– А Паоло одобряет ваше решение? Разве он не захочет, чтобы вы жили с ним?

Лаура прикусила губу.

– Думаю, что… захочет… потом. Я не знаю. Пока что рано об этом говорить.

– Но ваш совместный отпуск мог бы стать первым шагом к этому. – Его голос почему-то прозвучал хрипло. – Бедняжка Лаура, если это так, то с моей стороны было жестоко предоставить вам отдельные комнаты.

Она вымученно улыбнулась.

– С синьорой случился бы удар, а я… могла бы заразиться от Паоло.

Он криво усмехнулся.

– Весьма практично, дорогая. – Он выпрямился. – Итак, пора выбрать, что мы будем есть. Их обслуживала хорошенькая, приветливая девушка – как выяснилось, жена хозяина, а обед приготовил сам хозяин. Им принесли миску оливкового масла и хлеб, который полагалось макать в масло, пармскую ветчину, несметное количество всевозможных колбасок и паштет из дикого кабана. Когда на десерт появился сыр, Лаура умоляюще подняла руки.

– Меня не пустят в самолет из-за лишнего веса.

Алессио посмотрел на нее поверх бокала.

– Вам не помешает немного поправиться, – сказал он. – Мужчине нравится ощущать в своих объятиях женщину, и он не хочет, чтобы она проскользнула у него между пальцев. Разве Паоло вам про это не говорил?

Лаура уставилась в стол.

– Говорил… но немножко по-другому. Это не современная точка зрения. Во всяком случае, по лондонским понятиям.

Упоминание Паоло вернуло ее к действительности.

– Еще минуту назад вы были со мной. А теперь куда-то удалились. – Он наклонился вперед. – «Когда же, мадонна, вы сбросите вуаль, что носите на солнце и в тени?»

Лаура очнулась и уставилась на него.

– Я не понимаю…

– Я процитировал Петрарку, один из его сонетов, посвященных Лауре. Это мой собственный перевод.

Лаура взяла себя в руки.

– Синьор, вы меня удивляете. Вот уж не ожидала, что вы будете говорить стихами.

Он пожал плечами.

– Уверен, что вы сможете процитировать Шекспира, если я вас об этом попрошу. Почему вы полагаете, что я хуже образован?

– Нет, конечно. Простите. Но мы с вами почти незнакомы, и я не должна ничего предполагать.

Помолчав, он сказал:

– Лаура, я задам вам прямой вопрос. Что вы скрываете?

Она сжала руки на коленях.

– Синьор, я думаю, что вы не только хорошо образованы, но у вас к тому же богатое воображение.

Он внимательно смотрел на нее.

– А вы так и не называете меня Алессио.

– Потому что не считаю это уместным. Или разумным. Кто вы и кто я? И не потому, что вы граф. Вы – глава банка Арлеши.

– Неужели вы не можете забыть об этом хотя бы ненадолго?

– Нет. – Она продолжала под столом сжимать пальцы. – Это невозможно. И я скоро уезжаю.

– Но вы забываете, синьорина, – вкрадчиво заметил он, – что станете членом моей семьи, моей кузиной.

У нее бешено заколотилось сердце.

– Когда это произойдет, тогда я и подумаю, называть ли вас по имени. А теперь, пожалуйста, отвезите меня на виллу. – И добавила для большей убедительности: – Я нужна Паоло.

Он со смехом встал.

– Что ж, моя маленькая притворщица, бегите. Но помните: вы не сможете спрятаться навсегда.

Он провел пальцами по ее щеке, коснулся уголка рта, затем отвернулся и пошел к выходу, а Лаура, замерев, смотрела ему вслед.

Обратный путь проходил в молчании. Лауру обуревали невеселые мысли, а Алессио вспоминал события сегодняшнего утра с удовлетворением. Он был уверен, что она скучала по нему. Об этом говорило все, и даже то, что она не высказала. Значит, его хитрость – держаться от нее на расстоянии – сработала. А теперь она изо всех сил пытается придумать, как бы защититься от него. Но у тебя ничего не получится, милая, мысленно пообещал ей Алессио.

