– Чепуху вы городите, Уодроу. По мне, так нужно бы лучше перестелить постель в спальне хозяина, вот что!

– Пожалуйста, мисс Рейли! – чопорно увещевал ее Уодроу, взбираясь в экипаж вслед за ней. – Не стоит говорить о таких вещах.

Бриджит сняла свою шляпку, встряхнула седыми кудрями, и брызги разлетелись в разные стороны.

– Вот тут и разница между нами и вами, англичанами. Мы, ирландцы, говорим правду, и будь что будет! Нет смысла иметь глаза, если вы отказываетесь смотреть ими, Уодроу, и не нужен рот, если вы боитесь высказать свое мнение, – чтоб вы знали. И сейчас как раз я думаю, какая будет радость гоняться за озорниками Бобби.

– Дети? Мы не планировали детей. Такие непослушные, понимаете ли, и склонны иметь липкие пальцы. Нам придется обсудить вопрос о детях, если мы тут задержимся. – Уодроу выглянул в окно, когда экипаж двинулся с места, оставляя пустой церковный двор, где не осталось никого, кроме Бью и Розалинды, которые так и не двинулись с места. – Да, действительно. Нам придется обсудить это.

Так же быстро, как и начался, дождь прекратился, из-за туч показалось солнце, заливая церковный двор светом, превращая дождевые капли на камнях, деревьях и траве в миллионы сверкающих бриллиантов.

Бью на миг закрыл глаза, потом снова открыл их, улыбнулся, увидев, что Розалинда все еще стоит перед ним. Она была невероятно красива. Его правая рука коснулась толстого золотого кольца на ее левой руке, он все-таки успел надеть его ей на палец между наставлением викария Томпсона любить друг друга и его предостережением жене никогда не допускать, чтобы печь погасла в январское утро.

– Вы выглядите потрясающе красивой, миссис Ремингтон, – наконец проговорил он. Казалось, что звук его голоса вывел Розалинду из транса, в котором она находилась с того момента, как он взял ее руки в свои. – Очень красивой.

Розалинда почувствовала, что вспыхнула снова. Это явление, которое приводило в смущение и выдавало ее чувства, похоже, стало неотъемлемой частью ее репертуара со встречи с Боумонтом Ремингтоном.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Розалинда, пытаясь высвободить свои руки. – Вы тоже выглядите неплохо, – прибавила она, сознавая, что стоит тут, как восковая фигура среди бушующего мира. – Вы думаете, мы по-настоящему поженились?

– Пока смерть не разлучит нас – если только вы не допустите, чтобы огонь в печи угас в январское утро, или не будете кормить меня капустой три дня подряд. Да, я считаю, что мы поженились, – ответил Бью, крепче обнимая ее. – Однако теперь мне пора потребовать первый супружеский поцелуй. Сомневаюсь, что это дело будет считаться официально законченным, пока я не поцелую вас.

Розалинда на миг опустила голову, скрывая легкую торжествующую улыбку. Так, значит, она ему не безразлична. Она вспомнила их первый поцелуй, которым они обменялись недалеко отсюда, и заявление, что он хочет жениться на ней как можно скорее. Может быть, Бью не так уж и издевался над безнадежной старой девой, произнося приятные слова с целью получить ее согласие на брак и права на поместье Уинзлоу. Однако поцелуй не сделает их брак официальным, Розалинда осознавала это. Чтобы брак стал настоящим, они должны выполнить свои клятвы. Она была уверена в том, что и Бью это понимает. Но если он будет счастлив только от одного поцелуя, то, может быть, лучше не упоминать ничего другого пока.

– Думаю, вы правы, – наконец согласилась она, поднимая подбородок и глядя в его сияющие синие глаза, в которые можно влюбиться. – Мы же хотим, чтобы он был официальным, правда?

«Да», – уверенно подумал он, полный оптимизма, вдыхая ее аромат и обещая себе быть терпеливым. Они начнут с поцелуя. Пока.

– Пока смерть не разлучит нас, – пообещал Бью, склоняя к ней голову, чтобы поцеловать. – Пока смерть не разлучит нас, а может быть, и дольше.

Когда легкий ветерок превратился в настоящий ветер, а балдахин сорвался со стоек, Бью Ремингтон поцеловал свою невесту. Она ответила на его поцелуй сначала робко, потом со все большей уверенностью. Они стояли среди бушующей стихии, слившись воедино, крепко обнявшись и пробуя друг друга на вкус губами и языками, ощущая, изучая…

– О, боже, боже, все уехали и бросили меня! Что мне делать? Что же мне делать?

