Морган рывком отстранил ее от себя. Он схватил ее за плечи, и она увидела, как он взбешен. Неестественно яркий красный свет из небольшого окна в стене озарил его лицо с высокими скулами и жесткими линиями рта. Она съежилась под взглядом холодных, отчужденно смотревших на нее глаз.

– Какая глупость! – Сильные пальцы Моргана продолжали с беспощадной силой сжимать ее за плечи. – Поступок, достойный какой-нибудь пустоголовой маленькой девочки! То, что тебе удалось выбраться из камеры, – это великое дело. На фоне всей этой суеты с пожарами ты могла бы в подходящий момент незаметно выскользнуть в тюремный двор, чтобы потом…

– Ты думаешь, я не понимала этого? – Теперь Дизайр сама приблизилась к тому пределу, где кончалось ее терпение. Она не могла больше сдерживать накопившегося напряжения и обрушилась на Моргана с такой же яростью, которая была под стать его собственному гневу. – Бесс, как и ты, уговаривала меня остаться вместе с ней, чтобы подкараулить удобный момент и бежать отсюда.

– Но ты не послушалась ее. – Он снова встряхнул ее за плечи. – На что ты рассчитывала, когда решила связаться с этим ублюдком? Как ты могла подумать, что тебе удастся обмануть его?

– Мне не хотелось идти с ним. И пока он вел меня сюда, с каждым шагом мне становилось все страшнее. Я хочу, чтобы ты знал это. Но я хочу, чтобы ты также понял, что я не могла оставить тебя здесь. Не могла!

Морган пристально посмотрел на нее. Гнев медленно отступал. Он опустил руки и порывисто отвернулся, но Дизайр успела заметить муку и боль в его глазах.

Она затихла на минуту, дав ему возможность справиться со своими чувствами, потом слегка коснулась его руки.

– Морган, что бы ни было у тебя в душе, не надо ничего скрывать от меня. Ты не должен лишать меня возможности иметь собственное мнение. Во всяком случае – сейчас.

В этот момент Морган казался окаменевшим. Не слишком ли много она хочет от него? Он сделал глубокий вдох и потом медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Затем обвил ее своей сильной рукой и посадил на колени, легонько покачивая. Сидя в уютном гнездышке, она согрелась и почувствовала прилив сил.

– Ты говоришь, что не хотела оставлять меня здесь одного, – продолжал Морган.

Она заметила некоторое недоумение у него в голосе.

– Ты была готова рисковать жизнью ради меня. Что заставляет тебя делать это?

Дизайр ничего не ответила. И в этом не было необходимости. Он мог прочесть ответ в ее широко раскрытых глазах, светившихся нежностью. Все ее мысли и чувства в эту минуту были написаны на обращенном к нему лице.

– Лучше бы тебе никогда не довелось встретиться со мной и влюбиться в меня, – сказал он. – С такими мужчинами, как я, бывает нелегко. Ты могла бы выбрать себе более деликатного человека.

– Я не властна над своими чувствами, – ответила она с трепетной улыбкой. – О любви не говорят так, как ты. Эти разговоры не для меня. Я помню, как это случилось со мной. Ты появился так неожиданно, как будто вырос из темноты, и увез меня с собой. Может быть, я полюбила тебя с той самой минуты.

– Тогда мне так не казалось, – возразил Морган. – Ты ничем не проявляла своих чувств, не подпускала меня к себе очень долго.

– Ты должен понять меня. Я считала, что отдаться мужчине, это значит утратить первозданность чувств. – Она протянула руку к его лицу и убрала со лба темный локон волос. – Мне казалось, что ты способен понять меня.

– Откуда мне было знать о существовании подобной любви? – Голос Моргана звучал приглушенно и сипло.

– Я знаю о том, что у тебя были другие женщины… И в то время ты не особенно нуждался во мне. Енох рассказывал мне о твоих отношениях с женщинами.

– Да, я вижу, Енох много наговорил тебе обо мне.

Дизайр пропустила мимо ушей его замечание и продолжала.

– И я не сомневаюсь, что среди тех женщин были и красивые, и более, чем я, искушенные в любви.

– Любой из них далеко до тебя. Даже нечего сравнивать.

– И Полли Джерроу тоже?

Темные брови Моргана поползли вверх, и он с удивлением посмотрел на Дизайр.

– Полли? Откуда ты узнала о ней?

