– Да уж, – сказал Купидо. Он понимал, что она имела в виду. В первый раз, когда он увидел фотографию Глории, его сбили с толку по-детски припухшие губы и скулы, притягивавшие свет. Он сделал наблюдение, что в детстве выразительность лица заключается в его мышцах, в зрелости – покоится в костях, а в старости самое выразительное – это кожа, испещренная морщинами. Глория была на втором этапе, не растеряв самое лучшее из первого.

– К тому же она умела вести себя с мужчинами как влюбленная женщина, не будучи влюбленной. Когда мужчина подходит к возрасту, который уже не позволяет легкого выбора, нет ничего более соблазнительного, чем видеть влюбленную в себя женщину, не так ли?

– Да, – признал Купидо. – А такое поведение не создавало ей проблем?

– С кем?

– Не только с Англадой. Со всеми. Кому понравится обнаружить, что женщина, которую ты считал преданной, ведет двойную жизнь за твоей спиной?

– Обычно у нее все было нормально, но, конечно, казусы случались. В этом смысле все вы, мужчины, одинаковые, – сказала Камила, отпив немного вина. Затем добавила: – И мой развод был вызван тем же.

– Я не знал, – отозвался сыщик. Он не понимал почему, но не представлял ее замужней. Сыщик обратил внимание на ее левую руку – на ней было много колец, но обручального он не заметил.

– А способствовал ему твой коллега, – объяснила она, наблюдая за реакцией Купидо на свои слова.

– Каким образом? – спросил Рикардо заинтересованно. Он увидел, что бутылка пуста, и жестом попросил у официанта другую.

– Мой бывший муж нанял частного детектива, тот должен был добыть доказательства, которые облегчили бы ему развод. У меня тогда была интрижка с одним художником, выставлявшимся в галерее. Через какое-то время я поняла: мне это не нужно и наша связь ни к чему не приведет. У мужа тоже была любовница, так что я не придавала большого значения своему приключению до тех пор, пока несколькими неделями позже, когда все уже было кончено, он не подал на развод, предъявив в качестве доказательства моей измены какие-то смешные фотографии. Я думала, у нас всего лишь небольшой кризис, который пройдет бесследно, как это случается у большинства людей. В конце концов, он тоже развлекался на стороне. Но я не смогла ничего сделать. Мы расстались, и моя жизнь изменилась. Плохое было время. Такой разрыв, когда муж на нем настаивает, всегда унижает, особенно если видишь, что супруг даже не огорчен сложившимися обстоятельствами, а воспользовался ими, чтобы добиться развода безо всяких препятствий. Он женился снова и, по слухам, которые до тебя всегда доносят доброжелатели (почему-то все стараются скрыть от женщины приключения ее мужа, пока они вместе, но спешат рассказать о них, когда семья распалась), через некоторое время снова развелся. С тех пор я стала куда осторожнее.

Она замолчала на несколько секунд, и Купидо ждал, пока она продолжит. Он знал, что зачастую его молчание больше располагало к признаниям, чем вопросы. Камила была не первой женщиной, рассказывавшей ему о своем разводе, но первой, кто делал это почти равнодушно, не пылая ненавистью к агрессивному или неверному мужу и не требуя сочувствия. «Она сильнее, чем кажется, – подумал он, – за мягкостью ее макияжа и нежностью духов скрывается сила; так самые хрупкие на вид ракушки превращаются со временем в окаменелости».

– Все кончилось плохо, но никто из нас не был в том виноват. Единственный, кого я возненавидела, это детектив, которого нанял муж. Тошнотворный тип. Я видела его еще два раза у адвоката. Его ремесло показалось мне отталкивающим, по крайней мере то, чем занимался он, – уточнила она, скосив глаза, – копанием в грязном белье. Поэтому я была удивлена, познакомившись с тобой. Ты даже выглядишь по-другому. Я не представляю тебя фотографирующим чьи-то любовные утехи, чтобы добыть доказательства для развода.

«А зря», – подумал Купидо, но ничего не сказал. Он делал это только два раза и всегда старался избегать знакомства с «жертвами», работал очень осторожно, не устраивая никаких личных встреч. Рикардо никогда не мог избавиться от неприятного ощущения, что помогал наказать человека без предоставления тому возможности защищаться.

