— …Это жестоко.

— Не обижайся.

— Я не обижаюсь. Я верну их. Вот увидите.

— Увижу, — опять согласился голос. — Нет, это смешно! Сидит на полу крылатая девочка и рассуждает о том, как ей вернуть крылья!

— Вы это нарочно, чтобы мне больнее было?

— Эх, милая! Боли ты не видела! Вы, ангелы, иногда как дети малые. Всё вам надо руками пощупать… Ладно, так и быть, помогу я тебе.

— Я вас ни о чём не просила.

— А меня не надо просить. Бесполезно. Я всё-таки не Дух Пробуждения или там Испытания… Так ты хочешь опять почувствовать крылья за спиной? Да или нет?

— Да?

— Тогда прощай.

Голос вдруг умолк. В шлюзовой камере воцарилась звенящая тишина.

— Эй, — позвала Ангелица, — вы где?

— Тут я, — недовольно отозвался голос, — Не мешай. Я умираю.

— Как умираешь?

— Молча. Говорю, не мешай. С мысли сбиваешь.

— Какой мысли?

— Отстань, а? Дай умереть спокойно.

Ангелица замолчала, напряжённо прислушиваясь. Ей хотелось закричать, зашуметь, потребовать, чтобы Дух прекратил свою дурацкую игру, но она отчего-то сдерживала себя. Внезапно где-то в глубине своей души Ангелица ощутила странное тепло. Словно там вспыхнул пока маленький и робкий огонёк надежды…

«Мысль есть смерть Духа и рождение Слова, — вспомнила Ангелица факультативные лекции по демиургологии, — Слово есть смерть Мысли и рождение Духа.» И дальше: «Крылья Ангела — это не униформа, не антураж и не аксессуар. Крылья Ангела есть суть Ангела. Его Дух, Мысль и Слово. Они даны вам по праву Рождения и Смерти, но обретение Крыльев есть осознание себя, и редким из вас суждено действительно обрести их…»

— Ну, и чему ты радуешься? — спросил чёрт у Авразила. — Ты хоть понимаешь, что Ангелица стала в тысячу раз уязвимее?

— По-моему, наоборот.

— «По-евоному»! — передразнил чёрт, вскочил со стула, зашагал из угла в угол. — Она где крыльями размахалась? В Чёрном Доме. В средоточии зла. Что, так горело? Нельзя было подождать?

— Значит, нельзя. Чего ты разнервничался? Я думаю, Ангелица вполне способна защитить себя, — Авразил говорил и, как бы между прочим, играл с настольной лампой под зелёным абажюром: то включит, то погасит. И вот. когда чёрт в очередной раз проходил мимо, Авразил сорвал абажюр, зажёг лампу и поднёс её к самой морде нечистого.

— Убери! — чёрт резко отвернулся, заслоняясь лапой, но Авразил успел заметить, что на какое-то краткое мгновение морда нечистого вдруг потеряла строгость очертаний, поплыла.

— Догадался, значит, — усмехнулся чёрт (или кто он там оказался на самом деле). — Давно?

— Не так, чтобы, — ответил Авразил, выключая ставшую ненужной лампу и усаживаясь на стул.

— Что ж, тогда можно и расслабиться, — с этими словами нечистый стёк на пол прозрачной невесомой кляксой, тенью. — Так утомительно подолгу выглядеть физической субстанцией, — пожаловалась тень, зашевелилась, скользнула на диван и опять превратилась в чёрта.

Авразил не в первый раз сталкивался с адской тенью, но раньше это происходило при гораздо менее драматических обстоятельствах. Наверное, поэтому он не сразу распознал Тень под личиной чёрта. «Это не оправдание, — укорил себя Авразил, — обязан был распознать.»

— Само собой, — подтвердила Тень чёрта.

— Зачем тебе Ангелица? — спросил Авразил.

— А ни зачем, — лениво ответила Тень, — Мне нужен был действующий ангел — только и всего. Если честно, меня больше устроило, если бы это был Липатий: мужские ипостаси ангелов всё-таки куда предсказуемее женских. Впрочем, пока ничего непоправимого не произошло, не переживай. Главное, чтобы первыми Ангелицу обнаружили и схватили наши. Кстати, не против, если мы продолжим беседу в более подобающих декорациях?

Тень взмахнула лапой. Воздух вокруг Авразила задрожал, туманя взор. Когда хмарь развеялась, бывший ангел обнаружил, что он заточён в некий прозрачный параллелепипед, стоящий в центре мрачной залы у подножия мраморной лестницы.