Розалинда, погруженная в туман блаженства и самые приятные мысли, беспомощно висела на плечах Бью, – их жаркие поцелуи были прерваны истерическими криками Риггза, которые раздавались рядом с ними. Они дружно обернулись и увидели промокшего от дождя дворецкого. Риггз с влажными прилипшими волосами в форме дворецкого, грязной и мокрой до невозможности, вытянув перед собой заляпанные грязью руки, как бы отстраняясь от себя, обиженным тоном восклицал:

– Они бросили меня, мистер Ремингтон. Покинули, я бежал за ними, как мог, пока мои ноги не запутались в веревке и я не упал лицом в грязь. Мои брюки, мой прекрасный плащ! О, какое унижение! Что мне делать? Что же мне делать?

У мистера и миссис Боумонт Ремингтон из поместья Ремингтон, а вскоре и с Портмен-сквера, не нашлось ответа для удрученного дворецкого. Так или иначе проблема Риггза стала кульминацией этого утра, полного множества нелепостей. Вместо того чтобы оказать помощь дворецкому, они посмотрели друг на друга, понимая юмор ситуации, прильнули друг к другу и принялись хохотать. Тогда они не могли знать, что день бракосочетания, полный восхищения, страсти и веселья, определил всю их супружескую жизнь.

Присутствие Риггза в двухколесном экипаже во время возвращения в поместье Ремингтон – дворецкий не только создавал им неудобства, но и пачкал, тесня их на узком сиденье, без конца жаловался на нанесенные ему лично и его чувствам обиды – способствовало тому, что Бью и Розалинда пришли в себя.

Да, они поженились, но им не будет предоставлена такая роскошь, как медовый месяц или возможность побыть наедине. Их вещи упакованы, мебель накрыта чехлами от пыли, а они задерживаются уже по крайней мере на час, пока Риггз принимает ванну и переодевается. Дворецкий плескался бы в ванне и полтора часа, если бы ему позволили такую роскошь.

Больше ничего поделать нельзя, они отправятся в путь, как только подадут закуску. Иначе им бы пришлось заниматься грустным делом, решая, где же в поместье Ремингтон будут спать новобрачные. Оба довольно хорошо представляли себе, какие условия для сна они предпочли бы, но поскольку ни один из них не собирался быть первым, кто коснется этой темы, то самым простым решением было отправиться в путь.

С большим количеством багажа, что по-человечески понятно, и в двух экипажах недавно поженившиеся мистер и миссис Боумонт Ремингтон, после короткой остановки на постоялом дворе в разных комнатах, прибыли в Лондон в шесть часов вечера через день после своего бракосочетания, усталые, слегка помятые и явно не готовые спорить с распоряжениями Уодроу, которые он отдавал холодно и четко, относительно простой еды и временного распределения спален в доме на Портмен-сквер.

Розалинда проснулась на следующее утро около одиннадцати, с трудом сознавая, где находится, в дверь поскреблась, а потом просунула голову Молли, возвестив:

– Ну и в мрачную дыру мы попали, мисс. Тут, наверное, комнат двадцать, а мебель есть всего в шести из них, и потолки такие высоченные. Я дважды к вам заглядывала, думала, может, вы захотите осмотреть дом, но теперь вы уже встали, да? Я сейчас принесу вам горячий шоколад.

Розалинда села, опираясь спиной о подушки, и недоуменно поморгала.

– Разве здесь нельзя вызвать прислугу, Молли? Конечно, было бы проще позвонить.

Молли наморщила свой носик при этом вопросе, который ей показался странным.

– Уотерс – это младший лакей. У него очень красивые большие карие глаза, как у коровы, мисс. Во всяком случае, Уотерс сейчас в кухне, помогает чистить овощи к обеду. Я…

– Не важно, Молли, – прервала ее Розалинда, закатывая глаза. Очевидно, можно увезти служанку из Суссекса, но изменить ее невозможно. – Мне хотелось бы принять ванну, я думаю, до того как начну одеваться. Как думаешь, ты могла бы устроить так, чтобы мне принесли ванну прежде, чем ты отправишься в конюшню оценивать достоинства конюхов мистера Ремингтона?