Элизабет приостановилась, чтобы поклониться мадам Андре, и подбежав к Джессике, обвила ее руками и крепко прижала к груди.

– Ах, Джессика, ты замечательная сестра. Если бы ты не оставила мне записку, я бы пропустила просмотр!

Джессике показалось, будто ее сердце сжала ледяная рука.

– Вот это да, Элизабет! Как здорово, что ты пораньше вернулась домой и нашла мою записку, – ответила она, стараясь говорить радостно, хотя ей хотелось сейчас провалиться сквозь землю.

– Мама забыла кредитные карточки. Ты можешь себе представить? И когда мы вернулись за ними домой, я увидела на холодильнике твою записку. Благодаря тебе я успела. Ведь я успела, правда, мадам Андре?

– Ну конечно, Элизабет. Конечно! А теперь беги переоденься. Мы все хотим посмотреть, как ты будешь танцевать.

Джессика опустилась на пол рядом с остальными девочками. Теперь все бесполезно.

Элизабет примчалась в студию в самый неподходящий момент.

Но надежда зародилась в сердце Джессики, когда она увидела, как танцует Элизабет. Сестра танцевала хорошо, но ее прыжки были ниже, чем у Джессики, а фуэтэ медленнее.

«Может, у меня все же есть шанс, – взволнованно подумала Джессика. – Мадам наверняка поймет, насколько я лучше, чем Элизабет, пусть даже Элизабет – ее любимица. Любимая ученица. – От этих слов у Джессики снова испортилось настроение. – Никто не сможет соперничать с любимицей учительницы», – отчаявшись, подумала она.

Когда стихла музыка и Элизабет закончила танец, лицо мадам Андре светилось от радости. Мадам начала аплодировать, сначала обращаясь к Элизабет, а потом по всему классу.

– Вы все чудесно танцевали! – воскликнула она. – Но помните, – она помедлила, выразительно подняв указательный палец, – во вторник я объявлю, кто будет исполнять партии Сванильды и четырех кукол, и мы начнем усиленно готовиться к нашему концерту. Все свободны!

Когда сестры пришли домой, Элизабет сразу отправилась в свою комнату, а Джессика бухнулась на диван в прихожей. Сейчас она не хотела находиться даже в той же части дома, что и сестра. Нет, после того, что произошло. Как могла мама забыть кредитные карточки? Раньше с ней никогда ничего такого не случалось. Но сегодня случилось, и Элизабет успела на просмотр вовремя. Теперь уж, конечно, мадам Андре отдаст ей главную партию.

– Эй, Джес. Как по-твоему?

Это был, без сомнения, голос Стивена, но когда Джессика подняла голову, она увидела перед собой нечто серебристое. У Джессики перехватило дыхание.

– Что же ты такое вытворяешь?

– Это мой костюм робота к празднику Хэллоуин.[6] По-моему, я скупил в магазине всю фольгу. Ну, как я выгляжу?

– Потрясающе! А теперь оставь меня в покое. Мне нужно подумать о более важных вещах, чем Хэллоуин, – проворчала она.

– Что может быть важнее Хэллоуина? Остался всего месяц, – возразил Стивен. – И у меня куча замечательных планов.

Поднявшись с дивана, Джессика неприязненно взглянула на Стивена и отправилась в свою комнату. Может, до праздника и остался всего месяц, но она-то ни о чем не может думать, пока мадам Андре не объявит во вторник свое решение.

«А до вторника всего три дня, – подумала Джессика. – Три долгих дня, которые придется провести в одном доме с Элизабет».

А Элизабет в своей комнате вздыхала, трепеща от волнения. Как дождаться вторника, чтобы узнать, она ли получит сольную партию?

Элизабет снова представила себе просмотр. Мадам Андре так обрадовалась ей, хотя Элизабет и очень опоздала. А танцевала хорошо, если не считать нескольких па, которые всегда давались ей нелегко.

«В конце концов, – решила она, – я ведь только начала заниматься балетом».

Она знала, что поупражняется и сможет танцевать лучше. Ведь мадам всегда хвалила ее и говорила, что она делает большие успехи.

Элизабет закружилась по комнате, напевая мелодию и представляя себе, как она танцует перед зрителями.

