Брэндэн помог ей выйти и проводил до крыльца.

– Что же касается сережек… я не хочу их, – сказала она, – не хочу помнить о той ночи.

Ее слова обидели и смутили его, но он не подал вида. Сказать было нечего, он повернулся и ушел, не оглядываясь.

На следующий день, когда часы пробили четыре тридцать, Брэндэн налил себе изрядную порцию скотча из личного бара Эзры Кирана и вздохнул.

Он нервно постукивал пальцами по краю стакана. Эта чертовка Аскуит заставляла себя ждать. Он ненавидел неопределенное ожидание, да еще и в одиночестве. Начинаешь подмечать детали, размышлять, осмысливать…

Прошлой ночью Брэндэн говорил правду. Их соединила судьба. Куда это заведет их, она когда-нибудь узнает. Эзра знает, но он будет молчать.

Перед тем как выйти из этой комнаты, она даст согласие на брак с ним. Он много дал бы за то, чтобы увидеть, как вытянется лицо графа, когда он узнает об их браке. Она, конечно, не знает, что произошло между ним и Гарреттом Аскуитом, да оно и к лучшему. Кортни по характеру во многом была похожа на своего отца, она – опасный противник. Он понимал, что его влюбленность в нее и безрассудна, и опасна. Она уже пыталась убить его, и уже только поэтому следовало бы держаться от нее подальше. Возможно, ей на роду написано быть убийцей, как ее отец. Родная кровь.

И тем не менее он не мог с ней расстаться.

Его глаза затуманились, когда он вспомнил ту ночь, которая изменила всю его жизнь. Он вспомнил огонь, вспыхнувший в его крови в самую первую ночь на «Ариеле», когда он залечивал раны на теле Кортни, пламя, которое он теперь не в силах погасить.

Довольно думать об этом, нельзя давать волю своим чувствам. Можно слишком далеко зайти, додуматься черт знает до чего. Она всего-навсего женщина, хотя и непредсказуемая, необычная, эксцентричная.

Он хлопнул крышкой своих карманных часов. Ведь Эзра знает, как он ненавидит опоздания, а это опоздание носит какой-то зловещий характер, так же, как и предстоящее чаепитие. Подумать только! Прошлой ночью она пыталась убить его, а сегодня пригласила на чаепитие! Она была настоящей дочерью графа, такая же сумасшедшая, как он, и такая же опасная.

Эзра не будет действовать против него, сказал себе Брэндэн. Он – его партнер, друг, наставник.

Двери распахнулись, и торжественно вошла леди Аскуит, полная достоинства, с резкими движениями, в платье из черной тафты с высоким воротником, со строгим шиньоном, на ее губах застыла кривая улыбка. Но как бы она ни была одета, он мысленно видел ее обнаженной в лунном свете в спальне в Нассау, или при свете лампы на борту его корабля, видел ее распущенные волосы, ее рубиново-красные губы, распухшие от его поцелуев, ее кожу, грудь…

Брэндэн поежился и поправил брюки. Даже сейчас, когда она была похожа на фарфоровую куклу, она возбуждала его.

Кортни налила две чашки чая и одну из них предложила ему. Он вылил свой скотч в чашку и бросил туда кусок сахара.

После четверти часа молчания в комнату вошел Эзра и прошагал к своему столу. Он сел в кресло, пробормотал приветствие, отодвинул бумаги, окинув их взглядом, и прочистил горло, поглядев сначала на него, а потом на Кортни. Неясные подозрения зародились в душе Брэндэна. Лицо Кортни было бесстрастным, но по блеску ее изумрудных глаз Брэндэн понял – что-то затевается.

– Моя племянница сообщила, что вы знакомы, – заметил Эзра.

– Да, – спокойно ответил Брэндэн, – и весьма близко знакомы.

Кортни вспыхнула. Конечно, подумал он, она помнит, как принадлежала ему.

Эзра хлопнул ладонью по мраморной доске стола и наклонился в сторону Брэндэна, постукивая для пущей убедительности пальцем по блокноту.

– Ты сначала говоришь, а потом думаешь, но сейчас речь не об этом. Есть более важные дела.

– А именно? – спросил Брэндэн.

– А именно, ситуация с леди Аскуит.

Брэндэн насторожился. Теперь у него не было сомнений в том, что она все рассказала Эзре.

– Согласен ли ты, что позволил себе определенные вольности по отношению к моей племяннице?

– А разве я отрицаю?