Разговор о работе напомнил ему, для чего он, собственно, пришел к Камиле, – размеренная беседа и обилие вина заставили его отвлечься от цели визита.

– У тебя есть ключи от квартиры Глории? – спросил он.

– Да. Дома лежит запасной комплект. Я забыла вернуть их Маркосу, когда он забирал ее личные вещи. Тебе они нужны?

– Да. Дневник.

– Ты его так и не нашел?

– Нет, но думаю, то, что там написано, многое прояснит. Англада не может тронуть ни одной вещи в ее доме до того, как решится вопрос о наследстве, – опередил Купидо ее следующий вопрос.

– Уже поздно. Подождешь до утра? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Конечно, – ответил он. Уже несколько минут назад он знал, чем закончится вечер, и это ему не нравилось. С годами Рикардо стал требовательным. Он подошел к тому возрасту, в котором не тянет обнимать любую женщину, пить любое вино и читать любую книгу. Но Камила нравилась ему достаточно для того, чтобы разбудить желание и заставить пересечь нейтральную полосу, что их разделяла.

К тому моменту, как Купидо вернулся из уборной, она уже оплатила счет. Они вышли из ресторана и взяли такси, которое привезло их к ее дому. В противоположность другим квартирам, которые он видел в последние две недели – Англады, Сьерры, Арменголя, – приспособленным для жизни одного человека, этот был готов приютить целую семью: большой диван, три спальни, очень много места...

Камила взяла два высоких бокала, положила в них лед и налила виски.

– Садись, – предложила она Купидо.

Когда несколько минут спустя она вернулась из ванной, детектив сидел откинувшись на удобную спинку, с опущенной головой и закрытыми глазами. Он не слышал, как она вошла, но почувствовал аромат ее духов и руки, которые легли сзади на его плечи.

– Ты устал, – сказала она.

Купидо взял ее руку, обвел Камилу вокруг дивана и притянул к себе, посадив рядом. Несколько минут назад, переступая порог квартиры, она тоже знала, чем закончится вечер.

– Немного, – ответил Рикардо.

Он наклонил голову, и они начали медленно целоваться, иногда прерываясь, чтобы сказать какую-нибудь приятную банальность, в то время как их руки ласкали друг друга предсказуемо и нежно.

– Пойдем в спальню, – предложила она.

Кровать была очень большой. На одном из двух ночных столиков поверх книги «Игры позднего возраста» Луиса Ландеро лежали очки. На другом – упаковка таблеток, которые Купидо не опознал. Он подумал, что, должно быть, у Камилы бессонница и, наверное, она поднимается по меньшей мере один раз за ночь.

Не прерывая поцелуя, он помог ей снять блузку. Камила казалась нетерпеливой, и, когда он заглянул ей за плечо, чтобы справиться со сложной застежкой черного бюстгальтера, она торопливо сняла его сама. Какое-то время они так и оставались полураздетыми – их руки уже ощутили плоть друг друга, – и все целовались, сидя на постели. Казалось, она спешила больше – ее пальцы попросили помощи, чтобы расстегнуть ремень его брюк. «Давно у нее не было мужчины, – подумал Купидо, – может, даже дольше, чем у меня женщины». Камила кусала его губы, как голодный кусает хлеб. Они повалились на кровать, чтобы раздеться до конца, почти не разговаривая, а лишь улыбаясь, пока сбрасывали с себя оставшуюся одежду. Купидо провел рукой по внутренней стороне ее бедер, таких мягких и нежных, остановился на лобке с коротко остриженными волосами и почувствовал, как увлажнилась его ладонь. Камила наклонилась к его животу и ласкала оживший пенис, помогая головке освободиться от последней складки кожи. Она чуть сдавила его губами, чувствуя, как рука Рикардо гладит ее ягодицы. «Подожди, хватит», – услышала вдруг она и подняла голову. Камила узнала привкус этой первой капли, гарантирующей эрекцию и говорящей о том, что мужчина уже готов извергнуть из себя семя. Купидо скользнул рукой до треугольника темных коротких волос и начал ласкать маленький, как миндалина, бугорок плоти, влажный и горячий. Женщина оставалась неподвижной, с той покорностью, с которой доверяются лишь врачам, ожидая от них спасения.