Люди внизу приветствовали это радостными криками. Они падали на землю, чтобы передохнуть, успокоить колотящееся сердце и дрожащие руки. Хэл видел, как они проверяли прицелы мушкетов и зажигали фитили, готовясь выстрелить, когда серая кобыла и ее всадник окажутся ближе.

– Дыхание сатаны! – пробормотал Хэл. – Все равно как идешь прямо на бортовой залп.

Но спрятаться было негде, повернуть некуда, и они продолжали свой трудный путь.

Теперь Хэл видел Шредера. Полковник постепенно добрался до головы колонны и смотрел на них. Даже с такого расстояния Хэл видел, что тот выложился за пределы своих возможностей, лицо его побледнело и исказилось, грязный, рваный мундир промок от пота, из десятка царапин и порезов сочится кровь. Он тяжело дышит, но в его запавших глазах горит злоба. У него не было сил кричать или махать саблей, но он неумолимо смотрел на Хэла.

Один из солдат выстрелил, и пуля просвистела у них над самой головой. Аболи гнал кобылу по неровной крутой тропе, но еще много минут им предстояло оставаться в пределах досягаемости выстрелов. Солдаты на тропе внизу открыли огонь. Вокруг беглецов стучали о камни пули; некоторые, ударяясь, расплющивались в блестящие диски. Другие откалывали кусочки камня или рикошетом уходили назад, в долину.

Серая кобыла невредимой завершила поворот и двинулась по тропе назад. Теперь дальность выстрела выросла, и большинство солдат-готтентотов вскочили и продолжили преследование. Один или два попробовали подняться прямо по склону, чтобы срезать угол, но склон оказался чересчур крутым даже для их проворных ног. Они сдались, соскользнули назад, на извилистую тропу, и побежали за другими по этой не столь крутой, но более длинной дороге.

Несколько солдат, не поднимаясь с колена, перезаряжали мушкеты, торопливо вталкивая шомполы в стволы оружия и насыпая порох на полку. Шредер, тяжело опираясь на камень, смотрел наверх, ожидая, пока выровняется дыхание и уймется сердцебиение. Но вот он выпрямился, оттолкнувшись от камня, выхватил мушкет у одного из солдат и толкнул других в стороны.

– Мы за пределами дальности выстрела! – сказал Хэл. – Чего ему надо?

– Ненависть к тебе свела его с ума, – ответил Аболи. – Дьявол дает ему силы продолжать.

Шредер быстро сбросил камзол, скомкал его и положил на камень, создавая подушку для ствола мушкета. Он посмотрел вдоль ствола и поправил прицел. В прицеле видна была подпрыгивающая голова Хэла; Шредер застыл, потом чуть передвинул ствол, так что стал виден кусочек голубого неба под головой – он компенсировал падение тяжелой пули, когда та достигнет конца траектории. Тем же движением он перевел прицел на голову серой лошади.

– Он не попадет оттуда! – выдохнул Хэл и в то же мгновение увидел, как над стволом мушкета ядовитым цветком распустился серебряный дым. И почувствовал, как пуля ударила в ребра серой чуть ниже его колена. Воздух с шумом вырвался из пробитого легкого лошади. Храброе животное попятилось и осело на задние ноги. Оно пыталось восстановить равновесие, отскакивая еще дальше назад, но вместо этого сорвалось за край узкой тропы. Аболи едва успел ухватить Хэла за раненую ногу и стащить с седла.

Лежа на камнях, Хэл и Аболи посмотрели вниз. Лошадь катилась, пока не застряла на повороте дороги в груде мелких камней, земли и пыли. Она лежала, дергая в воздухе всеми четырьмя ногами. Преследователи торжествующе закричали, их крики эхом отдавались в утесах и темных глубинах ущелий.

Хэл потрясенно встал и быстро оценил обстановку. У них с Аболи мушкеты по-прежнему висят через плечо, сабли в ножнах. Вдобавок у каждого пара пистолей, небольшой рог с порохом и мешочек с мушкетными пулями на поясе. Но всего остального они лишились.

Внизу преследователи, подбодренные нежданной удачей, бежали, как стая голодных псов на запах добычи. Они одолевали склон.

– Брось пистоли и мушкет, – сказал Аболи. – Рог с порохом и саблю тоже оставь, их вес задержит тебя.

Хэл покачал головой.

