– Могу признаться. Я все-таки рада, что попала в тот день на выставку… Но мы ведь могли и не встретиться среди этой толпы!

– Кто-то еще час назад говорил совсем другое…

– Конечно! Только представь себе: встречаю красавца, который тоже обратил на меня внимание, очень мило разговариваем. И что греха таить, он мне начинает нравиться… – Венера снизу взглянула в лицо маркиза. – И вдруг узнаю, что это надменный и самонадеянный маркиз Рэдвер, известный своими амурными похождениями всему Лондону… Я так сердилась на себя! Могла бы и раньше догадаться. Но вот теперь узнаю, что ты, оказывается, не так прост…

Он с усмешкой потерся подбородком о ее волосы.

– Да, одно дело – маркиз Рэдвер, и совсем другое – Джек Фицджеймс.

Венера повернулась и заглянула ему в глаза:

– Но о тебе ведь говорят такое!.. Я стараюсь не обращать внимания на сплетни, вообще не очень интересуюсь светской жизнью, и то наслушалась вполне достаточно. Каждая дама, с которой меня знакомили, считала своим долгом рассказать о тебе какую-нибудь гадость.

– А что им остается делать? – беззаботно усмехнулся Джек и пожал плечами. – Богатый холостяк всегда вызывает интерес. И сплетни соответственно… Я сам зачастую не понимаю, откуда они берутся. Плодятся, будто тараканы.

Хотя Джек не мог бы, не покривив душой, сказать, что эти сплетни, роем вившиеся над ним, вовсе ему неприятны. Правда, порой приходилось слышать о себе полную чепуху. Но были моменты, когда он сам не мог отличить правду от вымысла.

Венера внимательно вгляделась в его лицо. Может быть, в первый раз не таясь. Рассеянный шторами солнечный свет смягчал черты маркиза, но от нее не укрылись тонкие морщинки в уголках глаз.

– Сколько тебе лет? – спросила она, невольно затаив дыхание.

– Достаточно. Только не понимаю, какое это имеет значение?

– А поточнее?

Густые, неимоверно длинные ресницы, совсем как у красавиц на картинах Боттичелли, взметнулись и опять опустились тенью на глаза маркиза. Венера, отстранившись от него, ждала.

– Двадцать шесть. Устраивает?

Венера чуть не расхохоталась от облегчения. В невольном порыве она прижалась к груди Джека, замерла, ощущая биение его сердца.

– Ты не ошибся? – лукаво спросила она. – Может, добавил себе пару-другую лет? Иногда ты выглядишь так молодо, совсем мальчишка!

– А чем тебе это не нравится? – Маркиз с шутливой горделивостью расправил плечи и глянул на нее сверху вниз. – Чего во мне не хватает?

– Ну, скажем, – Венера провела рукой по лацкану его сюртука, – мужской зрелости…

– Вот оно в чем дело! – Джек рассмеялся, забыв о величии своей позы. – Я не такой заматерелый, волосатый и бородатый, как тебе хотелось бы?

– Не смейся надо мной! – Венера покачала головой. – Если бы тебе было лет двадцать…

– Ясно. – Джек крепко взял ее за плечи. – А достаточно во мне мужской зрелости, чтобы пригласить тебя в спальню?

– А тебе на самом деле двадцать шесть?

– Можешь спросить у Пегги. Но пока не вернемся в Лондон, придется верить на слово…

Он усмехнулся и легонько подтолкнул ее к двери, ведущей в спальню. Венера выскользнула из его рук и отбежала в сторону.

– Если сейчас же не докажешь, что ты зрелый мужчина, еду домой!

– Можешь отправляться… Но предупреждаю: рискуешь очень много потерять.

Он подошел, нежно провел пальцами по щеке Венеры и задержал руку на шее, чувствуя бьющуюся жилку.

Она затаив дыхание смотрела на него, потом в изнеможении прикрыла глаза.

– Мне кажется, ты уже готова.

– Смотрите, какой специалист… – произнесла она гаснущим шепотом.

– А что, скажешь – нет?

Он улыбнулся и с вызовом посмотрел на Венеру. Уже в спальне, стоя рядом со старинной кроватью, накрытой тяжелым темным покрывалом, она сказала:

– Я хочу знать, сколько женщин перебывало у тебя тут… Можешь солгать, это не так важно…

Венера взялась рукой за спинку кровати и сжала ее так, что побелели костяшки пальцев.

– Могу, конечно… – отозвался маркиз глуховатым голосом. – Ты – первая женщина, которую я привез сюда.

