– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил Баглер, выслушав историю Дессы. – Мне много довелось поколесить по стране, я повидал всякое, но ваше приключение одно из самых впечатляющих. М-да… Мост через Змеиный ручей запомнится вам надолго.

– Ручей?! – удивилась Десса. – Да это настоящая река!

– Верно, – кивнул Баглер, – если смотреть на нее из долины. А сверху, с моста, она кажется ручейком. Кстати, этот мост – подлинное чудо инженерной мысли. Представляете, эстакада длиной в пятьсот шестьдесят футов, возведенная на высоте сто тридцать футов, если мерить со дна ущелья!

– Что ж, – пожала плечами Десса, – если бы не пожар, мы бы наверняка оценили красоту этого сооружения по достоинству. Кстати, почему загорелся мост?

– Искры. Искры из паровозной трубы. Такое случается не впервые. Поэтому и возят специальные бочки с водой.

– Вы хотите сказать, что это, возможно, не последний пожар на нашем пути?

– Будем надеяться, что больше возможности прыгнуть в реку с откоса тебе не представится, – рассмеялся Бен, обнимая ее за плечи.

Баглер тоже усмехнулся, а Десса нахмурилась. Она не видела в этом ничего смешного. У нее перед глазами до сих пор стояло искаженное ужасом лицо той женщины в простеньком мятом платье. Память о случившемся была еще слишком свежа, чтобы она могла шутить по этому поводу.

Бен понял, что с ней творится, ободряюще потрепал ее по плечу и серьезно сказал:

– Ты очень храбрая девушка, Десса. Не каждый мужчина решился бы на такое.

– При чем здесь храбрость? – искренне удивилась она. – Видели бы вы ее глаза! Я просто не могла поступить иначе, ведь, кроме меня, никого рядом не было… И мне никогда этого не забыть.

У Бена сжалось сердце. Он слишком хорошо знал, что она имеет в виду. Ему тоже никогда не забыть. Не забыть глаз Клита Вудриджа, лежащего посреди грязной улицы в луже собственной крови. Чувствуя приближение смерти, он поймал взгляд Бена и прохрипел: «Позаботься о Сэре… и ребятишках… Обещай мне!»

Клит так и не узнал, от чьей пули умер. Зато это знал Бен. И он дал слово. Он, как только что сказала Десса, «просто не мог поступить иначе». И с тех пор держал свое обещание. Роуз не раз говорила, что это глупо, что рано или поздно ему все равно придется бросить Сэру и ее двойняшек, что у него – своя жизнь, а у Сэры – своя. Но, став убийцей, он не хотел вдобавок к этому становиться трусом и предателем. Он и так слишком часто видел по ночам Клита, в глазах которого навсегда застыло то самое выражение.

Десса, похоже, просто не думала о том, что ей грозит, когда бросилась на помощь той женщине, но это ни в коей мере не умаляло ее отваги. Если бы с ней что-то случилось… При одной мысли об этом Бен импульсивно сжал кулаки. Если бы они расстались, он смог бы жить, но если бы она погибла – нет.

– Да и ты смелый парень, Бен, – улыбнувшись, продолжила Десса. – Не подоспей ты вовремя, нас бы пришлось собирать по кусочкам на дне ущелья.

– Не говори так, дорогая, – покачал головой Бен, – я слишком люблю тебя и никогда не допущу, чтобы с тобою что-то случилось.

Десса проглотила подступивший к горлу комок и положила голову ему на плечо. Господи, куда она едет? Зачем? Ведь там, в большом городе, им придется расстаться. Ей придется заниматься делами отца, а ему – вернуться назад… к Сэре. Нет, она верила, что Бен не любит ее. Пока. В конце концов, Сэра молода и красива, а мужское сердце непостоянно… Так, по крайней мере, говорила ее мать. Ах, если бы это путешествие могло длиться вечно! Пусть даже их ждут впереди новые испытания, лишь бы быть рядом с ним…

Ее губы коснулись его щеки и едва слышно шепнули:

– Я тоже люблю тебя, Бен Пул. Очень.

Когда день стал клониться к закату и измученные утренним происшествием пассажиры успокоились и некоторые из них успели задремать, Десса вдруг почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав. Она открыла глаза и увидела перед собой лицо молодой женщины, которая сегодня едва не утащила ее за собой в пропасть. Первой мыслью девушки было, что она еще не проснулась и видит дурной сон.

– Что? Что-то случилось? – растерянно спросила она.

