Как вскоре выяснилось, не только для женского. Во время фотосессии к нам забежал главный редактор параллельного журнала «Мистер Шик». Увидав Дениса, он ахнул.

— Где нашли? Из какого агентства?

— При чем тут агентство, — высокомерно откликнулась я. — Перед вами не модель, а будущее российской музыки. Вернее, уже настоящее. Могу познакомить.

— Юленька, — прижал руки к груди параллельный главный. — Вы меня спасли. Как вы думаете, он согласиться моделью поработать? Наш следующий номер целиком и полностью посвящен дендизму. С ног сбились. Никак не можем найти подходящих лиц. Молодежь пошла, знаете. Пустота в глазах. Никакого выражения. А этот… Находка! И фигура, и глаза…

Не знай я точно, что параллельный главный свято придерживается традиционной сексуальной ориентации, грудью встала бы на защиту молодого дарования. Но так как в данном случае моя душа была спокойна, да и ориентация Дениса мне была неизвестна, я никакого протеста не выразила. Мое молодое дарование становилось публичным лицом, а это и мне сулило только выгоду.

Мое интервью в «Мисс Шик» и параллельный номер «Мистера Шика» про дендизм вышли одновременно. Оба имели большой успех. Не знаю уж, как сложится у Дениса в дальнейшем с музыкой, но карьера модели ему обеспечена. Ему уже предложили контракт на Западе. Вот только дрожу теперь: если Денис примет предложение, Иванов меня никогда не простит!

На мою заявку ответа по-прежнему не было. Зато у Милки совершенно спонтанно возникла новая идея. Перед самой записью очередного выпуска «Поварешки» один из гостей неожиданно сломал ногу. Милка позвонила мне.

— Юля, очень удачный момент. Никого не можем найти на замену. Все заняты. Хватайся обеими руками. Я тебя включаю в программу.

Дело было ранним утром, но я мигом проснулась. Даже кофе не понадобилось.

— С ума сошла? Зачем мне это надо?

— А по-моему, совсем не помешает, — спокойно отреагировала Мила на мои истошные вопли. — Во-первых, покажешь своим читательницам лицо, для популярности — то, что доктор прописал. А во-вторых, потренируешься. Поглядишь изнутри на телевидение. Соглашайся, соглашайся! Когда еще такой шанс представится. У нас начальство любит гостей о звонкими именами. Но сейчас приперло, и я тебя протащу. Повод есть: известная журналистка. А мы тебя еще известнее сделаем.

— Если бы ты меня пригласила в какую-нибудь другую передачу! — взмолилась я. — Но в кулинарную…

— Извини. Чем богаты, тем и рады, — парировала она. — По-моему, надо пользоваться любым случаем, чтобы себя показать.

— Но я не умею ничего эдакого… я вообще не умею готовить!

— Да кто от тебя вообще что-нибудь требует? У меня гости бывают в передаче ровно пять минут, поэтому всегда демонстрируют какое-нибудь фирменное, но быстрое блюдо. Ты даже испугаться не успеешь.

— Нету у меня фирменных блюд, — совсем растерялась я. — Хорошо одну только яичницу готовлю, да и ту не люблю, делала в основном для Романа.

— Ее и сварганишь, — решительно заявила Милка. — Сейчас мы ей изюминку сочиним… С луком, чесноком, помидорами, картошкой, зеленью у меня уже делали. Какую бы хрень нам туда добавить? Нужно нечто гламурное, соответствующее твоему профилю.

— Предлагаешь «Шанелью» полить?

— Теоретически звучит эффектно, но практически… Жареная «Шанель» — как-то несъедобно. А может, твою яичницу тертым шоколадом посыпать?

— Точно! Но только не обычным, а горьким! Тем, в котором девяносто девять процентов какао. Кстати, очень гламурная вещь. На мой вкус, жуткая гадость, есть невозможно. Но ведь модная. И для гламурной яичницы вполне подойдет. Может, еще и перчику добавим?

— Тогда уж лучше имбиря, — внесла коррективу подруга. — Слушай, а интересное блюдо получается!

— Концептуальное, — уточнила я. — И, можно сказать, из ничего сотворили.

— Гениальные решения часто очень просты, — самодовольно изрекла Мила. — Видишь, а ты боялась.

— И назовем ее «Восход солнца», — у меня продолжала работать фантазия.