— Как тебе мой костюмчик? Супер? — донеслось с вершины лестницы. Авразил поднял голову: Тень, облачённая в чёрное с серебряной искрой трико, позировала на фоне трона.

— Да, да, да, — покивала Тень, — неодолимая тяга к дешёвым эффектам и простецкому юмору. Погоди, я сейчас ещё философствовать начну.

— Если не ошибаюсь, — произнёс Авразил, убедившись, что стены кубика свободно пропускают только звук и свет, — это аппартаменты Князя Мира Сего? А не боишься, что шеф объявится?

— Какая трогательная забота!… Нет, не боюсь. По странному совпадению он сейчас занят выше рогов: в промзоне, вот незадача, вдруг погасли все печи. Того и гляди, души грешников остынут и закозлятся, то есть, кристаллизуются. Впрочем, если всё пойдёт по-нашему, то не успеют.

— Что ты всё повторяешь «наши», «по-нашему»?

— А-а, заметил! — Тень довольно ухмыльнулась, — Это могло бы войти в историю, как «Заговор Адских Теней», но, к сожалению, не войдёт.

— Это почему?

— А не будет больше истории. Ничего не будет… — Тень помолчала, — Князь, конечно, здорово придумал, когда ограничил возможности карьерного роста для физических сущностей. Мы, Тени, ближайшие помощники Князя, идеальные подчинённые. Мы по определению не принадлежим себе, исполнительны, неамбициозны. При этом мы вездесущи и, что немаловажно, единосущны. В тот момент, когда свершается обряд отторжения Тени, наш личный опыт становится часть общего опыта всего Теневого Кабинета…

— Может хватит? — перебил Авразил.

— Ну, что ты? — обиделась Тень, — Я ведь только-только к главному подхожу… Видишь ли, Повелитель Мух не учёл одной-единственной малости: наших взаимоотношений с Реальностью…

— А вы Реальность не любите?

— Терпеть не можем, — вздохнула Тень, — Тени и Реальность…

— …две вещи несовместные?

— Умница! — похвалила Тень, — Возьми с полки пирожок. Понимаешь, мы — иное. Мы даже не кажущаяся видимость, мы — Видимая Кажущность. Наши предки — иллюзия, майя и морок. Мы — воплощённая виртуальность. Вы надеваете разные маски, чтобы казаться не тем, кто или что вы есть на самом деле. Но при этом вы ЕСТЬ — и от этого вам никуда не деться. Как не избавиться от целей, идеалов и принципов, неважно с каким знаком: «плюс» или «минус». Для нас же эти ваши игры — ничто. Ничто с большой буквы «Н».

— Гладко излагаешь. Только ты упустила из виду, что своим появлением Тень обязана Свету. Помнится, твой прежний хозяин говорил: «Исчезнет Солнце — исчезнет и Тень.»

— Распространённое заблуждение обывательского сознания. Одно из другого не следует. Как может исчезнуть то, что не существует? Напротив, исчезновение Солнца избавит нас наконец от тягостной обязанности быть видимыми, освободит нас. Свет и Тьма, как граничные условия существования Реальности, по сути, всего лишь условность…

— Условная условность условий, — хмыкнул Авразил.

— Не цепляйся к словам, — скривилась Тень, — Кстати, о Слове.

— Ну-ну, интересно послушать! — раздался от дверей зала звонкий голос Ангелицы.

— Наконец-то! — вздохнул Авразил, — Где тебя носило?

— Рюкзак твой искала, — ответила Ангелица, плавной походкой приближаясь к пленнику. — Так что там насчёт Слова?

Тень чёрта молча смотрела на Ангелицу, даже не столько на неё, сколько на тень от ангельских крыл.

— Йес! — вдруг воскликнула Тень чёрта.

— Чего раскричалась? — повернулась к ней Ангелица.

— Всё, — сказала Тень.

— Что «всё»?

— «Всё», означает, «всё». Амба, аяк-толда, конец, финита, кирдык — кому как нравится. Я не люблю пустопорожней философии…

— Это заметно.

— …но теперь, в ожидании прихода Великого Ничто, могу себе позволить, — Тень развалилась в кресле и с усмешкой понаблюдала за попытками Ангелицы разбить кубик. — Зря стараешься… Нет, самое замечательное, что никто ничего не заметил. Милая, успокойся, лучше послушай сюда. Только что тень твоих крыльев коснулась подножия трона Повелителя Зла.