Эта идея врезалась ей в голову, словно единственная цель, которую обязательно нужно было достичь. Из-за дедушки, из-за дяди Антуана. Или потому, что так велела судьба, могла бы сказать себе Анжелика, если бы задумалась над причинами своего порыва. Но она была всего лишь ребенком, не привыкшим размышлять и не знакомым с наукой логикой.

Как бы там ни было, в один из прекрасных первых летних дней Анжелика де Сансе де Монтелу вместе с ватагой завербованных ею крестьянских ребятишек, которых манил дух бродяжничества, отправилась в Америки. Это еще долго обсуждали по всей округе, потому что многие сочли ее поступок доказательством ее родства с феями.

Хотя, по правде говоря, эта экспедиция не преодолела даже Ньельского леса.

Разум вернулся к Анжелике под вечер, когда красные лучи солнца стали озарять огромные стволы векового леса. Эти несколько дней прошли словно в бреду. Она уже видела как добирается до Ла-Рошели, нанимается юнгой на корабль, готовый к отплытию, высаживается на неведомые земли, где ее встречают приветливые местные жители с гроздьями винограда в руках. Николя сразу же был пленен ее планом: «Быть матросом — это лучше, чем пасти коз и овец. Я всегда хотел увидеть другие страны». Еще несколько шалопаев, которых больше привлекала идея бегать по лесам, чем работать в поле, упросили взять их с собой. Всего собралось восемь ребят, и среди них Анжелика была единственной девочкой и главарем. Исполненные доверия к ней, они нимало не встревожились, когда ночь стала захватывать лес. Они шли с цветами в руках, носы у них были вымазаны ежевикой — и находили первый этап их путешествия более чем приятным. Они начали путь утром, но днем сделали привал у ручья, чтобы съесть припасённый хлеб и сыр.

Между тем Анжелика чувствовала, что ее охватывает дрожь. Внезапно девочка с такой ясностью осознала, какую глупость совершила, что у нее пересохло во рту.

«Нельзя ночевать в лесу, — подумала она. — Здесь же могут водиться волки».

— Николя, — начала Анжелика бодрым голосом, — тебе не кажется странным, что мы все еще не дошли до деревни Нейи?

Мальчик остановился и задумался.

— Мне кажется, что, скорее всего, мы заблудились. Когда отец был жив, мы как-то ходили туда, и, помнится, дошли гораздо быстрее.

Анжелика почувствовала, как чья-то маленькая грязная ладошка скользнула в ее руку. Это был самый маленький из ребят, которому исполнилось только шесть.

— Уже ночь, — захныкал он. — Мы, наверное, потерялись.

— А может быть, мы, наоборот, совсем близко, — успокоила его Анжелика. — Пройдем еще немного.

Они молча двинулись дальше. Сквозь ветви деревьев было видно, как бледнеет небо.

— Если вдруг мы не дойдем до деревни до того, как наступит ночь, нам нечего бояться, — сказала Анжелика.

«Мы заберемся на дубы, чтобы поспать, и тогда волки нас не увидят», — подумала она.

За спокойным тоном ее голоса пряталась тревога. Внезапно она услышала серебристый звон колокола и облегченно вздохнула.

— Это деревня! Колокол звонит на вечернюю молитву! — воскликнула она.

Дети бросились бежать. Тропинка пошла вниз, деревья редели. Внезапно они очутились на лесной опушке, на самом краю обрыва, и в изумлении остановились, завороженные видением, возникшим перед их глазами.

Там, в глубине зеленого ущелья, стояло оно, молчаливое чудо посреди леса, Ньельское аббатство. Заходящее солнце золотило розовую черепицу его многочисленных колоколен, белых стен, испещренных окошками и переходами, просторные пустые дворы. Звонил колокол. Монах с ведрами шел к колодцу.

Онемев от незнакомого религиозного волнения, дети молча спустились к главному входу. Деревянная дверь была приоткрыта, и они проскользнули туда и оказались внутри. Старый монах в коричневой рясе спал, сидя на скамейке, его седые волосы напоминали снежно-белую корону, тщательно прикрепленную к абсолютно гладкому черепу.

Из-за всех треволнений прошедшего дня маленькие бродяжки при виде этой картины не смогли удержаться от смеха.

