по мысли философа, символизируют огромный комплекс идей, связанных с Россией Вечной.

Во-первых, необходимо отметить, что Мамлеев не видит объяснения такой позиции поэта в рамках обычной любви к родине. Он пишет: «Конечно, такая любовь, которая проявлена и в русской литературе, и в русской истории, не может быть объяснена обычной любовью к Родине. Для того чтобы ее понять, надо понять сам объект любви: Россию, русскую землю, Русскую Душу, ибо все это, в общем, единое».

Во-вторых, интерпретируя эти есенинские строки, автор объясняет, что внутри России скрыто такое духовное сокровище, потеря которого не может быть компенсирована ничем, даже раем, который «для посвященного не более чем «тюрьма» (пусть и «счастливая»), в то время как Вечная Россия несравнима с этим состоянием по своей сути».

В-третьих, развивая предыдущие две идеи, автор приходит к выводу, что «пребывание в этом мире в какой-то мере важнее всего, потому что здесь можно и глубинно пасть, но зато и глубинно выйти в самые такие бездны, которые открываются только в «панораме», в целостном, недоступном нам «видении» Высшего Мира».

Что же тогда делать русскому человеку, ощутившему именно такую небывалую любовь к своей родине? Ответ на это пытается дать Волошин в своем проникновенном стихотворении «Россия. 1915 год»:

Здесь Волошин как бы частично расшифровывает есенинское четверостишие. Россия проявляет свою настоящую суть только тогда, когда она выходит за пределы обычного человеческого бытия. Согласно философу «Россия остается Россией только тогда, когда в ней заключена некая сверхценность и высший смысл, но все, чем она живет духовно, как бы высоко оно ни было, не утоляет ее уста». Следовательно, только на пути молитвы за Россию и ее понимания можно соучаствовать в ее духовной жизни, духовном мире и жертвенно сгореть за ее имя. А Мамлеев еще больше раскрывает данный тезис: «Россия здесь и цель, и осуществленная реальность одновременно: в ее видимом бытии есть, кажется, вся ее тайна, не нуждающаяся в какой-либо исторической реализации, ее надо только видеть, понять, а с другой стороны, в ней видится нечто иное, что не под силу никакой истории, о чем можно говорить только в терминах космологической реализации, в терминах Вечной России».

Поэтому Россия Вечная существует не только в форме нашей исторической России, но также в своих других ипостасях в других мирах. Так, Мамлеев пишет: «...во Вселенной должны существовать аналоги «земной» России. Обобщая, вот эту Россию мы и будем называть Космологической Россией (или Космологическими Россиями, вариациями Космологической России)». Эти вариации можно назвать Космологическими Россиями. Космологические России – это воплощение русской идеи и русской души в видимых и невидимых мирах. В них в разной степени могут проявляться те или иные качества, они могут иметь различные акценты – духовные, культурные, государственные, социальные. Пример подобной инкарнации дает и сам философ в повести «Наедине с Россией». Однако метафизический источник у них один – это Россия Вечная.

Если попытаться наиболее полно реализовать все те позитивные потенции, заключенные в России Вечной и в ее космологических воплощениях в иных мирах, на уровне нашей земной родины, то, по мысли автора, возможной станет реализация идеи Великой России. Историческая Россия, по мнению Мамлеева, представляет собой уникальную цивилизацию, например, наряду с индийской, западноевропейской, китайской и исламской.

В то же время мыслитель совершенно четко осознает, что наша родина оказалась в чудовищно сложном положении, чреватом многочисленными профаническими искушениями, геополитическими и экономическими ловушками. Как он сам прямо пишет: «На карту поставлена наша жизнь и наша смерть».

В данном контексте Мамлеев видит три важнейшие проблемы, требующие безотлагательного решения.

Во-первых, нужно исправлять демографическую ситуацию, связанную с убыванием населения и низким уровнем здоровья народа.

Во-вторых, необходимо безусловное сохранение истинной независимости страны от любых внешних сил, преследующих собственные интересы, которые, естественно, часто не совпадают с интересами России. При этом автор особо отмечает, что продолжающееся сокращение населения, прежде всего государствообразующего русского народа, грозит фактическим распадом страны.

Кроме того, подлинный суверенитет, безусловно, подразумевает высокий уровень обороноспособности, исключающий всякую вероятность военного вторжения на территорию нашей страны.

Но самое главное, как считает мыслитель, – отстоять «духовно-культурологическую безопасность», заключающуюся в сохранении исторической преемственности культуры и менталитета нашего народа: «Обобщенно говоря, речь идет о культуре (и о внутренней культуре тоже) – ибо именно через это страна выражает свою душу, свою особенность, свой дух, свою сущность и независимость. Разрушение собственной культуры фактически означает гибель и ассимиляцию любого народа».

В этой связи автор обращает внимание на то, что народы, сумевшие создать великие культурные и духовные ценности, как правило, были одарены поразительным историческим долголетием. При этом писатель отмечает, что «...мы создали за короткий срок (XIX – начало XX в.) величайшую мировую литературу. А ведь искусство, литература – это зеркальное отражение состояния души человека».

В-третьих, существование колоссального социально-экономического неравенства подрывает, по мысли Мамлеева, возможность поступательного социально-экономического развития России на основе принципов и справедливости, соответствующих глубинным духовным чаяниям нашего народа.

Решение этих проблем, по мнению автора, должно привести к проявлению следующих черт Великой России: духовной составляющей, независимости и, самое главное, – отношений между людьми, основанных на Любви и Мудрости.

На последнем хотелось бы остановиться особо.

Скоротечность жизни человека, тленность его физической оболочки заставляют рассматривать его как довольно бессмысленное существо. Обретение человеком смысла своего бытия через Любовь Мамлеев считает самым важным условием для преобразования отношений между людьми. Когда к этому великому чувству прибавляется Мудрость, то, по мнению философа, тогда «вы попадаете в совершенно другой мир, вы ощущаетесь этими людьми совершенно по-другому. Вы видите в человеке или самого себя, или продолжение себя, или какую-то скрытую мудрость от них получаете. Короче говоря, это просто такая развернутая чисто русская панорама человеческих отношений, в которой каждый человек – это уже кладезь, который в совокупности образует невыразимое богатство человеческих отношений».

Поэтому Мамлеев задается риторическим вопросом: «К тому же, как можно не любить человека, который говорит на том же языке, на котором говорите вы и ваши родители, который с детства читал те же книги, что и вы, те же стихи, и в сердце которого бьется та же нежная суть, те же песни, те же воспоминания о лесах и полях России? Мы образуем одну семью». В общем, вы находите отражение России в каждом русском человеке.

В то же время для адекватной ориентации в здании, а вернее, во вселенском соборе «России вечной», посетитель должен видеть, прежде всего, физический и духовный огонь, исходящий из главной световой части храма, будь то горящий иконостасом алтарь, купол, пропускающий солнечные лучи через многочисленные боковые отверстия, или гигантский круглый витраж, как в готических церквах.

Поэтому, не плутая вокруг да около, скажем, что эзотерической идеей этого труда является наличие трех главных взаимосвязанных метафизических начал – Вселенского Мироздания – Абсолюта, Запредельной Бездны и их Посредника – России.