– У тебя есть изумрудное ожерелье, которое ты взял у нее на берегу, когда похитил ее.

Брэндэн устремил взгляд на Кортни, но ее лицо было непроницаемо.

– Вот это я отрицаю напрочь. Ожерелье у меня, но я не похищал ее. Я спасал ее тонкую шейку.

– Ив качестве платы за спасение силой затащил ее в постель, – резко сказал Эзра.

– Отчасти это верно, но я не принуждал ее силой.

– Не имеет значения. – Эзра пренебрежительно махнул рукой. – Дело сделано. Как ты собираешься поступить теперь?

– Она беременна? – спросил Брэндэн.

Кортни покраснела.

– Жду ответа, – настаивал Брэндэн.

– Я не знаю, – сказала она слабым голосом, – нет, наверное.

– Но вы уверены? – не отступал Брэндэн.

– Я почти уверена, так что нет оснований для беспокойства. Вероятнее всего, вам не стоит об этом беспокоиться.

«Почти? Вероятнее всего?» Брэндэн немного помолчал.

– Если вы не беременны, то о чем речь?

– Я хочу, чтобы вы заплатили мне за мое горе тем, что вам дороже всего, – деньгами. Я хочу отнять у вас то, что вы больше всего любите, я хочу сделать вас ничтожным и жалким в отместку за то, что вы разбили мое сердце.

«Ей не нужны его деньги. Чего же она хочет на самом деле», – недоумевал Брэндэн.

– Сколько?

– Я хочу пятьдесят процентов ваших доходов от Нассау, дом в Нассау, Эшланд, «Ариель» и дом на Бэттери.

– Не так уж и много, а? – усмехнулся он.

– Это мелочь в сравнении с вашим состоянием.

– А что, если я скажу «нет»?

– Тогда я предъявляю вам обвинение.

– В чем? – зарычал он. – В том, что я спас вашу жизнь? Лечил ваши раны?

– Я опозорю ваше имя всеми доступными мне способами. Никто не станет иметь с вами дело. Кроме того, ваша контрабанда – переправка оружия в Ирландию. Об этом я сообщу властям. – Она сделала паузу для пущего эффекта. – Полагаю, что это ничтожная плата за смерть Сары.

– Перед тем, как ты ответишь, Брэндэн, – вмешался Эзра, – ты должен уяснить две вещи. Я не вполне согласен с расчетливостью Кортни. Мне бы хотелось, чтобы вы оба поладили, и на то у меня есть свои причины. У вас были… э… м… м… отношения, и я думаю, что самый правильный путь для тебя – жениться на ней. Она не согласна. В любом случае ты должен оценить справедливость ее требований. Как правильно заметила Кортни, эта собственность и деньги – лишь доля твоего состояния. Если она возбудит против тебя судебное преследование, это будет стоить тебе гораздо дороже. Поэтому кончай бесплодные споры, и давайте искать разумное решение.

– Она стремится погубить меня, – спокойно сказал Брэндэн. – Она знает, как много значит для меня бизнес в Нассау. Мой отец умер…

– Это меня не интересует, – прервала Кортни.

– Брэндэн, ты знаешь мои политические и юридические связи, и здесь, и за границей, – многозначительно добавил Эзра. – Будь рассудителен.

Кортни чуть не подскочила, когда Брэндэн внезапно смахнул со стола свою чашку с такой силой, что она разлетелась на мелкие кусочки, а содержимое расплескалось по всему полу.

– Ты угрожаешь мне, Эзра? Ведь ты покупаешь мои контрабандные товары, ты финансируешь сомнительные операции, предпринимаемые мной и дающие тебе громадные прибыли!

Он улыбнулся и повернулся к Кортни.

– Не думал я, что вы можете так низко пасть. Теперь я это знаю.

Что-то мелькнуло в ее глазах – то ли вызов, то ли насмешка. Брэндэн снова повернулся к ее дяде:

– Мы с тобой предприниматели, Эзра, так что давай говорить напрямую, без двусмысленностей. – Он достал из кармана пачку бумаг. – Я приму требования Кортни при одном условии. Я наживал это состояние в расчете на наследников, и, таким образом, доступ к нему она может иметь лишь в качестве моей жены и производительницы наследников. Кортни должна стать моей женой.

Кортни встала.

– Нет!

– Я готов заплатить ей за поступки, которых не совершал. Она может отвергнуть мое предложение, но ее обвинениям никто не поверит. Ты знаешь, что я говорю правду.