Милый неуклюжий Робертс. Миган опять чуть не заплакала. Простая домашняя жизнь откатывалась от нее, как последняя волна прилива, и как бы Миган ни хотела быть с Александром, она чувствовала, что теряет что-то невосполнимое.

На прощание Миган выдавила из себя веселую улыбку, помахала родителям рукой, сказала Робертсу, чтобы крепче держался на запятках. Дверца хлопнула, карета качнулась вперед, и они уехали.

Монморенси захлопнул входную дверь, и Миган оказалась замкнута в гулкой черно-белой ротонде холла. Она задрожала, потерла рукава темно-зеленого платья, которое новая горничная помогла ей надеть после шикарного свадебного платья. Теперь Миган будет носить цвета матроны – никаких кремовых и белых нарядов.

Когда дом был полон гостей, снующих слуг, он не казался слишком большим, но теперь стены тянулись вдаль и ввысь, а тишина пустого пространства давила на уши.

– Ваша светлость, – сказал Николай. Миган резко обернулась.

– Господи, Николай, вы ходите тихо, как кошка.

– Прошу прощения, – сказал нисколько не раскаявшийся Николай. – Его светлость желает официально познакомить вас с вашим персоналом.

– Сейчас? – Вечерние тени накрыли зал, Миган после напряженного, полного впечатлениями дня с нетерпением ждала, когда окажется в своей новой спальне, рухнет на кровать и заснет. Нервы были на пределе.

– Его светлость не тратит попусту дневное время. – У Николая было честное лицо, но Миган уже знала, что камердинер немногими словами выражает очень многое. – Сюда, пожалуйста.

Миган распростилась с мечтой об отдыхе и пошла за Николаем по мраморным плитам к лестнице. Платье приятно шуршало, туфли стучали по мрамору.

– Вы теперь не должны провожать гостей до двери, ваша светлость, – сказал Николай, когда они ступили на широкую лестницу с узорными коваными перилами. – Это обязанность одного из слуг-англичан.

Слово «англичан» он произнес с легким пренебрежением и оглянулся на Монморенси, который удалялся в комнату для прислуги на первом этаже; у того напряглась спина.

Миган ответила холодно:

– В любом случае это были не гости, это мои родители. Это совсем другое дело.

– Как скажете, ваша светлость.

– Так и скажу. Ведите, Николай. Уверена, что его светлость не захочет ждать на двадцать секунд дольше, чем требуется.

Николай изогнул губы.

– Как скажете, ваша светлость. Он в Азиатском зале.

– Это комната с колоннами в виде пальм?

– Нет, ваша светлость, то – Индийская приемная. Азиатский зал – это где китайская мебель. Вы скоро научитесь различать.

– Если не замучаюсь ходить туда-сюда по этим лестницам, – сказала Миган, стараясь не отставать от длинноногого Николая. – Ваш персонал должен быть удивительно силен.

– Еще одна причина не провожать гостей до двери, ваша светлость. – Николай подождал ее на лестничной площадке. – Вам надо передвигаться только между вторым и третьим этажами, за исключением огромных церемоний, таких, как балы. Вам никогда не надо спускаться, кроме случаев, когда вы хотите выйти из дома.

Миган посмотрела на лестницу, поднимавшуюся еще на два этажа:

– А что там?

– На третьем этаже детская маленького Алекса с няньками и наставниками. Выше – комнаты слуг, туда вам не надо взбираться.

– Понятно. – Миган погладила перила. Дома она привыкла взбегать на чердак в комнату Роуз, чтобы взять забытые вещи, когда Роуз приступала к туалету Симоны. В детстве, в Оксфордшире, Миган по ночам кралась в комнату горничной, чтобы поиграть в карты.

На элегантной площадке третьего этажа было одиноко. Сын Александра был на свадьбе, но когда все приехали сюда пировать, его выпроводили с няней. Миган поцеловала его в липкую щечку, и мальчика унесли под хихиканье жены французского посла.

– Сюда, ваша светлость, – сказал Николай; в его голосе слышалось беспокойство. Миган неохотно отвернулась и пошла за Николаем по галерее к двойной двери, ведущей в Азиатский зал. Это была первая большая комната в доме, которую она увидела после своей спальни и кабинета Александра.