Отделавшись сегодня утром от Джакомо, Алессио, прежде чем подойти к Лауре, стоял на другой стороне площади и любовался ею. Она не обладала яркостью и пышностью женщин типа Виттории, но когда сидела, склонив голову над столом, поглощенная своими открытками, то, сама того не подозревая, излучала покой и умиротворение. Но кое-что его беспокоило. Хотя тогда в церкви она не выдернула руку из его ладони, но тем не менее продолжала ускользать от него. Ее связь с Паоло – загадка. Он уже не верил, подобно тетке, что они влюблены и собираются вот-вот пожениться. Он почти не видел их вместе и в первый вечер заметил, что Лауре не очень-то приятны ухаживания Паоло. Возможно, она постеснялась проявлять чувства при всех на семейном обеде. Однако сомнения продолжали его одолевать: а может, вся эта любовная история Паоло умерла бы сама по себе и без вмешательства тети Лукреции? Он, правда, пытался убедить ее в этом, но безрезультатно. Тетка грубо его оборвала, заявив, что у нее нет времени ждать и что помолвка Паоло с Беатрис Мандзоне не терпит отлагательств.

Последние несколько дней он специально отдалялся от Лауры, и это, как ни удивительно, далось ему с трудом. Он думал о ней и днем и ночью. Вот уж к чему он не привык, так это самому добиваться женщины. Но тем упоительнее будет тот миг, когда она ему уступит.

Алессио бросил на нее взгляд – она сидела, сцепив руки на коленях.

– Вас пугает дорога или то, как я веду машину, Лаура? – спросил он.

Она повернулась к нему и с трудом улыбнулась.

– Дорога. В восточной Англии, откуда я родом, нет таких смертельных спусков.

– Не бойтесь, милая. Я лично заинтересован в том, чтобы мы остались в живых.

Вдруг Алессио подался вперед. Нa обочине дороги стоял приземистый седой мужчина в плаще. В руке он держал длинную палку, похожую на пастуший посох.

– Ага. Это Фредо, – произнес Алессио и, съехав на обочину, остановил джип. – Прошу прощения, но с вашего разрешения я снова поговорю с ним о переезде в Бесаворо. Он меня избегает, как мне кажется.

Старик стоял подобно скале, опершись на посох, и время от времени отрицательно мотал головой, а Алессио ходил вокруг него и что-то быстро говорил. Когда Алессио замолчал, как видно, исчерпав свое красноречие, старик хлопнул его по плечу, потом развернулся и медленно стал подниматься вверх по горной тропинке, а хмурый Алессио вернулся в джип.

– Опять не повезло? – спросила Лаура.

– Для него важнее козы. – Алессио включил зажигание. – Еще он говорит, что погода скоро испортится и начнется буря.

Лаура взглянула на безоблачное небо.

– Что-то непохоже.

– Фредо редко ошибается, но буря начнется не раньше, чем через день-другой, – сказал Алессио и с улыбкой добавил: – Так что пользуйтесь солнцем.

– Что я и делаю. – Она помолчала. – Я… чувствую себя неловко. Наверное, вы из-за меня не плаваете в бассейне.

– Я плаваю каждый день, – ответил он, – но очень рано, до завтрака, когда никого рядом нет. И делаю я это не из-за того, что избегаю вас, а потому что люблю купаться голым.

– А… да, конечно… – Лаура не знала, что ответить.

– Хотя, – продолжал он, – вы всегда можете ко мне присоединиться. По утрам вода просто замечательная.

– Не сомневаюсь. – В голове у Лауры промелькнули разнообразные запретные картинки. – Но я предпочитаю придерживаться своего графика. – И вежливо, добавила: – Благодарю.

– Пожалуйста, – со смехом в голосе ответил он.

Чувствуя, как у нее горит лицо, Лаура замолчала, и разговор не возобновлялся до приезда на виллу. Выйдя из джипа, она чопорно поблагодарила Алессио за обед, словно была воспитанной школьницей, а он – ее добрым дядюшкой. У себя в комнате она стянула прилипшую к телу одежду и приняла прохладный душ. Надев халат, Лаура улеглась на кровать и попыталась расслабиться и отдохнуть, но не смогла. Неожиданное появление Алессио, то есть графа, в Бесаворо, это рок или предзнаменование? Но больше тревожило ее то, что ей приятно его общество. И еще – он догадывается, что она что-то скрывает. Ей надо предупредить Паоло о том, что его барственный кузен начал кое-что подозревать. Зачем она согласилась на этот дурацкий розыгрыш! Что угодно, только бы не быть здесь и не видеть графа Рамонтеллу! Но действительно ли она этого хочет? Хочет, чтобы в ее жизни не было этого опасного знакомства? Не видеть его улыбки, не слышать дразнящего, насмешливого голоса? Не чувствовать, как сохнет во рту, стоит ему войти в комнату? Нет. Будь честной и признай: ты не хочешь пропустить ни одного бесценного мгновения рядом с ним. Но сейчас все так усложнилось и запуталось, что тебе необходимо держаться от него подальше.