства». Может быть, и молодой король усвоил эти принципы?

Когда Анжелика покидала бал, паж вручил ей записку. Она была от Кольбера.

«Можете считать, что тот пост, о котором вы ходатайствовали, пожалован вам на определенных условиях. Верительные грамоты консула Франции будут вручены вам завтра».

Она сложила записку и сунула ее в кошелек. Улыбка заиграла у нее на устах. Она победила!

Анжелика отпустила служанок и стала медленно раздеваться. Ее мысли были заняты победой, которую она одержала, и той суматохой, которая поднялась вокруг нее.

Несколько раньше, в тот же день, ее управляющий отослал тридцать тысяч ливров, с вычетом долга, наличными мадемуазель де Бриен. Анжелика же через агентство Кольбера получила от короля звание консула Франции. Ей пришлось поставить кучу подписей на различных документах и заплатить десять тысяч ливров различных сборов.

Она была бы еще более счастлива, если бы не мысли о Филиппе. Что он скажет, узнав о случившемся? Ведь он грозил, что сделает все, что в его силах, чтобы убрать ее подальше от двора. Но его заключение в Бастилию и отправка в армию дали Анжелике время с блеском завершить дела.

Итак, она победительница, но не без тревоги за будущее. Филипп вернулся из армии неделю назад. Король сам сообщил об этом Анжелике. Она поблагодарила его величество и спросила совета, как вести себя. Каким должно быть отношение женщины к своему мужу, который брошен в тюрьму из-за того, что жена изменила ему? Осмеянный, да еще и навлекший на себя королевский гнев, Филипп едва ли будет рад встрече с ней. И так-то он не жаловал ее, но тут Анжелика ожидала еще худшего.

Филипп не показывался. Она узнала, что он засвидетельствовал свое почтение королю, и что его величество благосклонно принял маркиза дю Плесси.

Погруженная в думы, Анжелика открепила от платья бант, положила булавки на блюдо из оникса. Затем неторопливо отстегнула три нижние юбки. Сняв браслеты, она направилась к ночному столику, чтобы положить их в ларец. Кружевная ночная рубашка подчеркивала полноту.

«Эти венецианские кружева превосходны. Кольбер прав, что хочет начать их производство во Франции».

Анжелика подняла обнаженные руки, чтобы расстегнуть нитки жемчуга, которые она носила в волосах. Они упали на столик с тихим стуком. Анжелика присела на кровать.

Вдруг она услышала на лестнице тяжелые мужские шаги и звон шпор. Скорее всего это был Мальбран, учитель. Но шаги все ближе и ближе к ее двери. Внезапно Анжелика осознала, кто это может быть. Она вскочила, чтобы закрыть дверь на засов, но уже было поздно.

Маркиз дю Плесси де Бельер стоял в дверном проеме. На нем был серый охотничий плащ, а на ногах тяжелые сапоги, забрызганные грязью. В руке, обтянутой черной перчаткой, он держал хлыст.

— Добрый вечер, Филипп!

Сердце Анжелики колотилось от противоречивых чувств страха и радости. Как он был красив!

— Вы ожидали меня, сударыня?

— Да, конечно… я надеялась…

— Клянусь, вы храбрая женщина. Разве вы не считаете, что вам следует опасаться моего гнева?

— Да. И именно поэтому я считаю, что чем раньше мы встретимся, тем лучше. Ничто не лечит лучше горького лекарства.

Лицо Филиппа исказилось, гримаса безудержного гнева появилась у него на лице.

— Лицемерка! Предательница! Едва ли вы сможете убедить меня в том, что вы все время ждали меня. Ведь вы только тем и занимались, что старались обмануть меня. Вы получили две постоянные должности при дворе!

— Вы очень хорошо осведомлены.

— Конечно, — буркнул Филипп.

— И вам… вам, кажется, это не нравится?

Он резко щелкнул об пол кнутом. Звук показался Анжелике похожим на удар грома. Она в ужасе вскрикнула, забилась в кровать и заплакала.

— Не бейте меня, Филипп! — взмолилась она. — Подумайте о нашем ребенке!

Филипп замер. Глаза его округлились.

— О каком ребенке?

— Которого я понесла. О вашем ребенке.

Повисло тяжелое молчание, прерываемое всхлипываниями Анжелики. Маркиз снял перчатки и положил их вместе с хлыстом на ее ночной столик. Он подошел к жене, пораженно глядя на нее.