«И если мне это удастся, – прошептала она, – то лишь благодаря записке Джессики».

– Эй, Элизабет! – за дверью раздался голос Стивена. – К телефону!

Элизабет так замечталась, что не услышала звонка.

– Иду, – отозвалась она, поспешив к телефону.

– Привет, Элизабет! Это Эми.

– Привет, Эми! Что нового?

– Да ничего особенного. Мама забрала меня сразу после просмотра, так что мне не удалось поговорить с тобой. В общем, я звоню, чтобы сказать тебе, как я рада, что ты успела. Мадам Андре очень расстраивалась, пока тебя не было.

– Хорошо еще, Джессика оставила мне записку, что время просмотра изменилось. Разве она не объяснила мадам, что я поехала с мамой в магазин?

Эми не ответила. Элизабет нахмурилась и переспросила:

– Так что… не объяснила?

– Не совсем, – откликнулась Эми.

– Что значит «не совсем»? Так что же она сказала?

– Она сказала, что не знает, где ты, – ответила Эми. – И…

– И что?

– Она сказала, что тебе неинтересно приходить. Мне не поверилось. Ведь я знаю, как ты любишь танцевать.

Элизабет чувствовала, как в груди глухо застучало сердце. Так значит, Джессика хотела, чтобы она не пришла на просмотр. Она сказала мадам Андре и всем остальным, что Элизабет и не думала приходить.

– Мне сейчас надо идти, Эми, – сказала в трубку Элизабет. – Мы поговорим позже.

Она повесила трубку и с потухшим взглядом направилась обратно в комнату. Записка Джессики все еще лежала на столе. Элизабет, скомкав ее и швырнув в угол, без сил опустилась на кровать.

Эти выходные дни были самыми долгими в жизни Элизабет. Она изо всех сил избегала Джессику, но не могла отделаться от ужасной мысли, что ее родная сестра хотела, чтобы она пропустила просмотр. Элизабет спрашивала себя снова и снова, как же могла Джессика так ужасно поступить. У Джессики были такие же шансы понравиться мадам Андре, как и у Элизабет.

У них всегда были равные возможности. Так что же с ней произошло?

Элизабет пыталась написать для «Пятиклассника Ласковой Долины» статью о предстоящих в школе празднованиях Хэллоуина. Обычно, когда она писала, ей удавалось забыть обо всех своих невзгодах и развеяться, но только не сейчас. Она ни о чем и ни о ком другом не могла думать, кроме Джессики.

Джессика тоже провела выходные безрадостно. Перед ее глазами стояло выражение лица мадам Андре в тот момент, когда в зал вошла Элизабет.

– Она могла бы тогда же объявить, кто будет танцевать Сванильду, – громко проворчала Джессика. – Всем ведь было ясно, что только у Элизабет есть шанс.

Джессика вспомнила, как Единороги были уверены в том, что именно она будет исполнять на концерте главную партию.

«Уверена, что никто не может состязаться с тобой, – говорила Лила Фаулер. – Ты единственный Единорог в балетном классе, а всем известно, что Единороги очень красивые и совсем особенные».

Что же они скажут теперь, когда главную партию поручили не ей? Но что сделать, если ее родная сестра – Любимица учительницы?

Во вторник после школы все спешили в танцевальный класс, надеясь, что мадам Андре сразу же объявит им свое решение. Девочки были так взволнованы, что переодевались почти молча. Когда они вошли в зал, мадам Андре пристраивала Коппелию на стуле у своего стола. Преподавательница не обернулась, пока все не построились, приготовившись к поклону.

– Здравствуйте, мадам Андре! – хором, как всегда, приветствовали они.

– Здравствуйте, девочки, – кивнув, ответила учительница. – В первую позицию у станка, s'il vous plait!

Разочарованно вздохнув, девочки выстроились у станка. Сердце Джессики билось так громко, что она была уверена: его стук был слышен мадам Андре.

«Ах, пожалуйста, пожалуйста, пусть я получу эту партию», – думала она, выполняя знакомые упражнения, и краешком глаза посмотрела на мадам, но на лице преподавательницы было то же выражение, что и всегда.