Аболи обеспечил ему передышку, и он не имеет права растрачивать это время зря. Хэл двинулся наверх, перетаскивая раненую ногу через гладкие, отполированные водой камни, скользкие и предательские, покрытые зеленой слизью водорослей.

Сердце его отчаянно колотилось, он содрал ногти до мяса, но все же преодолел последние несколько футов вверх и оказался на карнизе в горле ущелья. Здесь он упал на живот и оглянулся. Аболи поднимался, без колебаний перепрыгивая с камня на камень, он даже не смотрел под ноги, оценивая положение камней; в обеих руках он нес по мушкету.

Посмотрев вверх, в узкое отверстие горла ущелья, Хэл понял, что день подходит к концу. Скоро стемнеет; верхушки деревьев окрасило золотом заходящее солнце.

– Сюда! – крикнул он Аболи.

– Иди вперед, Гандвейн! – крикнул в ответ Аболи. – Не жди меня. Они близко!

Хэл повернулся и посмотрел на крутой подъем за собой, хорошо видный на протяжении двухсот футов. Если они с Аболи попытаются продолжить подъем, то, когда Шредер и его люди достигнут этого места, беглецы еще будут идти спиной к ним. И не успеют добраться до следующего убежища: их срежет мушкетный огонь с близкого расстояния.

«Придется принимать бой здесь, – решил Хэл. – Мы должны задержать их до ночи, а потом попытаться уйти в темноте».

Он стал быстро собирать в ручье камни и раскладывать вдоль края карниза. Посмотрев вниз, он увидел, что Аболи добрался до подножия каменной стены и быстро поднимается.

Теперь дно ущелья кишело людьми, непрерывно гремели выстрелы, отражаясь от стен. Хэл разглядел внизу в полумгле Шредера, его белое лицо выделялось на фоне окружающих темных.

Аболи добрался до верха каменной стены, и Хэл, протянув руку, помог ему подняться на карниз.

– Почему ты не ушел, Гандвейн? – тяжело дыша, спросил Аболи.

– Некогда разговаривать, – ответил Хэл, хватая мушкет и начиная перезаряжать его. – Нам придется удерживать их здесь до темноты. Перезаряжай другой.

– Порох почти кончился, – ответил Аболи. – Хватит лишь на несколько выстрелов.

При этом он прочищал ствол мушкета шомполом.

– Значит, каждый выстрел должен попасть в цель. А потом будем забрасывать их камнями. – Хэл приготовил запал на полке. – А когда кончатся камни, останется сталь.

По камням вокруг их голов застучали мушкетные пули: снизу непрерывно стреляли залпами. Хэлу и Аболи пришлось лечь и каждые несколько секунд осторожно выглядывать, чтобы посмотреть вниз. Шредер приказал большинству своих людей продолжать обстрел, так чтобы одни перезаряжали оружие, а другие в это время стреляли. Его стрелки не давали Хэлу и Аболи защищаться, а тем временем самые сильные солдаты поднимались вверх.

Первая волна из десятка карабкающихся, вооруженных только саблями, оказалась у стены и продолжала подъем. Но стоило Хэлу и Аболи показаться над краем карниза, как грянул громовой мушкетный залп, и вспышки фитилей осветили темноту внизу.

Хэл, не обращая внимания на пули, прополз к самому краю и свесился за него. Он прицелился в самого ближнего из поднимающихся солдат. Это оказался один из голландских капралов, а расстояние позволяло выстрелить без промаха. Пуля Хэла ударила капрала в рот, выбила зубы и разнесла челюсть. Капрал потерял опору и сорвался. В падении он сбил троих карабкавшихся следом, и все четверо полетели навстречу верной смерти на скалах.

Выстрел Аболи отправил вниз еще двоих солдат в зеленых мундирах. Они с Хэлом оба схватили пистоли, выстрелили раз, другой и очистили стену; осталось всего двое солдат, беспомощно висевших на полпути вверх по каменной стене.

Хэл отбросил пустые пистоли и схватил один из приготовленных камней, размером с кулак. Хэл запустил им в одного из солдат. Тот увидел камень, но увернуться от него не смог.

– Отличный бросок, Гандвейн! – похвалил Аболи. – Ты становишься все более метким.

Он тоже бросил камень в последнего человека, оставшегося на стене, и попал ему в подбородок. Тот повисел еще несколько мгновений, потом хватка его ослабла, и он полетел вниз.

