– Один раз я уже пробовала, – жестко сказала Дина. – Итак, пройдем через это все еще раз?

Габриэла перевела дух.

– Я знаю, что наделала ошибок, – продолжила она, дорожа каждым мгновением их разговора и пытаясь в эти драгоценные секунды установить с дочерью контакт. – Я знаю, мне иногда не хватало терпения, но пойми, на меня сразу свалилось столько забот. Поверь, я не ищу оправданий и никого не обвиняю, но если ты разочаровалась во мне, не найдя того, что искала, то это вовсе не потому, что я не люблю тебя или не думаю постоянно о тебе, или не желаю заботиться о тебе.

Ее голос дрогнул, она сделала паузу, чтобы прошел спазм в горле.

– Я не переставала любить тебя, Дина, даже после того, что ты сказала мне. – Ее ладонь почти касалась руки дочери. – Я не умерла, – сказала она тихо, – не надо меня вычеркивать из своей жизни.

Дина повернулась к ней спиной и, уже находясь в безопасности рядом с Клер, бросила:

– Со мной все в порядке, больше обо мне не беспокойся. На этом точка.

– Как я могу не беспокоиться?! – Габриэла почувствовала, что начинает терять контроль над собой.

Гарри взял ее за руку и отвел на несколько шагов в сторону.

– Пожалуйста, только не здесь, – взмолился он. – Люди уже начинают обращать внимание на нас. Это просто неприлично.

Неужели существует книга с описанием правил поведения при встрече с дочерью, ставшей совсем чужой, да еще на похоронах человека, сделавшего ее такой?

– Ты прав, – согласилась она. – Прости.

– Может, хочешь уйти? – предложил Гарри.

– Нет, я останусь.

– В таком случае дай ей время.

– Сколько часов, дней? Может, месяцев, лет?..

– Кто знает… Ты еще молода…

– Так же, как и Пит…

Габриэла взяла его под руку, и они вновь вернулись к родственникам. Как ни странно, но разговор с Гарри успокоил ее, она была согласна, что наскоком здесь ничего не решить.

– Зачем ты приехала? – набросилась на нее Дина, выбрав момент. – Ты же никогда не заботилась о папе, так почему ты теперь здесь? Ты не более чем ловкая обманщица!

Габриэла протянула ей бумажный носовой платок:

– Вот возьми, моя радость, вытри нос.

Но Дина оттолкнула ее руку:

– Не уходи от разговора. Повторяю, тебе здесь делать нечего. Мы прекрасно обходились без тебя.

– Так ли уж прекрасно?

– Кто мог подумать, что это случится? – воскликнула Дина.

– А то, что случилось между нами? Я все-таки твоя мать.

– Любая кошка может нарожать котят.

– Я не кошка, и ты не котенок.

– Прекратите вы или нет! – не выдержал Гарри. – Вы ведете себя совершенно неприлично.

– Замолчи, Гарри, – вмешалась Клер. – Пусть выговорятся.

Адриена пообещала присоединиться к ним в церкви и, бросив Габриэле ободряющий взгляд, ушла.

– Дина, разве я не имею права защищать себя?

– Нет, потому что папа этого не хотел.

– Я вовсе не собираюсь обвинять в чем-нибудь твоего отца. Я прилетела сюда только ради тебя. Единственное, что волнует меня, – это то, что случилось между нами и что будет дальше.

Реакцию Дины на эти слова можно было предсказать заранее: девушка разрывалась между родителями – живой матерью и умершим отцом.

– Ты обманываешь себя! Тебе кажется, что все у вас с отцом было хорошо. Ты была о себе такого высокого мнения, считала, что слишком хороша для общения с папиными друзьями, его родственниками, даже для меня сама подбирала подходящих друзей. Ты никогда не была мне другом, как другие матери, а потом ты совсем оттолкнула меня, когда вы развелись. – Дина смахнула слезы. – И ты при этом ходила с таким видом, будто ничего не случилось. – Она перевела дух. – Ты всегда считала, что ты лучше других, что весь мир недостоин тебя, а на меня тебе было наплевать. Тебе было все равно – мучаюсь ли я от переживаний или от безденежья.

