— Не забывайте, сеньор Осуна, что мы в колонии. Здесь вам не Европа, а Вест-Индия, — резко ответила Долорес и ушла в свою каюту.

Осуна еще долго стоял и раздумывал над строптивым характером молодой испанки, получившей воспитание в колонии. Отец Долорес ни на минуту не забывал, что его единственная и горячо любимая дочь росла в суровых условиях. Поэтому, как только девушке исполнилось шестнадцать, отец обучил ее скакать верхом на лошади в мужском седле, стрелять из пистолета и даже фехтовать облегченной шпагой.

За ужином капитан представил нового пассажира.

— Педро Гонсалес, негоциант. В прошлом бывалый моряк. Мне приятно иметь на борту такого спутника.

— Мне тоже приятно встретить такое общество, но было бы куда приятнее, мосье Дюгард, согласись вы доставить меня хотя в Санто-Доминго.

— При всем уважении к вам, дон Педро, это не в моих силах! Я и так из-за вас отклоняюсь от курса. Вы хорошо знаете, мой сеньор, что меня уже давно ждут в Марселе дети и жена. Не заставляйте меня, мой друг, искать опасных приключений. Что вы! Эти три года… Гаити! Багамские острова! Нет, дон Педро, дальше пролива Мона ни на кабельтов! — взволнованно повторил капитан, а Долорес незаметно разглядывала нового знакомого.

Его продолговатое лицо с живыми блестящими глазами, решительным подбородком, выдающимися скулами и тонкими усиками над выразительными губами вызывало симпатию.

— Кто бы мог подумать, мосье Дюгард, что старость делает с храбрецами! — недобро усмехнулся дон Педро.

— И не уговаривайте! Далее пролива Мона ни шагу. Кому нужны встречи с этими…

Долорес быстро подняла глаза на капитана, и он осекся на полуслове.

— Вы имеете в виду пиратов, капитан? — спросила девушка, спокойно вытирая пальцы о салфетку.

— Уверен, что в присутствии сеньориты не следовало бы касаться подобных тем, — решительно вступил в разговор сеньор Осуна. — Тем более, что сегодня они — больше легенда, чем реальность. Хотя… — Инспектор внимательно поглядел на коммерсанта.

— Ну, конечно! Нет сомнений! — засуетился капитан. — Сегодня можно плавать в этих местах так же спокойно, как по реке Эбро, например, или по Сене.

— Так это из-за вас мы изменяем курс и удлиняем наше путешествие на целых десять дней? — обратился Осуна к Гонсалесу. — А можно полюбопытствовать, какие у вас в Сан-Хуане дела?

— Ищу корабль, который через месяц мог бы перевезти мой груз в Испанию. По пути в Сан-Хуан мы зайдем в ряд портов, где я сделаю необходимые закупки.:

— И таким образом «Ласточка» прибудет к месту назначения не на десять дней, а на две недели позже, сеньор Осуна, — заметил капитан.

— А почему бы вам, мосье Дюгард, действительно не помочь дону Педро? — сказала Долорес — Сеньор Осуна не очень-то спешит, а я готова пожертвовать своим временем.

Капитан вопросительно поглядел на девушку, как бы желая понять, не шутит ли она. Королевский чиновник закусил губу. Коммерсант бросил на Долорес взгляд, полный благодарности.

— Мадемуазель, вы еще так молоды, что вам непонятно чувство женщины, которая не видела своего мужа полных шесть лет. Каждый день опоздания для нее пытка. А мои бедные дети…

— Сеньорита, я признателен вам за ваше участие, — перебил капитана дон Педро, — но мосье Дюгард прав. Он и так сделал для меня много. Однако в жизни настоящих людей всегда находится выход из любого положения. — Гонсалес поднялся из-за стола, поправил рассыпавшиеся по плечам волосы блестящего черного парика и учтиво поклонился присутствующим: — Прошу меня извинить. Этот день был тяжелым, — и вышел из кают-компании.

— Странный он все-таки, этот дон Педро, — сказал ему вдогонку Осуна.

Капитан промолчал, он только еще ниже опустил голову и погрузился в свои невеселые мысли.

По пути в Сан-Хуан «Ласточка» заходила во все без исключения порты. Педро Гонсалес каждый раз сходил на берег, но отсутствовал не более чем два — три часа. Как только он возвращался, капитан Дюгард тут же ставил полные паруса. Иногда королевский инспектор съезжал на берег вместе с коммерсантом, и тогда сеньор Осуна издали наблюдал за тем, как их элегантный пассажир общался в порту с явно подозрительными типами, которые, конечно, не могли иметь никакого отношения к коммерции.

