Вот из покачивающихся на ветру деревьев выбежали два златовласых мальчика и помчались вперед по склону холма. Это были юный Эдуард, который вскоре должен стать следующим королем Англии, и его младший брат Ричард, герцог Йоркский.

Ветер подхватывал их радостные возбужденные крики, смех и визг. Арик помахал им. Ричард тоже взмахнул в ответ рукой, но тут же вернулся к игре.

Позади них в небо взмывались башни лондонского Тауэра, казавшиеся такими чистыми и величественными в ярком солнечном свете.

Арик поднял глаза к небу, но тут темная туча закрыла солнце. Похоже, приближалась буря. В считанные мгновения наступила тишина. Замолкло веселое птичье пение, затих ветерок, пчелы улетели.

Арик огляделся по сторонам, чтобы предупредить мальчиков о приближающейся непогоде.

Но они оба исчезли.

А вокруг Арика засохла трава, зачахли деревья. Лондонский Тауэр внезапно стал красным и зловещим. Да и сам город затих, словно шокированный чем-то ужасным. Тишина приводила Арика в ужас. Где мальчики? Почему они перестали смеяться?

Вздрогнув, Арик проснулся. Утерев пот со лба, он поднялся со стула и ответил на вопрос, который не давал ему покоя в кошмарных снах. Мальчики перестали смеяться, потому что их убили. Их собственный дядя, Ричард, герцог Глостерский, организовал это преступление, которое было совершено руками его честолюбивого прислужника сэра Джеймса Тайрелла. Ричард сделал это для того, чтобы получить корону. Он своего добился. И до сих пор носил корону.

Вздохнув, Арик выругался. Он умолял сэра Томаса Мора узнать правду, которую весь Лондон – да что там Лондон, вся Англия! – безуспешно пытался найти. Но Арик и представить себе не мог, что правда окажется столь болезненной. И как только он мог верить лжи короля Ричарда?

Арику стало казаться, что он задыхается во влажном и душном воздухе маленького дома. Оставив Гвинет мирно спать на кровати, он вытащил свой стул наружу и поставил его под свес крыши. Ночной ветер дул ему в лицо, а мысли Арика все еще неслись вперед.

Не может он – сейчас или когда-либо – вернуться в Нортуэлл, ко двору Ричарда, к политике, войнам и амбициям. Потому что все это ведет в никуда и кончается бессмысленными смертями. Арик не хотел снова становиться частью всего этого.

Полный решимости, он встал со стула и подошел к окну хижины. Заглянув в комнату и увидев свою спящую жену, Арик подумал о том, что от правды все равно никуда не уйти. Он может дать Гвинет ту жизнь, о которой она мечтает. Да, именно ту, которая рисуется ей в ее воображении.

У Невиллов предостаточно замков, слуг, денег и власти. У самого Арика есть состояние, три титула и небольшая армия. И если он привезет ее к себе в дом, она почувствует там себя очень значимой фигурой, в которой многие нуждаются. Неллуин больше не удастся изводить свою младшую кузину, дядя Бардрик будет биться головой об стену, сокрушаясь о том, что отдал замуж за колдуна племянницу, а не свою дочь Лиссу, а Гвинет будет радоваться тому, что ей удалось избежать брака с этим слизняком сэром Пенли.

При мысли об этом Арик улыбнулся, но его улыбка быстро погасла, когда он вспомнил правду.

Если он хочет жить в мире с собой, так, как сейчас, ему нельзя возвращаться к прошлой жизни. Даже ради Гвинет. Никогда!

На следующее утро Гвинет дошила свое платье из алого шелка. Арик восхищался маленькими и ровными стежками, простым, но элегантным покроем платья. Правда, знатные дамы всегда учили своих дочерей шить, но подобные терпение и талант издавна восхищали Арика.

Да, Гвинет стала бы настоящей хозяйкой замка. Она отлично справится со своими обязанностями, сможет при необходимости проявить твердость характера, оставаясь при этом добросердечной. Жители Нортуэлла охотно подчинились бы ей.

«Довольно!» – напомнил себе Арик. Он никогда не сможет привезти Гвинет к себе домой, и о причинах этого он размышлял совсем недавно.

Вздохнув, Арик вышел из дома и уселся на свой стул под свесом крыши. Он не может отрицать того, что за последнее время Гвинет достаточно настрадалась, ведь от нее отвернулись и родные, и друзья. Нельзя отрицать и того, что она заслуживает большего. Просто он не может ей этого большего дать.