В глубине души Габриэла признавала, что дочь, если сказать честно, во многом права. Но эти поступки были далеко не так ужасны, как их пыталась представить Дина. Жизнь – это борьба! Габриэла никогда и не собиралась создавать дочери тепличные условия. Отказываясь защищать Дину во время конфликтов с другими детьми, чем она действительно отличалась от других матерей, Габриэла просто пыталась воспитать у дочери самостоятельность, умение самой справляться со своими трудностями. Ограждать дочь от мыслимых и немыслимых опасностей старался Пит, и ни к чему хорошему это не привело.

– Дина, – наконец откликнулась она, – я во многом действительно виновата. Но почему ты обвиняешь меня в своих финансовых затруднениях? У меня же не было ни цента. Деньгами распоряжался твой отец. Чем бы я смогла поддержать тебя? – Габриэла взяла дочь за плечо. – Пойдем, побеседуем минут пять…

– Я не собираюсь прогуливаться с тобой, и нам не о чем разговаривать, потому что тебе нечего сказать такого, что изменило бы мое мнение. – Дина не смогла сдержать слезы. – Но это не самое главное. Есть и другие причины, чтобы ненавидеть тебя!

Услышав ее последние слова, Габриэла побледнела и стояла, не отводя от дочери напряженного взгляда, как вдруг на ее глазах с Диной произошло чудесное превращение, как будто в нее вдохнули жизнь. Габриэла повернулась посмотреть, кто или что послужило причиной столь разительной перемены в облике ее дочери, и, к своему удивлению, узнала в подошедшем человеке мужчину, который недавно помог ей решить проблему с чемоданом.

– Здравствуйте, мистер Тресса, – мягко и вкрадчиво поздоровалась Дина и с торжеством глянула на мать так, как может смотреть юная девушка, испытавшая уже силу своих женских чар при обольщении мужчин.

– Здравствуй, Дина, – довольно сухо ответил мистер Тресса, видимо не восприимчивый к ее обаянию. Он в этот момент не спускал глаз с Габриэлы, и на его лице появилось выражение озабоченности.

– Ваш чемодан цел и невредим. Он в багажнике моего автомобиля.

– Спасибо… – только и смогла выговорить Габриэла, пытаясь что-то найти в своей шикарной, но крайне непрактичной французской сумочке. Николас Тресса хотел еще что-то добавить, но в этот момент появилась Клер и помешала ему сделать это.

– Ник, – воскрикнула она, – как замечательно, что вы пришли! – Она удивленно взглянула на Габриэлу. – Разве вы знакомы?

– Не совсем, – ответила та, – разве что…

– Ну, – начала Клер, которая любила объяснять все и всем, – это Николас Тресса. Его фирма занималась перестройкой дома Питера на побережье.

– Привет! – сказал он, даже не пытаясь скрыть вспыхнувшего в нем интереса к новой знакомой.

– А это Габриэла, бывшая жена Пита и мать Дины.

Клер представила ее так, словно бывшая родственница являлась существом с другой планеты.

Мужчина провел рукой по волосам, и Габриэле его манеры внезапно напомнили гангстера. Видимо, это сходство смутило и насторожило ее при их первой встрече. Он выглядел совсем как один из них, а она достаточно повидала их в молодости. Мистер Тресса был очень похож на одного из тех парней, которые обычно крутились вокруг отцовской закусочной на морском берегу, где подавали кальмаров, ели задарма, а потом еще и забирали его выручку. Несколько лет спустя подобные личности повадились в бар «Вилла Наполи», окруженные «шестерками», с наплечными кобурами под пиджаками и массивными золотыми перстнями. Ей не хотелось считать Николаса Тресса одним из «них», она все время пыталась убежать из этой среды, считая, что в этом был источник многих ее проблем. Если бы она не противопоставляла «их» и себя, она, наверное, меньше бы стыдилась поступков отца и дяди Рокко.

Габриэла наконец нащупала в кармане жакета то, что искала. Она надела солнечные очки прежде, чем он обратился к ней.

– Я сожалею, – искренне сказал Николас. – Это действительно большая потеря.

Глаза у него были добрые, умные, но Габриэла не спешила доверять первому впечатлению.

– Благодарю, – ответила она.

– Ужасное несчастье, – потирая подбородок, заметил Гарри.

– Я только на прошлой неделе виделся с ним, – сказал Ник, не сводя глаз с Габриэлы. – Он казался таким довольным…