– Вот как?

– Ну да, очевидно, Зирап каким-то образом сам выведал про юбилей и приехал незваный.

– Хорошо, еще остались Алберт с женой.

– Да, Алберт… Где он теперь работает, я даже толком не знаю, кажется он имеет какое-то касательство к радиоприемникам… Помню, Юрис познакомился с ним довольно давно, как говорится, по кандидатской линии. Алберт тогда еще учился в аспирантуре, он разыскал Юриса, у них обоих завязались какие-то дела в связи с его диссертацией. С тех пор они изредка встречались, потом встречи участились… Однажды Алберт с женой пришел к нам в гости, в тот самый раз они познакомились с Уласами. Ирена… Ну, Ирена – это Ирена, – Расма усмехнулась и пожала плечами, как будто этим уже все было сказано. – Вы, наверное, сами видите, какая она.

– Да, – Гирт захлопнул блокнот, положил его в карман и посмотрел хозяйке в глаза. – А теперь, Расма, скажите откровенно – вы кого-нибудь подозреваете?

Щеки Расмы залил легкий румянец. Она посмотрела на свои пальцы, покрутила золотое колечко и наконец ответила несколько раздраженно:

– Я же вам сказала, что нет.

– Вы сказали, что не знаете, почему Юриса убили, что вам случившееся кажется невероятным, и в этом отношении я вас вполне понимаю. Теперь я спрашиваю, не шевельнулось ли в вас подозрение, пусть слабое, смутное, необоснованное, однако такое, которое могло бы послужить точкой опоры, нитью… Скажем, версией, над которой имело бы смысл подумать, которую можно было бы проверить.

Пока он говорил, к Расме вернулась ее прежняя бледность, и, когда он умолк, она уверенно тряхнула головой:

– Нет.

– Так… – Гирт взглянул на часы, было восемь минут двенадцатого. Он поднялся. – Я надеюсь, вы не будете возражать, если я воспользуюсь вашей комнатой, чтобы переговорить со всеми по очереди?

– Разумеется, нет. Пожалуйста, делайте, что нужно.

Рандер взял портфель и вместе с хозяйкой сошел вниз.

Кто-то принес в зал одно из мягких кресел и поставил напротив камина. Откинувшись на спину, Дина Уласе курила сигарету и застывшим взглядом смотрела на пламя. Алберт в квадрате по-прежнему в одиночестве торчал в кабинете Расмы. Остальные четверо сидели вокруг стола, и Улас из полупустой бутылки сосредоточенно разливал водку по рюмкам.

Встав позади стула, на котором недавно сидел юбиляр, – кстати, его пиджака на спинке уже не было, очевидно, Расма убрала, – Гирт обвел гостей долгим взглядом. Сперва надо было выяснить, в какое примерно время произошло убийство. По идее следовало бы каждого расспросить отдельно, потому что в общем разговоре ответы одних могли повлиять на ход мыслей других, сопоставляя про себя факты и пытаясь вспомнить подробности, люди могли, сами того не желая, заразиться мнением большинства. С другой стороны, Рандер прекрасно понимал, что в теперешних условиях изолировать гостей друг от друга невозможно, и, пока он уединится с одним, остальные не преминут воспользоваться случаем и между собой все обсудят; поэтому Гирт решил: лучше, если они будут говорить при нем, тогда он не только услышит все, но и проследит за собеседниками. Рандер оперся руками о спинку стула и по-деловому сказал:

– Мы должны выяснить, кто и когда в последний раз видел Юриса живым. – И добавил чуть громче, обращаясь к сидящему в соседней комнате Алберту: – Можно и вас попросить сюда, товарищ?

– Алберт, иди сюда! – воскликнул Улас.

Однако тот и не думал внимать просьбе – повернул голову и неприязненно произнес:

– Я оставил его живым и здоровым в зале, когда выходил из него, чтобы подняться в кабинет. Больше я ничего об этом не знаю!

Гирт нахмурился, следующий его вопрос прозвучал уже резче:

– В котором часу это было?

– Я на часы не смотрел, – отозвался Алберт. – Вы это наверняка сделали, так что можете вычислить. Я вышел вскоре после вас.

Гирт молча проглотил грубость. Он вспомнил, что Алберт вошел в кабинет спустя минут пять после него, но сколько тогда показывали часы, Гирт и сам не знал.

Вдруг неожиданно заговорила Ирена:

– Я видела Юриса еще и позднее. Он сидел здесь в зале, а я пошла в комнату Расмы. Чуть погодя и он туда заглянул, а потом… потом я его уже больше не видела, – голос у Ирены задрожал.