– Мой муж сказал, я должна прийти и попросить.

Десса молча кивнула и стала ждать продолжения. А что она могла сказать?

Женщина казалась смущенной.

– Я сказала: мол, нет, не пойду, а он разозлился. За что, спрашивается? – Ее взгляд завистливо скользнул по дорогому платью Дессы, она пощупала ткань и со знанием дела кивнула. – Да, у меня никогда не будет такого платья и… такой кожи. Вот, смотри! – Она быстро протянула руку и провела своей шершавой мозолистой ладонью по нежной щеке девушки.

Озадаченная и немного испуганная столь странным поведением, Десса отшатнулась.

– Что вам от меня надо?

– Ты спасла мне жизнь… вот я и подумала, что, раз уж ты такая благородная, может, дашь нам с мужем что-нибудь? Мы пару раз пытались осесть и обзавестись хозяйством, но ничего не вышло. Нам приходилось голодать, вот мы и решили податься обратно на Восток… Ну так как? – Ее глаза выжидательно сверлили Дессу.

– Вы хотите денег? – вымолвила она, не веря своим ушам. – Я должна заплатить за то… за то, что спасла вам жизнь?! Бессмыслица какая-то!

Женщина отвела глаза, на ее лице была написана откровенная досада.

– Я же говорила ему, что это бесполезно, – раздраженно проговорила она. – Богатые никогда ничем не делятся, поэтому на свете и существуют бедные.

– Так это он… то есть ваш муж, послал вас ко мне за деньгами?

Она кивнула, и в ее глазах впервые мелькнуло что-то похожее на стыд.

– Ты уж прости меня великодушно. Я так перепугалась тогда, когда болталась между небом и землей. Если бы не ты, мои бедные косточки сейчас бы рыбы обгладывали… Хотя, кто знает, может, так оно было бы и лучше. Но все равно, спасибо тебе за все. Скажу мужу, что ничего не вышло.

Десса ничего не ответила. Вместо того чтобы уйти, женщина немного потопталась на месте и жалобно добавила:

– Он, должно быть, опять меня побьет, но это ерунда. Все-таки я живая, а не там, на дне… Благодаря тебе.

Она тяжело вздохнула и решительно шагнула в проход, но Десса схватила ее за руку:

– Постойте! Вот… – Она открыла свой ридикюль, в котором держала некоторую сумму на непредвиденные расходы; остальные деньги были спрятаны в одежде и доставать их на людях по понятным причинам Десса не хотела. – Вот, возьмите.

Грязные пальцы судорожно сжали пачку хрустящих банкнот; даже не взглянув на деньги, женщина негромко сказала:

– Я бы давно ушла от него, если бы могла. Он вообще-то и не муж мне вовсе, а так… Но мой отец велел мне идти к нему, а на те деньги, что он заплатил, отец купил много еды для моих братьев и сестер. Так что все было по-честному.

Десса была поражена ее словами.

– Можно задать вам один вопрос? – осторожно спросила она.

– О чем речь, валяй.

– Сколько вам лет? Если не хотите, можете не отвечать, я просто…

– Да чего уж там! – пожала плечами молодая женщина. – Я много старше тебя, мне уже шестнадцать.

Когда Десса справилась с шоком, ее странной знакомой и след простыл. Первой мыслью девушки было проследовать за ней в соседний вагон, найти там ее «мужа» и высказать ему прямо в лицо все, что она о нем думает. Но это могло лишь повредить бедняжке. Десса впервые в жизни всерьез задумалась о скрытом от нее до сих пор мире ужасающей нищеты, в котором отцы продают дочерей в рабство, и эти девочки-женщины, постарев до срока от постоянных унижений и непосильного труда, в шестнадцать выглядят на тридцать.

Раньше ей и в голову не приходило ценить свое богатство, дорожить им, благодарить судьбу за то, что она послала ей состоятельных родителей, воспитанных друзей, безоблачное детство… и без презрения, но с состраданием относиться к тем, кто был всего этого лишен. В «обществе» если и говорили о бедняках, то лишь как о пьяницах и бездельниках, никчемных людях, не умеющих добиться успеха в жизни. О каком «успехе» можно говорить, если тебя, как вещь, продают первому встречному? Здесь в силу вступают совершенно иные ценности. Если друзья ее отца считали, что год, не пополнивший их счет в банке очередной сотней тысяч долларов, прошел напрасно, то их не столь удачливые сограждане слезно благодарили небо за то, что прожили еще один день и не умерли с голода…