Статья произвела большое впечатление на читающую Россию. Толстой получал благодарственные письма. 28 декабря (в день публикации статьи) бывший студент Харьковского ветеринарного института И. Ф. Лебединский (раньше писавший Толстому об истязаниях, которым он подвергся в полиции) благодарил за статью «Стыдно». Толстой ответил: «Я ненавижу так же, как и вы, то устройство, при котором возможны те насилия, которым вы подверглись, и все силы свои употребляю, не скажу — на борьбу с ним — это цель слишком частная, — а на деятельность, долженствующую разрушить это устройство и заменить его новым… Средство уничтожить это и всякое другое зло — в том, чтобы общественное мнение казнило презрением людей, подающих руку правительству в таких делах» (т. 69, с. 38–39).
В печати на статью откликнулся писатель А. И. Эртель. Он полагал, что Толстой не прав, когда пишет о нравственном падении русского общества сравнительно с началом XIX века и отрицает в борьбе со злом «путь прошений, заявлений и адресов». Вместе с тем Эртель утверждал, что толстовское «авторитетное слово, к которому привык прислушиваться весь цивилизованный мир, возымеет в деле освобождения русского народа от развращающего влияния телесного наказания отнюдь не меньшую силу, чем многочисленные ходатайства комитетов и земских собраний» («Неделя», 1896, № 3, 21 января).
Голод или не голод. Статья напечатана (с многочисленными сокращениями) в газете «Русь», 1898, № 4 и 5 от 2 и 3 июля. Отрывки появились в периодическом сборнике «Свободное слово», 1898, № 1 (издаивался в Англии В. Г. Чертковым и П. И. Бирюковым); полный текст — в № 12 того же сборника.
В 1898 г. в России вновь разразился голод. Снова повторилось то, что было в 1891–1892 гг., лишь с той разницей, что царское правительство, напуганное ростом революционного движения, особенно настойчиво пыталось доказать, что голода нет, и усилило преследование тех, кто пытался организовать помощь народу. Голод 1898 года особенно наглядно доказал «одну старую истину», о которой в 1901 г. В. И. Ленин писал в статье «Борьба с голодающими»: «…полицейское правительство боится всякого соприкосновения с народом сколько-нибудь независимой и честной интеллигенции, боится всякого правдивого и смелого слова, прямо обращенного к народу, подозревает — и подозревает совершенно справедливо, — что одна уже забота о действительном (а не мнимом) удовлетворении нужды будет равносильна агитации против правительства, ибо народ видит, что частные благотворители искренне хотят ему помочь, а чиновники царя мешают этому, урезывают помощь, уменьшают размеры нужды, затрудняют устройство столовых и т. д.» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, с. 283).
Именно эти вопросы: хронически бедственное положение народа, взаимоотношения сочувствующей народу части общества и царской администрации — главные в статье «Голод или не голод?».
Работа над статьей проходила в мае — июне 1898 г., после того как завершилась практическая деятельность Толстого и его помощников по организации помощи голодующим. Толстой очень хотел, чтобы статья появилась в «Санкт-Петербургских ведомостях», — «государь, говорят, читает их» (т. 71, с. 370). Он сознательно не заострял текст (в одном из писем статья названа «слишком робкой»), но все равно появиться в официальном органе статья не могла ни в каком виде и с большим трудом В. П. Гайдебурову удалось поместить отрывки из нее в своей умеренно-либеральной газете «Русь».
Царю и его помощникам. Статья была опубликована в Лондоне в «Листках Свободного слова» (1901, апрель, № 20).
Заметки к задуманному обращению «Царю и его помощникам» Толстой начал делать еще в сентябре 1900 г. В конце ноября того же года ему довелось прочитать рукопись статьи М. П. Новикова «Голос крестьянина». В Дневнике записано: «…получил сильное впечатление: вспомнил то, что забыл:-жизнь народа: нужду, унижение и наши вины. Ах, если бы бог велел мне высказать все то, что я чувствую об этом» (т. 54, с. 65). Тогда же в записной книжке появились новые заметки к обращению.