Зал был отделан в желтых, красных и лаковых черных тонах. Стены покрыты золотистым шелком с рисунком из красных вееров, черные лакированные кресла обтянуты алой тканью, шкафы и столы – либо лаковые, либо инкрустированные перламутром. Окна выходят на улицу, сквозь них в освещенный свечами зал сочится туманный свет.

В середине комнаты полукругом стояли человек десять англичане и нвенгарийцы. С одной стороны полукруг замыкал Доминик, с другой – тощая седая женщина с длинным носом и умными глазами. Николай встал рядом с Домиником.

Перед ними стоял Александр. Хоть он сменил полувоенный мундир с медалями на более простой, тоже синий, служебная перевязь оставалась на нем. Миган призадумалась, для кого эта лента: то ли чтобы англичанам напомнить, кто он такой, то ли себе.

Он ждал с обычной непроницаемой холодностью; в нем не было ни намека на отрешенность, которую она почувствовала утром у алтаря. Он снова был великим герцогом Александром, который повелевает собой и миром.

Миган подошла к нему, он обнял ее за талию и кивнул слугам. Они все, как один, поклонились или присели в реверансе, потом с искренним интересом посмотрели на Миган. Некоторых она уже знала: миссис Колдуэлл – экономка, Доминик – охранник, Сьюзен – дамская горничная; Николай, Гай и еще несколько нвенгарийцев днем обслуживали гостей.

Александр без предисловий сказал:

– Это твои личные слуги, они подчиняются тебе. Некоторых я передал от себя, другие – новенькие. Они будут выполнять разные обязанности и помогут тебе в роли хозяйки дома.

Миссис Колдуэлл присела.

– Ваша светлость, – сказала она голосом, таким же натянутым, как пучок на голове. – Вы сообщайте о своих нуждах мне, а я буду следить, чтобы их удовлетворили. Также я буду помогать вам составлять меню и готовиться к приему гостей. Мистер Эдвардс, – она показала на тощего, неопределенного вида человечка рядом с собой, – будет вашим секретарем, будет помогать с корреспонденцией и любыми письменными коммуникациями, которые вам потребуются. Сьюзен вы уже знаете, горничная леди, она француженка.

Сьюзен еще раз присела. Она старалась выдерживать надменный вид – ведь она горничная леди! – но в карих глазах играло веселье, с губ не сходила улыбка.

Миссис Колдуэлл продолжала:

– В центре – лакей Брут, дальше Гай… О, этого не помню.

– Марк, – подсказал Николай.

– Марк. Неуместные имена для лакеев, но они нвенгарийцы. Они почти не говорят по-английски, только Гай немного умеет, но вы можете объясняться жестами, они найдут и принесут все, что надо.

Три нвенгарийца театрально поклонились Миган. Она вспомнила восторженных лакеев Деймиена и улыбнулась.

– Я очень мало говорю по-нвенгарийски и должна буду научиться. Я уверена, что вместе мы справимся.

Николай быстро перевел, три лакея, все голубоглазые, черноволосые и очень молодые, засмеялись и опять поклонились. Один что-то сказал приятелям, Николай засмеялся. Александр одним словом заставил их умолкнуть, но Миган заметила, что нвенгарийцы не смутились.

Следующей была горничная, которая будет помогать Сьюзен с одеждой, лентами, перчатками. Девушки ревниво поглядывали друг на дружку. Потом были английский кучер, который будет катать Миган в карете, предоставленной Александром, и англичанин-грум, в обязанности которого входит ухаживать за лошадьми и выезжать вместе с Миган. Николай, кроме работы камердинера, будет помогать Миган выдерживать нвенгарийский протокол.

Миссис Колдуэлл встала на место; представление закончилось.

Весь ряд обратил глаза к Миган, выжидая. Александр тоже ждал. Она поняла, что от нее требуется речь.

– О, м-м, ладно. – Миган подавила желание сплести пальцы, как девочка на уроке. – Приятно было познакомиться. Я надеюсь, что у нас все будет превосходно.

Они ждали, слегка подавшись к ней, а когда поняли, что больше ничего не услышат, заморгали. Один из лакеев-нвенгарийцев вскинул вверх кулак и издал приветственный вопль. К нему присоединились два других лакея, Доминик, и Гай. Они прокричала так пять раз; громкие мужские голоса отражались от позолоченного потолка. Грум и кучер с восторгом присоединились к ним, но Сьюзен заткнула уши, а миссис Колдуэлл поморщилась.