Посейдон научил атлантов божественной мудрости (Plato. Crit). Посейдон — бог моря, и вавилонский бог мудрости, Эа (Еа) — тоже. Бероз (Berossos), вавилонский жрец во дни Александра Великого, вспоминает древнее сказание о том, как бог-рыба, Оаннес-Эа, выходя из моря, учит допотопных людей мудрости (Babyloniaka, Fragm.). «Читать камни времен допотопных» и значит по-вавилонски: «учиться мудрости».

Вавилонский богатырь Гильгамеш «с сокровеннейшей мудрости поднял покров, весть нам принес о веках допотопных». А вавилонскому Ною, Утнапиштиму, боги велят зарыть в землю, в Сиппаре (Surippak), «Городе Книг», клинописные скрижали допотопных мудрецов — семя будущей мудрости; и после потопа все опять «началось от одного этого семени», — говорит саисский жрец у Платона («Тимей»). Почти тот же миф у Бероза (О. Weber. Die Litter. d. Babyl. u. Assyr., 97).

Календарю — началам астрономии — научили вавилоняне все человечество, в том числе и древнейшие племена Америки (Н. Winckler. Die babul. Geisteskultur, 51).

Каким путем распространились эти знания из Азии в Америку, — никто не знает. Не тем ли, который шел на крайний Запад, к вавилонским «Островам Блаженных», к «Атлантиде» эллинской?

Может быть, все вавилонское знание — только воспоминание о какой-то забытой мудрости, наследие второго человечества от первого.

По Геродоту, «великий путь шел от египетских Фив к Столпам Геркулесовым» — к Атлантиде. И от Вавилона — не тот же ли путь?

Иногда, читая, глазам не веришь.

«Тому, кто сделал зло тебе, плати добром» (О. Weber, ib., 230). Что это? Нагорная проповедь? Нет, шумерийская клинопись. Мы знаем, что клинописи, повторяясь из тысячелетия в тысячелетие, восходят к неисследимой древности. Не Атлантида ли — Апокалипсис бывший — просвечивает в этом слове сквозь бездну веков или вечности, так же как в слове Господнем: «Прежде, нежели был Авраам, Я есмь».

Атланты, «сыны Посейдона», сыны бога Эа вавилонского, строят «в середине Острова» — может быть, средоточии земли, объединявшем человечество, — «исполинскую твердыню» или башню («Критий» Платона).

«Построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. XI, 4). Люди, после потопа, когда еще «на всей земле был один язык» (Быт. XI, 1) — одно человечество, начали строить башню — Zikkurrat, — именно здесь, на равнине Сеннаара, в средоточии земли, в Вавилоне будущем. И здесь же произошло «смешение языков», рассеяние человечества: «оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт. XI, 1).

Но цель Вавилона во всемирной истории остается все та же — объединить человечество.

В противоположность замкнутой Нильской долине, равнина Сеннаара открыта всем племенам и народам: все они сходятся здесь, как бы таинственною силою влекутся сюда, чтобы достроить Атлантову Башню, восстановить единое человечество.

«Тобою сотворенный, Господи, благословляю Тебя… Ты даровал мне власть править народами, по воле Твоей… Возвеличь же царство Твое, распространи поклонение святыне Твоей… Владыка народов, услышь молитву мою!.. Все племена земные да приидут во Врата Божии», — Bab-ilu — Вавилон (Tiele. Hist. comparée des anciennes relig., 238). Такова молитва царя Навуходоносора. Так же как во дни царя Гудэа, здесь объявляется мир Божий, царство Божие на земле.

Четы херувимов, kherubu, исполинских быков, человекоглавых, тиаровенчанных, доныне стерегут победные, на глыбах черного базальта, надписи ассиро-вавилонских царей.

«Салманассар царь великий, царь могущественный, солнце воинств человеческих, победитель вселенной, зеница ока Божьего, царь Ассура — я» (Orppert. Hist. des empires de Chaldée et d’Assyie, 117). — «Я прошел через леса непроходимые, через вершины горные, острые, как острие ножа» (Теглатпалассар. — Ibid., 48). «Был я в кедровых лесах, благоухающих… Высокие утесы проломал, камни раздробил, путь открыл широкий для величественных кедров Ливана, тенистых, драгоценных, срубленных в честь бога моего, Мардука, и по каналу сплавил их, как стебли тростника» (Салманассар II. — Grossman. Altorient. Texte, I, 110). «На высотах гор воспел я песнь великим богам и вознес всесожжения» (Ассурназиргабал I. — Orppert. Hist., 97). — «От великого моря солнца восходного до великого моря солнца закатного простирается власть десницы моей» (Салманассар. — Ibid., 117).