Однажды, подпоив бомбардира, сеньор Осуна попытался выяснить, что тот знал о загадочном коммерсанте. Но бомбардир от первого же вопроса сразу отрезвел и только сказал:

— О! Он знает дело, как вы своего короля, сеньор. С ним шутки плохи! «Море, деньги, ром и девы Братьям берега милы…» — запел он одну из песен «Береговых братьев»,[15] хитро подмигнул, встал и, пошатываясь, пошел из таверны.

Однако сеньору Осуне этого оказалось достаточно. Вечером того же дня в кают-компании он завел разговор с коммерсантом.

— Скажите, сеньор Гонсалес, в Бас-Тере я видел вас с людьми, которые совсем еще недавно, как мне сообщил один мой знакомый, были пиратами. Что, разве теперь модно вести с ними торговлю?

— Модно? Не скажу. А вот что это выгодно — бесспорно. Могу сообщить вам, что многие из светлейших грандов, ныне преуспевающих в Мадриде, составили свои богатства именно потому, что тайно торговали с ними.

— Однако вы, как я вижу, еще и фантазер! — Осуна выпрямился и гордо вздернул голову.

Не обращая внимания на его пренебрежительный тон, Педро Гонсалес спокойно продолжал:

— А что касается слов «были пиратами», то здесь, сеньор Осуна, в этих землях, это не имеет никакого значения. И это хорошо! Вам, гостю, подобное не понять.

— Где уж мне! — вспылил королевский инспектор. — Я ведь никогда не знал черного цвета их флага.

Долорес хотела было что-то сказать, но Педро Гонсалес ее опередил:

— Да! Чтобы удовлетворить ваше любопытство, скажу вам, я плавал под флагом славного Дюкасса,[16] когда он был флибустьером. Сейчас он французский адмирал и защищает от англичан владения вашего величества.

— Вашего, вы хотели сказать, сеньор.

— Пусть будет так! — Глаза Гонсалеса потускнели и на миг стали страшными, но Долорес не могла удержаться от вопроса.

— Так вы плавали с Дюкассом? Он заходил к нам в порт. Отец меня знакомил с ним. Расскажите про него, дон Педро. Пожалуйста…

— Так я и думал! — перебил ее сеньор Осуна. — Вы всего-навсего жалкий пират, выдающий себя за коммерсанта!

— Томас! — гневно вскрикнула Долорес.

— Сеньор Осуна! — Капитан поднялся со своего кресла. — Я бы попросил вас…

— Не утруждайте себя, мосье Дюгард. — Педро Гонсалес улыбался. — Прошу прощения, сеньор Осуна, это старая привычка: улыбка сама появляется при виде страха в чужих глазах. Однако смею вас заверить, пиратом я все же не был. Я сказал флибустьером, а еще точнее — корсаром…

— Какая разница?

— Большая! И вам, королевскому инспектору заморских колоний, стыдно не знать разницы между буканьером, флибустьером, корсаром и пиратом.

— Не сочтите за труд разъяснить.

— Как-нибудь в другой раз! Сейчас, однако, вам не лишне напомнить, что если «Ласточка» свободно плавает в этих водах и капитан Дюгард ведет ее без опасений, так этим в значительной мере мы обязаны Дюкассу и подобным ему смельчакам. Не королевские адмиралы очистили от пиратов Карибы.

— Очистили, да не совсем! — Капитан Дюгард перекрестился. — Еще разбойничают американец Боб Железная Рука, англичане Ганг и проклятый Злой Джон.

— Этих троих вполне достаточно. Хватило бы, собственно, и одного, последнего, чтобы вмиг сбить с вас, сеньор Осуна, ненужную здесь спесь, — миролюбиво заметил Педро Гонсалес.

— От Кампече до Тринидада и от Панамы до Багам не было более жестокого убийцы, лишенного жалости и всякого понятия о чести, — продолжал капитан. — Перед наживой его не останавливали ни мольба матери, ни просьба старика, ни заклинания девушки, ни даже взведенные пистолеты…

— Однако не слишком ли много страшных слов мы произносим в присутствии женщины, капитан? — прервал Дюгард а бывший флибустьер.