– Они нам скоро понадобятся. Иди первым.

Аболи не стал спорить и послушался. Шел он быстро. Хэл старался не отставать, заставляя работать раненую ногу и преодолевая боль и дрожь слабости, которые медленно ползли вверх по бедру.

Аболи помогал ему перебраться через самые трудные препятствия, но чем выше, тем круче становился склон: теперь беглецы огибали крутой утес, образовавший одну половину входа в темное ущелье. С каждым шагом вперед им приходилось подниматься на новый уровень, словно они взбирались по лестнице вдоль крутой стены, уходящей далеко вниз, в долину. Преследователи, хотя и были близко, из-за скалы оставались невидимыми.

– Ты уверен, что это верная дорога? – с трудом спросил Хэл, когда они на несколько секунд остановились передохнуть на более широком уступе.

– Альтуда по-прежнему оставляет для нас знаки, – заверил Аболи и пнул небольшую пирамидку из трех камней, оставленную прямо посреди тропы. – Мои серые тоже. – Он улыбнулся и показал на влажные шарики конского помета чуть дальше. Потом наклонил голову. – Слушай!

Хэл услышал голоса людей Шредера. Они были ближе, чем во время последней остановки. Казалось, они сразу за выступом скалы. Хэл с отчаянием посмотрел на Аболи и попытался устоять на здоровой ноге, чтобы скрыть слабость больной. Они слышали звон сабель и грохот катящихся вниз камней. Голоса солдат звучали так отчетливо и ясно, что Хэл различал отдельные слова; он слышал, как Шредер безжалостно гонит своих людей вперед.

– А теперь слушай меня, Гандвейн! – Аболи сорвал мушкет с плеча Хэла. – Ты как можно быстрей пойдешь вперед, а я ненадолго задержу их здесь. – Хэл хотел возразить, но Аболи сурово посмотрел ему в глаза. – Чем больше будешь спорить, тем в большей опасности я окажусь.

Хэл кивнул.

– Увидимся у входа в ущелье.

Он крепко сжал руку Аболи и пошел дальше один. Перед тем как свернуть в главное ущелье, Хэл оглянулся и увидел, что Аболи укрылся на повороте тропы и положил перед собой оба мушкета.

Пройдя за поворот, Хэл посмотрел вверх и увидел ущелье, раскрывшееся над ним, как огромный дымоход. Стенки ущелья сплошь из камня, но на них растут деревья с тонкими длинными стволами, устремленными вверх, к свету. Стволы густо заросли лишайником. Сверху последовательностью водопадов и водоемов спускался небольшой ручей, и дальше тропа шла по его руслу, по источенным водой камням. Хэл упал на колени, погрузил голову в воду и принялся пить, кашляя и задыхаясь. Вода заполняла живот, и он почувствовал, как в распухшую больную ногу возвращаются силы.

Сзади, от каменной стены, послышался звук мушкетного выстрела, пуля ударила в плоть, и человек с криком полетел в пропасть. Крик постепенно затихал. Оборвался он неожиданно, когда падавший ударился о камни. Аболи постарался, чтобы первый выстрел был точным, и преследователи в беспорядке отступили. Им потребуется время, чтобы перегруппироваться и двигаться вперед осторожнее. Тем самым Аболи выиграл для Хэла несколько драгоценных минут.

Хэл встал и пошел вверх по течению.

Каждый очередной камень становился для него испытанием возможностей раненой ноги.

Он стонал, скрипел зубами и тащился наверх, одновременно прислушиваясь к звукам боя позади. Однако ничего больше не услышал, пока не добрался до следующего водоема. Здесь он удивленно остановился.

На краю воды к сухому стволу были привязаны пять серых лошадей. Посмотрев вверх, на следующую гигантскую ступеньку ручья, Хэл сразу понял, почему Альтуда оставил лошадей здесь. По этой головокружительной тропе пройти дальше они не могут. Высоко над его головой ущелье сужалось в узкий проход, и Хэл дрогнул, увидев, каким путем ему предстоит идти. Но другого выхода нет: ущелье превратилось в ловушку, из которой нет спасения. Пока Хэл колебался, далеко внизу послышался еще один выстрел и гул гневных голосов.

– Аболи снял еще одного, – вслух сказал Хэл, и его голос причудливо отразился от стен. – Теперь оба его мушкета пусты, и ему придется бежать.