Костер светился и потрескивал в кругу фургонов. Трещали дрова, рассыпая желто-красным пламенем искры. Свет костра в призрачном танце выхватывал из тени глаза, зубы, серьги, браслеты, куски аляповатой одежды, бросал блики взад и вперед, словно играл в кости. Вот парень обнял девушку, недолгая игривая борьба, и парень с девушкой уже крадучись уходят на далекий луг. Около огня пары образовали круг и начались танцы с притопыванием под музыку хромого гитариста, горбатого барабанщика и слепого, который пел на протяжном хойсунском диалекте. Пахло дымом и людьми.
Искра осветила оперение Эранната, превратила его глаза в расплавленное золото, а гребень в корону. Его окрашенная небесным акцентом речь зазвучала мягче:
- Часто пришельцы проводят более широкие исследования, чем живущие на планете, йомен Васильев, они видят больше. Люди имеют склонность принимать себя, как само собой разумеющееся.
- Только не я, - возразил Самло. - Для вас, разве большие различия не затеняют малые, которые имеют для нас значение? У вас есть крылья, у нас нет; у нас есть хорошие ноги, а у вас нет. Разве это делает нас во многом похожими? Как вы можете говорить, что все Поезда являются одним и тем же?
- Я не сказал этого. Король, - ответил Эраннат. - Я сказал, что заметил много общих, уходящих в века, обычаев. Вероятно, вас задело то, что вы называете маленькими различиями, которые имеют значение. Вероятно, они значат для вас больше, чем следует.
Ивар засмеялся и подбросил:
- Вопрос в том, можете ли вы увидеть лес за деревьями или не можете различить деревья в лесу.
Затем возвратилась Фраина и он вскочил на ноги. Она приоделась в платье с блестками, потрепавшееся с годами, но такого же открытого покроя, как и ее сценический костюм. На плече, рядом с иссиня-черными волосами сидел талисман удачи "Юбилея", завернувшийся в свою мантию, только голова, как у чертенка, торчала наружу.
- Идешь? - прошептала она.
- Т-т-ты еще спрашиваешь? - Ивар отвесил королю поклон в северном стиле. - Вы извините меня, сэр?
Самло кивнул. Мрачная улыбка исказила его рот.
Когда Ивар выпрямился, он ощутил на себе напряженный взгляд Эранната. Не нужно было быть иттрианцем, чтобы прочесть ненависть в поднявшихся дыбом перьях и сгорбленной стойке. Ивар проследил за взглядом золотых очей и встретился с красным треугольником глаз талисмана удачи. Животное согнулось, ощетинилось и защебетало.
- Что с тобой, дорогой? - Фраина потянулась, чтобы успокоить любимца.
Ивар вспомнил, как Эраннат отклонял все приглашения зайти в любой фургон и проводил все свое время на улице, даже в самые холодные ночи, когда он должен был медленно махать крыльями во время сна, поддерживая достаточно высокий обмен веществ,
чтобы не замерзнуть до смерти. И, неожиданно прозрев. Первенец спросил его:
- Разве вам не нравятся талисманы удачи?
- Нет, - сказал иттрианин. Подумав секунду он добавил:
- Я встречал их везде. На Планхе мы называем их Лиаярре. "Вонючками".
Фраина надула губки.
- Ой, фу! Я взяла бедного Таиса, чтобы он глотнул свежего воздуха. Идем, Рольф.
Она взяла Ивара под руку и он забыл, что сам тоже никогда не питал к талисманам теплых чувств.
Эраннат упорно смотрел им вслед, пока троица не скрылась из вида.
За кольцом фургонов широко простирался луг, под небесами красиво светился серебристо-серым светом упругий ковер рассвет-травы. Вокруг стояли деревья, хитрые сплетения сосны, массивных деревьев с ветвями-молотами, куполов дельфи. Обе луны заливали их ветви белым светом, а те из теней, что отбрасывала Креуза, шевелились, когда полудиск спешил на восток. Звезды светили фиолетовыми пучками на фоне бездонной черноты. Млечный путь был подобен ледопаду.
Музыка стихала позади, пока они не остались одни в окружающей тишине. Ивар молчал, удовлетворенный чудом, что существовала Фраина и они были наедине.
Наконец, она сказала тихо, глядя перед собой:
- Рольф, там должны быть Высокие. Эта большая радость не может происходить просто так.