Таков путь ассиро-вавилонских царей ко всемирному владычеству: от Саргона до Александра, от Александра до Цезаря, от Цезаря до Наполеона — все тот же путь.

По найденной в раскопках Tell el Amarna, между Мемфисом и Фивами, переписке царей Египта с царями Вавилона, Ассура, Ханаана, Хеттеи, Митанни и других народов видно, что в XV веке до Р. X. вавилонский язык был всемирным. Самим царям Египта служат для этой переписки не иероглифы, а клинопись.

Буррабуриаш, царь Вавилона, пишет фараону Аменхотепу IV:

«Я здрав. Будь здрав и ты. И земля твоя, и дом твой, и жены твои, и дети твои, и вельможи твои, и кони твои, и колесницы твои здравы да будут. Я и брат мой (царь Египта) сказали так: как в дружбе были наши отцы, так и мы будем в дружбе».

Следует жалоба на то, что вавилонские купцы убиты и ограблены в Ханаане, земле фараоновой.

«В твоей земле обиду мне учинили; казни же их (грабителей). И отнятое серебро возврати, и тех, кто людей моих убил, убей и кровь их отмсти. А если не убьешь их, то снова будут они грабить караваны мои, или посланных тобою убивать, и сношения между нами прекратятся…. В дар тебе посылаю мину лапис-лазури» (Grossmann. Altorientalische Texte, I, 129).

Такова всемирность в политике. Но не в политике источник ее, а в религии.

В Тель-Амарне найдена клинописная дощечка с былиною о вавилонском богатыре Этане. Точки, разделяющие клинопись, сделаны египетскими красными чернилами: вероятно, египтянин учился по этой дощечке вавилонской грамоте, а может быть, и вавилонской мудрости.

В той же переписке найдено письмо Тушратты, царя Митаннийского, пославшего в Египет изваяние богини Иштар для исцеления больного фараона Аменхотепа III: «Богиня Иштар Ниневийская, всех земель владычица, так говорит: „Египет хочу посетить, страну мне любезную“. И вот, я послал ее, и она отошла. И, как во дни отца моего, так и ныне посетила ту землю владычица; и, как в те дни пребывала там с честью, так да почтит ее брат мой и ныне, и еще в десять раз больше почтит… И да возвратит ее в радости… И да сохранит нас обоих, брата моего и меня, Иштар, царица небесная. Да подаст нам сто тысяч лет жизни и многие радости. И добро друг другу сотворим».

А в заключение прибавлено:

«Иштар — мой Бог, но она для брата моего не Бог» (Н. Grossmann. Altorient. Texte, I, 130). Это не похвальба, а проповедь: если Иштар тебя исцелит, неужели и ты в нее не уверуешь? Это и значит: «все племена земные да приидут во Врата Божии» — Град Божий, Вавилон; да будет мир всего мира.

«Мир лучше войны», это Вавилон знает — помнит (платоновское «знание — воспоминание») меньше, чем Египет, воюет больше; но любит мир, так же как он: не война, а мир — душа обоих.

От Вавилона к Ассирии — от мира к войне. Не Египет, не Вавилон, а Ассирия начала воевать как следует. Ассирийцы — «первые римляне» во всемирной истории.

Душа Ассура — не мир, а война. Он первый полюбил войну, поверил, что голая сила — меч — решает судьбы народов.

«Сила его — бог его» (Аввак., I, 11). И все мы доныне — дети Ассуровы: что начал он, кончаем мы.

С рождением или зачатием Ассура почти совпадает появление боевого коня в Западной Азии (около 2000 г.), а также и нашего индо-германского племени (Ed. Meyer. Gesch. d. Alt. Orient., I, II, 819). Медленный вол заменяется быстрым конем, мирный плуг — боевой колесницей. В коне — уже наша стремительность, наш полет неистовый.