Это привлекло внимание толстого добродушного монаха, вышедшего на крыльцо.

— Эй, детишки! — крикнул он на местном наречии. — Где ваши манеры?

— Кажется, это брат Ансельм, — прошептал Николя.

Брат Ансельм иногда странствовал по округе на своем осле. Он менял четки и бутылочки с лечебной настойкой из цветков дягиля на зерно и куски свиного сала. Это удивляло, ведь аббатство не являлось приютом нищенствующего ордена, а доходы от земельных владений приносили немалое богатство.

Анжелика, а вслед на ней и ее верное войско, подошла к монаху. Она не решилась поведать ему, что на самом деле они собирались уехать в Америки. К тому же брат Ансельм, вне всякого сомнения, никогда и не слышал об их существовании. Анжелика рассказала ему только то, что они из Монтелу, отправились в лес собирать землянику и малину и заблудились.

— Бедные мои цыплятки, — сказал брат, который был очень добрым малым, — вот что значит быть сладкоежками. Ваши матери, наверное, ищут вас повсюду со слезами на глазах, и как только вернетесь назад, зададут вам хорошую взбучку. Но сейчас лучше будет остаться здесь. А я схожу принесу миску молока и белого хлеба. Переночуете в риге, а завтра я запрягу повозку и отвезу вас домой, у меня как раз есть дела в тех краях.

План был вполне разумным.

Анжелика и ее приятели прошагали целый день. Она знала, что даже на повозке не добраться домой до глубокой ночи, ни одна дорога не шла через лес напрямик, как те тропинки, что привели их сюда. Пришлось бы ехать дальней дорогой — через Нейи и Вару, до которых было довольно далеко.

«Лес словно море, — подумала Анжелика, — по нему надо путешествовать с компасом, как объяснял Жослен, иначе плутаешь вслепую». Ее охватило уныние. Она плохо представляла себе путешествие с тяжелыми инструментами, которые к тому же не знала где достать.

И не собирались ли ее «мужчины» бросить ее? Девочка не произнесла ни слова, пока остальные ели, сидя у подножия стен и наслаждаясь теплыми сумерками, спускающимися на просторный двор.

Колокол продолжал звонить. В розовеющем небе пронзительно кричали ласточки, а на кучах соломы и навоза кудахтали куры.

Брат Ансельм прошел мимо детей, накинув на голову капюшон.

— Я иду служить вечерню. Ведите себя хорошо, не то я сварю вас в своем котле.

Видно было, как фигуры, облаченные в белые и коричневые одежды, скользили под арками монастыря. Старый монах на крыльце продолжал спать. Наверное, он был освобожден от вечерней службы…

Анжелика, которой хотелось поразмышлять, отошла от остальных.

В одном из дворов она заметила очень красивую карету, украшенную гербами, которая стояла с опущенными оглоблями. Породистые лошади жевали свое сено в конюшне. Эта деталь заинтриговала ее неизвестно почему. Она шла медленно и молча, околдованная величественностью этого огромного здания, возвышавшегося среди деревьев. Ночь окутала лес, вокруг бродили волки, а в аббатстве под защитой толстых стен и тяжелых дверей продолжала идти замкнутая, неведомая Анжелике жизнь. Издалека доносилось церковное пение, нежное и мелодичное. Влекомая звуками музыки, она стала подниматься по каменной лестнице. Ни разу еще Анжелика не слышала столь чарующей мелодии; те гимны, которые в церкви Монтелу орали кюре и школьный учитель, мало походили на ангельское пение.

Внезапно она уловила шелест юбки и, повернувшись, увидела на втором этаже, в тени крытой галереи, очень красивую и роскошно одетую даму.

По крайней мере, так ей показалось. Ни разу в жизни Анжелика не видела ни на своей матери, ни на тетушках такого платья из черного бархата с серебряными цветами. Она подозревала, что это был всего лишь скромный наряд, предназначенный для набожного уединения в тиши аббатства. Каштановые волосы дамы были прикрыты черной кружевной мантильей, а в руках она держала большой молитвенник. Она прошла мимо Анжелики, бросив на нее удивленный взгляд:

— Что ты здесь делаешь, девочка? Сейчас не время для милостыни.