– Ты сильна и смела, но ноги у тебя не такие длинные, как у нас, и я видел, что ты спотыкаешься от усталости. Отныне ты должна ехать верхом. – Когда она принялась возражать, он решительно остановил ее. – Во всем, что касается раны, я подчиняюсь тебе, но в прочем я капитан, и ты должна делать, как я говорю. Дальше ты поедешь верхом.

Ее глаза сверкнули. Она сделала легкий жест, выражающий покорность: сложила кончики пальцев и поднесла к губам.

– Как прикажешь, господин, – и позволила ему посадить себя на серую лошадь, на сумку.

Они обогнули болото и пошли чуть быстрее. Еще два раза Аболи поднимался на деревья и не видел преследователей. Хэл вопреки естественному чутью начал надеяться, что они ушли от преследования и беспрепятственно доберутся до гор, которые все ближе и выше.

В середине дня они пересекли широкую открытую заливную низину – луг, поросший короткой зеленой травой, где паслись стада диких антилоп с кривыми, как ятаган, рогами. Животные удивленно смотрели на приближающихся людей и лошадей. Их шкуры на солнце отливали сине-серым металлом.

– Даже я никогда таких не видел, – признался Аболи.

Поднимая пыль, стада разбегались перед ними. Альтуда, оглянувшись, крикнул:

– Голландцы называют этих животных «блаубок», синий бык. Я видел за горами огромные стада этих тварей.

За низиной земля начала подниматься: ряды все более высоких холмов уходили к горам. Колонна поднялась на первую гряду, Хэл с трудом поспевал за остальными. Теперь он двигался тяжело, явно преодолевая боль. Аболи видел, что лицо Хэла покраснело от жара; сквозь повязку, сделанную Сакиной, проступали кровь и лимфа.

На верху холма Аболи остановил колонну. Все посмотрели назад; на западном горизонте господствовала Столовая гора. Слева открывалась широкая голубая дуга залива Фалсбай. Однако все слишком устали, чтобы восхищаться видами. Лошади стояли, понурив головы, люди попадали на землю. Сакина слезла с коня и подошла к Хэлу: тот с трудом сел, прислонясь к древесному стволу. Она наклонилась, размотала повязку и с трудом сдержала возглас, видя, как воспалилась, разбухла и потемнела рана. Наклонившись ближе, Сакина вдохнула воздух. И когда заговорила, голос ее звучал строго.

– Идти дальше ты не можешь. Ты должен ехать, как заставил меня. – Потом она взглянула на Аболи. – Разожги огонь и вскипяти воду, – приказала она.

– У нас нет времени на такие глупости, – возражал Хэл, но от него отмахнулись. Аболи фитилем разжег небольшой костер и подвесил над ним оловянный котелок с водой. Как только вода вскипела, Сакина приготовила мазь из трав, привезенных в своей седельной сумке, и намазала ею чистую ткань. И еще курящуюся паром, приложила к ране. Хэл застонал и сказал:

– Клянусь, лучше бы Аболи помочился на мою ногу: твой дьявольский настой сожжет ее.

Сакина не обратила внимания на его грубоватую речь и продолжила свое занятие. Обмотав смазанное место чистой тканью, она достала из сумки ломоть хлеба и сушеную колбасу. Разрезала на куски, сложила хлеб и колбаски и раздала мужчинам.

– Да благословит вас Бог, принцесса.

Большой Дэниел прижал кулак ко лбу, прежде чем взять свою порцию.

– Бог любит вас, принцесса, – сказал Нед, и все остальные сразу приняли это имя. Отныне она стала их принцессой, и грубые моряки смотрели на нее со все возрастающим уважением и привязанностью.

– Есть можно на ходу, парни, – сказал Хэл, с трудом поднимаясь. – Нам слишком долго везло. Скоро и дьявол захочет своей очереди.

Со стонами и недовольным бормотанием отряд последовали его примеру.

Когда Хэл помогал Сакине сесть верхом, послышался предупреждающий окрик Дэниела:

– Ублюдок наконец объявился.

Он показал назад, на открытую низину у подножия холмов. Хэл усадил Сакину между сумок, а сам захромал в тыл колонны. Посмотрев вниз, он увидел длинную цепь бегущих людей, которые появились из зарослей и пересекали открытое место. Их вел единственный всадник, двигавшийся рысью.

– Опять Шредер. Нашел себе другую лошадь.

Даже с такого расстояния невозможно было не узнать полковника. Он сидел в седле, высокий, гордый, и в развороте его плеч, в том, как он поднимал голову и смотрел вперед, видна была смертоносная целеустремленность. Было ясно, что он еще не заметил их, скрытых зарослями.