– Кто же тебе поверит? – произнесла она медленно, еще больше краснея.

– Можешь не верить… Я приезжаю сюда рыбачить. Иногда с друзьями…

Венера глубоко вздохнула, ее пальцы, наконец, оставили кроватную спинку в покое.

– Мне кажется, что мы оба сошли с ума, – проговорил Джек, подступая к ней и глядя прямо в глаза. – Или у меня с мозгами не в порядке?

– Нет, – едва слышно пробормотала Венера, чувствуя, как его руки сомкнулись на талии, потом, неторопливо нащупывая, начали расстегивать крючки платья. – Мы ведь еще не занимались любовью в кровати, – попыталась рассмеяться она.

Но Джек, казалось, не слышал. Венера ощутила спиной холодок, и расстегнутое платье скользнуло с плеч. Поцелуи Джека; казалось, обжигали кожу, земля, все сильнее раскачиваясь, уходила из-под ног… Венера судорожно вздохнула и прижалась к нему голой грудью. Джек все сильнее сжимал ее талию, потом руки его скользнули вниз, и Венера ощутила, как словно бы взлетает в воздух.

– Ой, совсем утонула! – воскликнула она, блаженно улыбаясь, когда Джек опустил ее в самый центр кровати. – Как тут мягко! Всю жизнь лежала бы!

– Приятно слышать, – отозвался он неожиданно раздраженным голосом.

Венера, недоумевая, открыла глаза. Джек стоял рядом и с отчаянным выражением на лице сдирал с себя рубашку.

– Откуда тут столько чертовых пуговиц? Минуту, всего минуту… моя прекрасная леди…

– Ничего, я подожду, – отозвалась Венера, высвобождая руки из платья и сдвигая его до самой талии. – Но кто-то обещал сначала сводить меня на рыбалку.

– Ничего я не обещал!.. Вот черт! Нужно заказать какую-нибудь одежду без пуговиц… чтобы слетала сама собой, как с клоуна на арене!

Джек, наконец, справился с рубашкой. Вывернув наизнанку, он сдернул ее с рук и бросил на стул.

– А еще я хотела бы искупаться…

– И купаться, и рыбачить лучше всего вечером.

Опустившись напротив нее на колени, Джек склонился и стал целовать твердеющую грудь Венеры, живот, медленно сдвигая вниз складки темно-зеленого муслина.

– А что мы будем делать до вечера? – Шепот Венеры был похож на шелест листьев.

– Сейчас узнаешь…

Джек лег рядом, его руки, становясь все настойчивее, освобождали Венеру от остатков одежды. Она улыбалась, все плотнее смыкая веки, и невольно вздрогнула, когда пальцы маркиза, лаская, стали гладить самый низ живота.

– И все же я хочу знать, почему ты вчера… – нашла она силы прошептать, – на балу у герцогини был так уверен, что у тебя… вообще что-то получится со мной…

– Господи! – простонал Джек, отрываясь от нее. – Неужели все женщины настолько болтливы, что не могут помолчать даже в такие моменты?

– Это я от смущения… Никогда в жизни так не хотела мужчину…

– Еще одно слово, и ты его получишь! – свирепо отозвался Джек, стаскивая с себя брюки. – Но только произойдет все за полминуты… Если не раньше!

– Ты думаешь, у меня получится дольше… Я вся словно горю, Джек… Господи!

– Я буду считать… Начинаю… Раз, два, три…

Уже потом, глядя в потолок, который медленно раскачивался и плыл перед глазами, Венера спросила:

– Ну, и сколько ты насчитал?

– С тобой насчитаешь… На пятой секунде сбился!

Венера счастливо рассмеялась и теснее прижалась к нему, поглаживая пальцами жесткие завитки волос на груди.

– Хочешь еще? – спросил он, ловя ее пальцы.

– Нет… не сейчас… Мне и так слишком хорошо. Но Джек прекрасно чувствовал, как отзывалось все ее тело на самые нежные прикосновения… Он сам был несколько удивлен тому обстоятельству, что готов продолжить… уже через полторы минуты. Никогда прежде, даже в ранней юности, он такого за собой не помнил.

– Уверена?

В ответ она судорожно вздохнула и, отбросив в сторону безнадежно скомканное платье, раздвинула ноги.

После четвертого или пятого раза Венера мгновенно заснула прямо у него в объятиях. Джек несколько минут лежал, глядя на нее. Возбуждение отступало, сменяясь каким-то грустным и теплым чувством, похожим на сожаление, на жалость к беззащитному существу, к ребенку… Очень странно. Такого он не испытывал ни к одной женщине.