– Когда это было? – спросил Рандер, вынимая блокнот.

Ирена помотала головой и, с трудом сдерживая себя, ответила:

– Не знаю. Но когда я оттуда выходила, моего мужа здесь уже не было. Я тоже не знаю, в котором часу Юрис вошел, я листала журнал и…

Она торопливо принялась искать носовой платок, нашла его и шумно высморкалась.

– Сколько времени Юрис там оставался? – Рандер кивнул в сторону «будуара».

Ирена вытерла глаза и пожала плечами:

– Совсем недолго. Может быть, минуту…

– Наверное, это происходило в то самое время, когда он собирался пойти за вином, – заметил Улас.

Он повернулся к Расме:

– Помнишь, когда мы тут сидели за столом, Юрис вроде упомянул о домашнем вине, дескать, не мешало бы его достать.

Расма кивнула:

– Да…

– Ну и после этого мы его, кажется, больше не видели?

Расма молча согласилась.

– Вы тоже слышали этот разговор? – Рандер снова обратился к Ирене.

– Не припоминаю.

– Она к этому времени, наверное, уже вышла, – подтвердил Улас. – Тут еще сидел только… и он обвел глазами присутствующих.

– Я слышал этот разговор, – спокойно откликнулся Калвейт. – Но когда в свою очередь я зашел в комнату супруги Юриса, он еще оставался в зале. Это и был последний раз, когда я его видел. Где-то без пятнадцати девять, как мне кажется.

– Значит, после того как Юрис пообещал пойти за вином, он пошел за ним не сразу? – спросил Гирт Уласа.

– Нет… – тот неуверенно посмотрел на Расму. – Очевидно… да нет, пожалуй. Я, ей-богу, не обратил внимания.

– Погодите, погодите! – вдруг вмешался в разговор Зирап. – Мне кажется, я знаю! Я все время сидел там, – он показал на маленький столик, – и занимался музыкой: ставил пластинки, настраивал радио и все такое. Поэтому то, что тут говорили, я почти не слышал, но во сколько Юрис вышел, я помню! Было так: как раз в тот момент по радио кончили передавать «Эстрадные мелодии» или как их там, и когда Юрис проходил мимо меня, я окликнул его: «Эй, новорожденный, куда тебя несет – сейчас будет „Спокойной ночи, малыши!“ Он только махнул рукой и ушел. И назад не воротился… Часы в это время показывали без десяти девять. Еще помню, я выключил радио и поставил пластинку…

– Правильно, – кивнула Расма. – Теперь и мне приходит на память, что было так.

– Да, – согласился Улас. – Это восклицание Вилиса я как-то сквозь туман припоминаю.

– А я сейчас начинаю подозревать… – неожиданно заговорила Уласе, до той поры молча сидевшая у камина, так что все взгляды невольно обратились к ней. Не закончив фразу, актриса бросила в огонь окурок, вынула из сумочки новую сигарету, прикурила и только после этого снова заговорила: – Начинаю подозревать, что я, наверное, была последней, кому посчастливилось видеть Юриса живым. Если я только не ошибаюсь, он в двадцать пятьдесят пошел отнюдь не за вином.

– Как это? – взволнованно воскликнул Зирап.

– Потому что, по моим соображениям, он примерно около этого времени появился наверху в спальне.

Уласе глубоко затянулась, медленно выпустила дым.

– Я встретила его еще раньше по пути туда. Он шел мне навстречу…

– Простите, – перебил ее Рандер. – Вы не знаете, когда это происходило?

– Могло быть что-то около половины девятого.

– И где именно вы его встретили?

– В коридоре.

– Откуда он шел?

– Вот уж этого я не знаю. Мы разминулись почти у входа. – Уласе показала на дверь зала.

Гирт кивнул, и она продолжила:

– Я поднялась наверх и прилегла на постель – что-то устала, да и голова немного побаливала. Спустя четверть часа, а то и позже в спальню вошел Юрис. Он был… ну, навеселе и соответственно весьма словоохотлив, какое-то время я слушала его, но наконец мне… Словом, я почувствовала себя лучше, голова почти перестала болеть, так что я встала и сказала, что ухожу. Мы вместе вышли из спальни, я направилась прямо в кабинет, где вы, – она посмотрела на Рандера, – с Албертом сидели у телевизора, а Юрис начал спускаться по лестнице. В следующий раз я его увидела уже там, в погребе…