Но прежде чем Ника придумал, что скажет коровинской секретарше, Валя быстро шагнула вперед и стукнула несчастную Карину по затылку еще раз. Та затихла.

Фандорин поморщился:

— А вдруг она, действительно, не при чем?

Валя (тоже еще моралистка) отрезала:

— Не будет на рабочем месте бардак устраивать. Я, например, себе такого не позволяю! Ничего, полежит с полчасика и оклемается… Шеф, ну вы даете! Нашли время книжки читать!

Гипо… Гипо-питу… Николас листал медицинскую энциклопедию.

Вот оно.

«Гипопитуитаризм (синдром Симмондса, синдром Шиена). Заболевание, характеризующееся снижением и выпадением функции передней доли гипофиза или аденогипофиза. Гипофиз или питуитарная железа состоит из двух долей — передней и задней. В передней доле гипофиза происходит продукция шести гормонов (адренокортикотропин, пролактин, соматотропин, фоллитропин, лютропин и тиротропин). При гипопитуитаризме продукция всех гормонов гипофиза резко снижается или исчезает. В результате резко снижается функция периферических эндокринных желез, работу которых контролируют гормоны гипофиза», — читал Фандорин, мало что понимая.

Валентина коротала время, разглядывая фотографии на стене. Кажется, среди пациентов Зиц-Коровина попадались люди известные.

— Ух ты, и Наволочкина у него лечится! — восхитилась Валя. — То-то она на куклу похожа.

— Кто? — рассеянно спросил Фандорин.

— Балерина. Вы чего, телевизор не смотрите?

«К недостаточности функции гипофиза могут привести аномалии развития гипофиза. В послеродовом периоде при патологических родах может произойти некроз передней доли гипофиза. При полном некрозе передней доли это состояние называется синдромом Симмондса, при частичном — синдромом Шиена. При гипопитуитарном синдроме происходит разрушение гормонопродуцирующих клеток передней доли гипофиза».

Ну и что, пожал плечами Николас. Какое всё это имеет отношение к трупам в коллекторе?

— И у Грызунова тоже фаршированная башка? — обнаружила на стене Валя известного парламентского деятеля. — Класс!

«Самым ранним признаком заболевания обычно бывает недостаточность со стороны гонадотропной функции гипофиза — снижение количества гормонов гипофиза регулирующих функцию половых желез. Если гипопитуитаризм возник в детстве или имеет наследственную природу, нарушается развитие в период полового созревания. Половое созревание задерживается, формируются евнухоидные пропорции тела, задерживается костный рост скелета. Не формируется либидо и потенция, вторичные половые признаки выявлены неявно. Не выражено оволосение в подмышечных впадинах и на лобке; замедляется рост бороды и усов; уменьшаются в размерах яички и предстательная железа; мышечная ткань атрофируется и заменяется на жировую. Больной, страдающий врожденным гипопитуитаризмом в острой форме, из-за замедленности пубертатного процесса нередко выглядит…»

— Ишь, пижон, бородку носил, крашеную! — снова помешала сконцентрироваться Валя. — Зря сбрил, так он лет на десять моложе смотрится.

— Да кто «он»? — раздраженно спросил Николас.

— Коровин. Вот он тут, с Олегом, гением этим.

Не выпуская том из рук, Фандорин подошел. Действительно, с темной бородкой Марк Донатович выглядел гораздо свежее.

Николас широко раскрыл глаза и неинтеллигентно ткнул пальцем:

— Смотри, что это?!

— Как что? — не поняла Валя. Главврач и Олег были сняты на крыше какого-то здания, наверное, этой же клиники. Во всяком случае на заднем фоне было видно Москву-реку и Храм Христа Спасителя. — Собор строят.

— Да его давным-давно достроили!

— Точно. То-то доктор моложе выглядит. А я подумала, из-за бородки.

— Доктор-то моложе, но Олег!

Глаза Фандорина вернулись к статье о диковинном заболевании и прочли предложение до конца:

«Больной, страдающий врожденным гипопитуитаризмом в острой форме, из-за замедленности пубертатного процесса нередко выглядит намного моложе своего настоящего возраста».

— Не может быть! Вот он куда пошел! — закричал Николас. — Но это… Скорей, бежим!