- Высокие? Или Бог? Нелогичное заключение, моя дорогая. Для нас это прекрасно, потому что определенные обезьяны адаптировались к такой же погоде, давным-давно на Земле. Хотя мы можем чувствовать тонкое очарование в пустыне, можем ли мы чувствовать окружающий мир так же, как Эраннат?.. Но разве это не означает, что Создатель сотворил разные виды красоты? Уныло не верить ни во что, кроме случая.
- Не обращай внимания на философию, - продолжал Ивар и добавил отчаянно: - Я зря трачу время, которое я мог бы провести рядом с тобой.
Фраина обняла его рукой за талию. Ивар почувствовал себя в огне. Я влюблен, гулко отдавалось в голове. Ничего подобного не было раньше. Таня…
Она вздохнула.
- Ах. А сколько ты будешь со мной?
- Всегда!
- Нет. ТЫ не можешь оставаться в Поезде. Такого, никогда не было.
- Почему этого не может быть теперь?
- Потому что вы оседлые… постой, Рольф, извини, ты слишком хороший для этого слова. Ты - шагающий… вы, люди которые имеют свои постоянные дома, вы… нет, вы не слабые… но в вас нет нашей жестокости. Я боюсь за тебя, - прошептала Фраина.
- Что? За меня? - Гордость поднялась волной гнева, хотя он понимал где-то глубоко в мозгу, что это глупо. - Но послушай, я же выжил и прошел через пустыню, так же, как любой мужчина, не так ли? Я больше и сильнее, чем любой другой, может быть я не так вынослив, не так быстр, но в любом случае, если бы мы столкнулись с засухой, голодом, бурей, с чем угодно, я бы остался жив!
Она теснее прижалась к нему.
- И ты такой умный, Рольф, ты знаешь столько историй из книг… да, и еще у тебя такие способности, которых у нас всегда не хватает. И, все же, ты должен уйти. Может быть, потому что ты слишком хорош для нас. Что мы могли бы тебе дать, на всю оставшуюся жизнь?
Тебя! - это ответило его сердце. И свободу быть самим собой… Брось все свои чертовские обязанности, Ивар Фридериксон, ты никого не просил рожать тебя для их выполнения. Перестань думать о том, что огни над твоей головой являются политическими пунктами, а пусть они снова станут звездами.
- Я… я не думаю, что когда-нибудь устану от путешествий, если со мной будешь ты, - выпалил он. - И… уф… ну, я могу нести свой груз, может быть даже дать Поезду что-то действительно ценное…
- Пока тебя не убьют или не зарежут, Рольф, дорогой, ты такой невинный. Ты до глубины души веришь в то, что большинство людей честные и не бывают жестокими без причины. Это не так. Только
не в Поезде, не здесь. Как ты можешь все изменить внутри, Рольф?
- Ты не могла бы мне помочь?
- Ох, если бы могла! - Скользящий лунный свет выхватил блеск ее слез.
Внезапно Фраина тряхнула головой и сказала:
- Ну, если я не могу многого, то я могу заслонить тебя от первого и самого худшего испытания, Рольф!
- Что ты имеешь в виду? - К этому времени Ивар уже привык к резким изменениям настроения у кочевников, он, в основном, понимал значение взглядов и прикосновений. Они все еще гуляли. Талисман удачи сидел на плече у Фраины, завернутый в свою мантию и практически невидимый.
- У тебя с собой крупная сумма денег, не так ли?
Он кивнул. Действительно, у него были деньги в купюрах - имперские кредиты, а также в аэнеанские ливры, большую часть которых ему дал сержант Астафф, когда Ивар уходил из Винохума. ("Снял свои сбережения, Первенец. Не беспокойся. Будешь жив, отдашь, а если не выживешь, какое значение будет иметь мой счет?" Каким далеким и нереальным все это казалось.) У тинеранцев не было особой приверженности к уединению. (Я уже научился принимать это как должное. Уединение существует в моем мозгу. Какое это имеет значение, если Дулси иногда шарит в моих карманах, если она, Миккая и я часто одеваемся и раздеваемся в их фургоне, если они временами занимаются любовью под моей койкой?) Таким образом, всем было известно, что Рольф Маринер хорошо обеспечен. Никто не воровал у приятеля в Поезде. Вину было бы невозможно скрыть, а она означала ссылку. После карманных краж награбленное возвращалось. Ивар отклонял предложения играть на деньги, поскольку это считалось законным способом обчистить компаньона вчистую.