– Сколько с ним? – спросил Нед Тайлер, и все взглянули на Хэла, считавшего преследователей. Тот, прищурившись, смотрел, как они выходят из кустов. Чуть раскачиваясь на бегу, солдаты легко держались наравне с лошадью Шредера.

– Двадцать, – насчитал Хэл.

– Почему так мало? – спросил Дэниел.

– Шредер наверняка отобрал самых резвых бегунов, чтобы не отстать от нас. Остальные идут следом как могут быстро. – Хэл заслонил глаза. – Да, клянусь Господом, вот они, в лиге за первым взводом, но движутся быстро. Я вижу пыль и их шлемы над скрэбом. В этой второй команде человек сто, а то и больше.

– С двадцатью мы справимся, – сказал Дэниел, – но сто с лишним проклятых зеленых мундиров – столько мне за завтраком не съесть, сблюю. Какие будут приказы, капитан?

Все смотрели на Хэла.

Тот помолчал, внимательно разглядывая местность, наконец сказал:

– Мастер Дэниел, поведешь отряд. Альтуда будет показывать дорогу. Мы с Аболи и одной лошадью останемся здесь, чтобы задержать их продвижение.

– Нам не убежать от них, – возразил Дэниел. – Они уже это доказали. Разве не лучше сразиться с ними здесь?

– Ты слышал приказ?

Хэл бросил на него холодный, стальной взгляд.

Дэниел приложил кулак ко лбу.

– Есть, капитан. – Он повернулся к остальным. – Вы слышали приказ, парни.

Хэл захромал туда, где сидела на лошади Сакина; рядом стоял Альтуда, держа узду.

– Что бы ни случилось, уходите. Ни по какой причине не поворачивай назад, – сказал Хэл Альтуде, потом улыбнулся Сакине. – Даже если прикажет ее королевское высочество.

Она не ответила на его улыбку, только наклонилась и прошептала:

– Я буду ждать тебя в горах. Не заставляй меня ждать слишком долго.

Альтуда снова повел колонну вперед, и когда фигуры стали видны на фоне неба, сзади послышался далекий крик.

– Нас наконец обнаружили, – сказал Аболи.

Хэл подошел к единственной оставшейся лошади и снял с нее пятидесятифунтовый бочонок с порохом. Опустил его на землю и сказал Аболи:

– Бери лошадь. Иди за остальными. Пусть Шредер видит, как ты уходишь. Стреножь ее за вершиной, чтобы не было видно, и возвращайся ко мне.

Он подкатил бочонок к ближайшему выступу скалы и пригнулся. Теперь, когда над вершиной высовывалась только его голова, он еще раз оглядел местность и перенес все внимание на Шредера и его солдат в зеленых мундирах. Они были уже гораздо ближе, и Хэл видел, что перед ними и перед лошадью Шредера бегут два готтентота. На бегу они вглядывались в землю и двигались по тому самому маршруту, по которому прошли люди Хэла.

«Читают следы, как собаки за кабаном, – подумал Хэл. – Они пройдут по той же тропе, что и мы».

В этот миг рядом с ним присел Аболи.

– Лошадь стреножена, остальные идут быстрым шагом. Что ты задумал, Гандвейн?

– Нечто слишком простое, чтобы объяснять тебе, – ответил Хэл, острием сабли вытаскивая затычку из бочонка. Потом снял с пояса запальный шнур. – Этот шнур – настоящий дьявол. Он горит или слишком быстро, или слишком медленно. Но я рискну выбрать длину в три пальца, – говорил он, отмеряя и отрезая остальное. Размял в ладонях, чтобы шнур горел равномернее. Вставил один конец в бочонок и закрепил, вернув затычку на место.

– Поторопись, Гандвейн. Твоему старому сопернику в фехтовании Шредеру не терпится снова с тобой встретиться.

Хэл поднял голову и увидел, что преследователи уже пересекли луг и начали подниматься к ним по склону.

– Не показывайся, – сказал он. – Хочу подпустить их как можно ближе.

Лежа на животе, они прижимались к земле и смотрели вперед. Сидящий высоко в седле Шредер был хорошо виден, но двух следопытов, которые вели отряд, от пояса скрывали кусты. Хэл уже видел расцарапанное лицо Шредера, его рваный грязный мундир. На голове ни шляпы, ни парика, вероятно, он потерял их в пути или во время падения. Как он ни был тщеславен, но тратить время на поиски новых не стал, слишком торопился.