— Ты готова! — воскликнула Милка. — Заказываю пропуск!

На телевидении меня первым делом отвели в гримерную, где надо мной немного поколдовали, после чего я обнаружила, что мое лицо превратилось в маску покойника. Во всяком случае, цвет получился какой-то желтенький, неживой. Я заволновалась: может, они специально? Милка-то вполне нормально на экране выглядит, да и гости ее смотрятся достаточно живенько. А из меня египетскую мумию сотворили. Тутанхамоном мне представать не хотелось, в душе начал зреть протест. Однако гримерша завериламеня, что для экрана иначе нельзя и, водя пальцем возле моего лица, принялась объяснять: тут у меня мешочки, там синячки под глазами… В общем, если ей верить, без грима я полнейшая уродина.

К счастью, пробегавшая мимо Милка заверила, что со мной полный порядок. Я пригляделась. На ее лице оказался точно такой же грим. И мы пошли в студию.

Когда я смотрела Милкину программу по телевизору, мне казалось, у них большая, светлая, нарядная студия. Помещение было достаточно просторным, однако ничего светлого и нарядного в нем на самом деле не было. Даже в той части, которая изображала кухню. Сверкало и сияло только на экране. В действительности — все довольно облезло, особенно не попадающая в кадр часть, где располагались камеры.

Мы взобрались на помост с кухней, и меня охватил настоящий мандраж. Господи, как же я смогу одновременно говорить и готовить? Готовить-то, конечно, не шибко много придется. Разбить яйцо на сковородку, и все дела. Но ведь их надо не просто разбить, а красиво, гламурно! От одной мысли об этом у меня начали трястись руки.

Долго мандражировать мне, правда, не дали. Меня тут же принялись инструктировать:

— Стоять будете так. Ни в коем случае не поворачивайтесь туда, а главное, не вздумайте попятиться. Там дыра. Можно провалиться. Когда Мила задает вопросы, смотрите на нее. А когда будете отвечать, смотрите на камеру.

Выслушав рекомендации режиссера, я впала в окончательный ступор. Получалось, что надо действовать всеми частями тела одновременно: говорить, крутить головой, руками разбивать яйца, а ноги должны застыть неподвижно, чтобы, не дай Бог, куда-нибудь не туда не шагнуть. И самое ужасное: я теперь совершенно не понимала, с чего начать.

Милка посмотрела на меня и хихикнула. Все поняла!

— Слушай, Юлька, только меня и делай, что я говорю. От остального отключись и забудь.

— А камера? — жалобно пролепетала я. Мне хотелось удрать домой или хотя бы в «Мисс Шик».

— Плюнь на камеру, — отмахнулась Мила.

И запись началась. Что я там делала, не помню. Для меня это были пять минут полной амнезии. Смутно зафиксировалась в мозгу лишь попытка попасть яйцом на сковороду. Пришла я в себя, только когда все закончилось. Передо мной на тарелочке красовалась идеальная яичница. Чересчур идеальная, чтобы быть творением моих рук. Я недоверчиво потрогала ее пальцем. Холодная и твердая. Резиновая!

— Милка, твоя работа?

Она покивала:

— Решила подстраховаться. Красиво, правда? У Димки с Дашкой отобрала. Они в магазине приколов купили и отцу на завтрак подсунули. Костю чуть кондратий не хватил. Он перед этим две ночи подряд дежурил, тяжелые больные были. Полчаса потом на детей орал. Вот я в педагогических целях и отобрала. А сегодня, видишь, пригодилась. Сейчас шоколад с имбирем от нее отмою, и еще послужит.

— Обман, сплошной обман, — простонала я.

— Великая иллюзия, — развела пухлыми руками Милка. — Не показывать же мне твою кривулю. Кстати, ты никогда не видела, как в твоем собственном журнале фото для кулинарных страничек делают?

— Никогда, — призналась я. — Нам их готовые присылают.

— А я видела. И уверяю тебя, там почти сплошная бутафория. Настоящая индейка так красиво никогда не выглядит. Поэтому ее тонируют и покрывают лаком для волос.

— Ужас! — меня почему-то жутко возмутил такой обман.

— Не ужас, а закон жанра. Ты ведь тех, кого интервьюируешь, тоже не слово в слово воспроизводишь, а компонуешь, чтобы поинтереснее выглядели.