Он первым кинулся в коридор, но Валя схватила Фандорина за руку.

— Шеф, куда я через охрану в таком прикиде? В окно надо!

— Нет уж, с меня хватит.

И каждый спустился своим путем: Ника по обычной лестнице, Валя по пожарной.

На первом этаже, в центральном коридоре, который было никак не миновать, звучали мужские голоса.

Прежде чем свернуть туда, Николас осторожно выглянул из-за угла.

Охранники, четверо.

— Почем я знаю? — сказал один, черноусый. Судя по голосу, тот самый Котелков. — Сказал, быть здесь, значит будем. Врубится сигнал — побежим. Наше дело маленькое.

В руке он держал какой-то маленький, черный прибор, не сводя с него глаз.

Значит, Марк Донатович отправился туда один! Нельзя терять ни секунды.

Фандорин вышел в коридор и громко спросил:

— Главврач у Олега? Здравствуйте.

Все к нему обернулись. Кажется, узнали.

— Здравствуйте. Да. А вы не в курсе, что там случилось?

Значит, Коровин ничего им не объяснил, только велел быть наготове, понял Николас.

Он тоже ничего объяснять не стал, потому, что некогда. Только спросил про прибор:

— Это для срочного вызова? Отлично.

И побежал к двери, ведущей во двор.

Там перешел на полурысцу. Гипопитуитаризм? Бред какой-то!

Как он ни спешил, а Валентина поспела к ангару первой.

Сидела на ступеньке с таким видом, будто ждет уже очень давно.

— Что за гонки, шеф? Чего мы так с места сорвались?

— Проверим «дикое предположение» доктора Коровина.

Фандорин толкнул дверь.

В ангаре горел свет, причем в нескольких местах, но поскольку помещение было таким большим, оно все равно тонуло в полумраке.

Играла музыка. Мягкий голос, не поймешь, мужской или женский, тихо пел грустную песню на незнакомом языке.

Коровина вошедшие увидели почти сразу. Он сидел на диване, спиной к двери. А вот Олега видно не было.

— Марк Донатович! — позвал Фандорин. — Решили к вам присоединиться. А где Олег?

Доктор не удостоил ответом. Даже не шевельнулся. Это было по меньшей мере невежливо.

— Послушайте, — сердито продолжил Николас, направляясь к дивану. — Свалить всё на Олега Сивуху у вас не получится. Ну хорошо, предположим, он гораздо старше, чем кажется. Но это еще ничего не доказывает. Нездоровый, физически слабый человек не мог совершить все эти…

Он замолчал.

Главный врач сидел, откинув голову назад. Глаза его были закрыты.

— Что с вами?!

Валентина бросилась к дивану, тронула доктора за плечо, и тот медленно повалился вбок.

— Шеф, он мертвый! А это что за штука?

Она подобрала маленькую пластмассовую коробочку, выпавшую из руки Коровина.

Ответ на этот вопрос прозвучал откуда-то слева, из неосвещенной зоны:

— Это тревожная кнопка. Чтоб охрану вызывать. В заведении, где много психов, без этого нельзя.

Фандорин и его помощница резко повернулись. Из темного угла неторопливо надвигалось диковинное существо: белый парик, красное кимоно, вместо лица — остроухая маска собаки.

— «Ицувари я, усо-о матои, татисукуму коэ мо наку…» — подпело песне существо голосом Олега. — Дай-ка сюда. — В широком рукаве кимоно что-то щелкнуло, что-то блеснуло, и коробочка сама собой вырвалась у Валентины из пальцев. Черным пятном мелькнула в воздухе и оказалась в руке у ряженого. — Зачем нам охрана? — Он уронил тревожную кнопку и как бы по рассеянности наступил на нее ногой. — Ой. Раздавил.

— Спокойно, Валя, — шепнул Фандорин ассистентке, ошарашенно разглядывавшей свои пальцы. — Это такое изобретение. Будь наготове. Возможны сюрпризы. — И громко спросил. — Что с доктором?

— Инфаркт. Сердце не выдержало. Не жалел себя Марк Донатович, горел на работе. Вдвоем с секретаршей. А возраст-то уже не юный.

Человек-собака хихикнул. Нужно подыграть — сделать вид, что верю в инфаркт, сказал себе Николас.