– Ты сам мне сказал, что она передала тебе нож. И еще деньги на «гарнир». Она…

На губах у него появилась едва заметная улыбка, в глазах промелькнули насмешливые искорки. Своим выразительным взглядом он призывал ее продолжить свой рассказ.

– Почему-то она вручила тебе свои красные подвязки. «В подарок», – как ты говоришь.

– Я уверен, что подобным образом она одаривала еще полдюжины мужчин из числа обитателей меблированных комнат своей сестры. Она простая и по-своему добрая девушка, готовая помочь людям в беде.

Морган сейчас не проявлял особого напора, чтобы рассеять подозрения Дизайр.

– А другие женщины, которых ты… С которыми ты был знаком. Они такие же, как Полли?

Он помедлил с ответом, устремив глаза куда-то вдаль.

– Я не стану отрицать, что у меня были женщины. Я нуждался в них в определенном смысле. Но не относился к ним всерьез, и им не было места в моем сердце. Мое отношение к ним не имеет ничего общего с той любовью, о которой говоришь ты.

– Енох рассказал мне также, что еще будучи мальчиком, ты вынужден был жить в изгнании. Скажи мне, за те годы, что ты находился в Вест-Индии, тебе никогда не хотелось занять надежное и достойное место в жизни? Морган покачал головой.

– Я никогда не задерживался подолгу на одном месте. Мы с Енохом постоянно куда-то переезжали.

О том, что отчаяние толкнуло его на большую дорогу, после того, как он застал в своем поместье чужого человека, Дизайр знала давно. Она понимала, что, потеряв веру в справедливость, он сам ступил на противозаконный путь. По-человечески разделяя его обиды, она тем не менее не решилась бы отпустить ему все его грехи, будь она наделена таким правом.

В эту минуту она сомневалась, стоит ли ей расспрашивать его подробнее о годах скитаний. Но в то же время внутреннее чутье подсказывало ей, что она должна сделать это, что у них не должно быть секретов друг от друга.

– А как ты попал на острова?

– Я нанялся на некоторое время надсмотрщиком на сахарные плантации, и меня послали на Барбадос. Мне было трудно работать там, потому что я не мог обращаться с людьми, как со скотом. Не мог видеть, как их били кнутом до тех пор, пока они не падали на землю… Енох чувствовал то же самое. Поэтому мы уехали оттуда, не дождавшись конца сезона. – Он помолчал немного. – Потом на Эспаньоле мы занимались охотой на кабанов, продавали шкуры и сушеное мясо. Трудились и на заготовке древесины – рубили красное и атласное дерево. Одно время служили наемниками во французской армии на Мартинике.

– И, конечно же, на островах у тебя тоже были женщины?

– Да. В основном девицы из таверн, – сказал он. – И возле нашего лагеря тоже всегда околачивались какие-то женщины. Попадались и неверные жены, которым наскучили их мужья, и они искали приключений на стороне. Такие, знаешь, леди, бесившиеся с жиру. Богатые, пышные креолки.

Морган крепче обвил ее рукой.

– Только я убедился, что раньше ничего не знал о настоящей любви. До последнего времени. – В его упавшем голосе чувствовалась искренняя горечь. – А теперь вот уже и времени не осталось для такой любви. Когда я думаю о том, что ничего не могу дать тебе, что у меня нет ничего, кроме этих пустых слов, я…

Она поспешно закрыла ему рот рукой.

– Нет-нет. Не говори этого, мой дорогой, мой любимый. Я не хочу слышать этого. Ты даешь мне так много. Сейчас наше время. Оно принадлежит только нам двоим.

Дизайр снова приникла к нему, прижав ухо к его груди и слушая медленные, размеренные удары сердца.

– Морган, помни, я принадлежу тебе. И всегда буду…

– Мы оба принадлежим друг другу, – добавил он, сильнее притягивая ее к себе. – И не только в этот момент. Навсегда.

Свои и его слова она воспринимала как взаимный обет во имя вечной любви. Она отнеслась к нему с теми благоговением и торжественностью, с которыми подобные клятвы принимаются под сводами священного храма. Слезы застилали ей глаза, превращая два мерцающих на столе огонька в огромные расплывающиеся пятна, как будто от сотни слившихся свечей. В душе промелькнуло тягостное, щемящее чувство от сознания недоступности того, что могло бы принадлежать им. Но радость настоящей, реальной встречи быстро завладела ее душой, вытеснив из нее все неприятное.