В марте 1901 г. возникли крупные студенческие волнения, на площади у Казанского собора в Петербурге произошло избиение демонстрантов. Толстой написал приветственный адрес «Союзу писателей», закрытому за протест против этой расправы, отправил сочувственное письмо кн. Л. Д. Вяземскому, пытавшемуся остановить действия полиции и высланному из Петербурга. В письме того времени к В. Г. Черткову он так расценил совершающиеся события: «Самое замечательное в этом движении то, что народ на стороне студентов, или, скорее, на стороне выражения неудовольствия» (т. 88, с. 226). Верный своему учению о непротивлении злу насилием, Толстой полагал, что «надо соединяться не во имя вражды, а во имя взаимной любви» (там же); но требования студентов и угнетенного народа считал справедливыми, а расправу правительства с ними — бесчеловечной и бессмысленной. Более того: он считал, что обязан сформулировать и со своей стороны предъявить эти требования: в одной из рукописей статья озаглавлена «Желания народа».
В Дневнике 19 марта 1901 г. отмечено, что именно «студенческие истории, принявшие общественный характер», заставили «написать обращение к царю и его помощникам и программу» (т. 54, с. 90). Противоречия Толстого-публициста, гневно бичующего пороки социального строя, и Толстого-философа, ищущего всеобщего примирения, выразились в его утопической надежде, что «царь и его помощники» поймут безысходность существующего положения, справедливость народных требований и удовлетворят их добровольно, без кровопролития и борьбы. 15 марта 1901 г. — дата, проставленная под обращением «Царю и его помощникам». На другой день была начата статья «Чего желает прежде всего большинство людей русского народа» (осталась неоконченной, но была использована для обращения и послужила истоком другого публицистического выступления 1901 г. — статьи «Единствепное средство», которую Толстой называл «Народной программой»).
26 марта обращение «Царю и его помощникам» было направлено Николаю II, великим князьям и министрам. Ответа не последовало, а публикация письма-статьи в России была строго запрещена. Но широкое распространение получили литографированные и гектографированные списки. Толстой отметил по этому поводу с удовлетворением в записной книжке: «Напечатано сотни «Царю» (т. 54, с. 244). С одного из таких списков П. И. Бирюков напечатал обращение в Женеве, в приложении к журналу «Свободная мысль». Включенное в 1911 г. в Собрание сочинений, оно было изъято из уже отпечатанного тома. В России статья появилась лишь в 1917 г. (книгоиздательство «Звезда»), а затем перепечатано в книге «Лев Толстой и русские цари» (М., изд-во «Свобода и Единение», 1918).
Отмечая в статье «Карл Маркс и Лев Толстой» (1911) «огромную гражданскую заслугу» Толстого-публициста, Г. В. Плеханов ссылался на обращение «Царю и его помощникам», хотя критически цитировал заключительные строки, где содержится обращение «ко всем лицам, имеющим власть», не как к людям другого лагеря, а как «к невольным единомышленникам, сотоварищам нашим и братьям». «Это была правда, всей глубины которой не подозревал сам гр. Толстой». По мнению Плеханова, Толстой «был не только сыном нашей аристократии, он долго был ее идеологом, — правда, не во всех отношениях» (Г. В. Плеханов. Литература и эстетика, т. 2. М., 1958, с. 406). Лишь в статьях В. И. Ленина были указаны действительные корни исторических иллюзий Толстого: «В нашей революции меньшая часть крестьянства действительно боролась, хоть сколько-нибудь организуясь для этой цели, и совсем небольшая часть поднималась с оружием в руках на истребление своих врагов, на уничтожение царских слуг и помещичьих защитников. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходателей», — совсем в духе Льва Николаича Толстого!» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, с. 211).