– Перезаряжай! – рявкнул Хэл. Насыпая порох на полку, он бросил взгляд на небо. – Неужели никогда не наступит ночь? – пожаловался он и увидел, как Шредер посылает на стену новую волну солдат. Темнота их не спасет: прежде чем они перезарядят оружие, солдаты одолеют половину пути.

Они прижались к краю карниза и снова выстрелили, но на этот раз сумели сбить лишь одного нападающего. Прочие упорно продолжали подъем. Шредер выслал новую волну, и теперь вся стена была покрыта людьми.

– Так мы их не остановим, – сказал Хэл с черным отчаянием в сердце. – Надо уходить дальше по ущелью.

Но когда он посмотрел на крутой подъем, его стойкость поколебалась.

Тем не менее он бросил мушкет вниз и рядом с Аболи стал подниматься по предательскому склону. Первые солдаты уже забрались на карниз и с криками бросились за ними.

В сгущающейся темноте они карабкались вверх, поворачиваясь, когда преследователи приближались, и отбиваясь саблями, и потом продолжали подъем. Но теперь все больше солдат достигало верха стены, и в считанные минуты беглецов должны были догнать и окружить. Прямо впереди Хэл заметил в стене темную щель и подумал, что их с Аболи укроет тьма.

Но тут же отказался от этой мысли, увидев, какое мелкое это углубление. Шредер выкурит их отсюда, как хорек кроликов из норы.

– Хэл Кортни! – окликнули из темноты. Хэл всмотрелся и разглядел в глубине расселины двух человек. Альтуду, который его окликнул, и второго, незнакомого – бородатого пожилого мужчину, одетого в звериные шкуры. Было слишком темно, чтобы разглядеть лица, но, когда Альтуда и этот мужчина настойчиво поманили, Хэл и Аболи не колебались. Они бросились к щели и втиснулись в узкое отверстие рядом с этими двумя.

– Ложись! – крикнул незнакомец над ухом Хэла и поднялся, держа в руках топор с короткой рукоятью. У входа в расселину показался солдат и взмахнул саблей, но Альтуда поднял пистолет, который держал в руке, и выстрелил ему прямо в грудь.

Одновременно бородатый незнакомец высоко поднял топор и силой опустил его. Хэл не понимал, что он делает, пока не увидел, что тот перерубает веревку из плетеной коры, толстую, как рука. Топор рассек туго натянутую веревку, и обрубленный ее конец полетел вверх, словно его тянули с огромной силой. Другой конец был прочно обвязан вокруг массивного ствола, вбитого в трещину в стене. Веревка уходила вверх и там терялась в темноте.

Долгие мгновения ничего не происходило, и Хэл и Аболи изумленно смотрели на остальных двоих. Но тут в вышине послышался скрип, громыхание, треск, будто проснулся великан.

– Саба спустил камнепад! – объяснил Аболи, и Хэл сразу все понял. Сквозь узкий вход в трещину он смотрел вверх. Рокот набирал силу, превратился в рев, а поверх этого рева слышались дикие, полные ужаса крики солдат, застигнутых лавиной. Для них не было ни убежища, ни спасения. Ущелье оказалось западней, в которую заманили их Саба и Альтуда.

Рев и скрежет стали оглушительными. Казалось, гора дрожит под ногами. Крики солдат были заглушены, и неожиданно мимо трещины пронеслась могучая каменная река. Стало совершенно темно, воздух переполнился пылью и мелкими осколками камня; четверо кашляли и ловили ртом воздух. Ослепший и задыхающийся Хэл закрыл рот и нос концом своей рваной рубашки, пытаясь отцеживать воздух, чтобы им можно было дышать в этой удушающей пыльной буре, поднятой летящими мимо камнями.

Лавина сходила долго, но постепенно вал сменился беспорядочным падением отдельных камней и треском немногих осколков.

Наконец спустилась тишина, полная и гнетущая; пыль осела, и стал виден выход из убежища.

Аболи прополз вперед и осторожно выглянул, балансируя на камнях. Хэл подполз к нему, и оба стали вглядываться в мрачную тьму ущелья. От стены до стены лавина оставила свой глубокий след. Ни звука, ни следа преследователей, ни даже криков или стонов умирающих, ни обрывка одежды, ни оружия. Словно этих людей никогда не было.