Зато как муж он может обеспечить ее, заботиться о ней, защищать ее, кормить, дарить время от времени подарки. Правда, суммы, которые он получал от продажи собственных доспехов, становились все меньше. Так что придется ему вскоре находить какую-то работу, потому что воевать он больше не намерен. И все же он позаботится о своей жене.

Арик нахмурился. За последние дни Гвинет сильно изменилась. Та крикливая девка, с которой он обменялся брачными клятвами, становилась все более спокойной. А уж то меланхолическое состояние, в которое она впала прошлой ночью на холме, и вовсе озадачило Арика. Так дело не пойдет.

Осененный внезапной идеей, Арик зашел в дом и стал рыться в куче своих вещей. Найдя то, что искал, он сжал этот предмет в ладони, отчего его холодная гладкая поверхность тут же стала согреваться.

Да, Гвинет, его жена, достойна такого знака. Она его оценит. Даст Бог, он на некоторое время сделает ее счастливой.

Арик оглянулся по сторонам, ища Гвинет глазами. Но когда он ее увидел, его члены онемели, дыхание у него перехватило, даже сердце, кажется, перестало биться.

Гвинет вышла из-за угла дома в своем новом алом наряде. Облегая ее налитую грудь, лиф платья сужался к тонкой талии, а затем резко расширялся, переходя в юбку, облегающую стройные округлые бедра. Алый цвет оттенял кожу Гвинет, делая ее более яркой и чистой, подчеркивал голубизну ее сияющих глаз. Господи, а ее губы! Какие же они красные, влажные и сочные! Все мускулы Арика напряглись, как тетива у лука, ему безумно хотелось снова поцеловать ее, ощутить вкус ее губ.

Схватив ртом глоток воздуха, он только сейчас обратил внимание на то, что Гвинет расчесала свои роскошные волосы, и теперь они черной волной спадали на ее плечи и грудь, закрывали ей спину и змеились на крутом изгибе ее бедер. Арик едва вспомнил о знаке, который держал в руках, потому что больше всего ему сейчас хотелось отбросить его в сторону и овладеть ею.

– Тебе нравится? – тихо спросила Гвинет.

Арик ответил не сразу – ему понадобилось сделать ощутимое усилие для того, чтобы закрыть рот и хоть что-то сказать.

– Да… Ты прекрасна.

Похоже, ему не хватало слов. Гвинет прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Ему понравилось платье! Возможно, он даже считает, что оно ей идет. Признаться, Гвинет даже понять не могла, почему ей важно его мнение, но это было так.

– Спасибо тебе, – проговорила Гвинет. – Ткань очень…

– Нет, – перебил ее Арик, подходя ближе. Теплый взор его серых глаз ласкал ее. – Ты дала этой ткани свет, благодаря тебе она светится, сияет.

Услышав такой комплимент, Гвинет не смогла сдержать улыбку.

– Но я знаю, что надо сделать для того, чтобы платье засияло еще больше, – добавил Арик.

Еще больше? Гвинет нахмурилась. У нее есть только простая белая сорочка без кружев, так что на рукава не хватит. От ткани не осталось даже кусочка для украшения прически. Да и шить можно было бы получше…

– Я старалась как могла, – призналась Гвинет.

– И постаралась на славу, Гвинет, – заверил ее Арик. – А теперь моя очередь.

С этими интригующими словами Арик шагнул вперед и оказался так близко, что Гвинет смогла увидеть его сильные мышцы, биение жилки на его шее. Он раскрыл ладонь, и она увидела что-то сверкающее, серебряное…

– Святая Мария! – восторженно прошептала Гвинет.

Она увидела подвеску на серебряной цепочке в форме солнечных часов со сверкающим рубином посередине. Неужели он хочет сделать ей такой подарок?

Затаив дыхание, Гвинет следила за тем, как Арик наклонился и поднял над ее головой удивительный амулет. Как только Гвинет склонила голову, Арик надел цепочку ей на шею. Серебро чуть охладило ее кожу, а подвеска легла прямо в ложбинку между грудей, видневшихся в низком квадратном вырезе алого платья. Красный блеск рубина и алый цвет платья гармонировали так, словно ткань красили специально для этой подвески. Гвинет была шокирована, поражена до глубины души.