Священное искусство древнеегипетских жрецов, технико-практические знания ремесленников, персидская и вавилонская магия, астрология, связывавшая происхождение известных тогда металлов (золота, серебра, меди, железа, свинца, олова и ртути) с Солнцем и планетами, — всё это смешалось, по меткому выражению одного историка науки, в адскую кашу, из которой тщетно пытались выловить рецепт сказочно быстрого обогащения. Поиски рецепта стали даже разделами официальной академической науки: аргиропея — получение искусственным путём серебра и хризопея — золота.
Ещё не было алхимии с её центральной идеей чудодейственного философского камня, но уже была сформулирована цель, для достижения которой этот камень понадобился. Причём не только в эллинистическом Египте. Установлено, что учение о трансмутации металлов почти в то же время (по некоторым источникам даже раньше) разрабатывалось в Индии и Китае. Во II в. до н. э. философ Вей По-йанг написал «Книгу перемен», в которой фигурируют «пилюли бессмертия», изготовленные, по всей вероятности, из киновари (крови дракона), всегда считавшейся китайскими химиками исходным веществом для получения золота. Легенда утверждает, что Вей По-йанг сам принял такую пилюлю, дал ученику и собаке. Умерли все (что не удивительно: ртутное соединение!), но потом будто бы воскресли и сделались бессмертными. Известен также труд другого китайского учёного II в. до н. э. — Ко Хунга. Здесь тоже говорится о «пилюлях бессмертия», но основной упор сделан на превращение неблагородных металлов в благородные. Рецепты приводятся, как обычно для такого рода литературы, очень туманные, воспользоваться ими мог только тот, кто умел читать не сами слова, а их некий тайный смысл.
Почти одновременно же в разных странах древнего мира сложились представления о строении веществ, которые были использованы для теоретического обоснования трансмутации металлов. История позаботилась о том, чтобы до нас более или менее отчётливо дошли взгляды философов Древней Греции: Фалеса (625–547 гг. до н. э.), Анаксимандра (610–546 гг. до н. э.), Анаксимена (588–525 гг. до н. э.), Гераклита (540–475 гг. до н. э.), Эмпедокла (483–423 гг. до н. э.) и, наконец, Аристотеля, родившегося за год до смерти Эмпедокла, учение которого он воспринял и развил, и скончавшегося через год после смерти Александра Македонского, учителем которого он был и на которого оказал огромное влияние.
То, из чего состоит окружающий мир, стало предметом обсуждения с тех пор, как раб «освободил» мыслителя от необходимости заботиться о куске хлеба насущного. Работу мыслитель презирал, размышление об устройстве мира считал занятием, достойным избранных. Опыт, эксперимент — та же работа, «чистому» размышлению она не нужна. Ему достаточно лишь наблюдения, чтобы построить систему, способную объяснить всё, весь мир. Наблюдение: когда воду нагревают, она частично превращается в воздух, частично — в землю (морская вода действительно дает много земли — осадка — при выпаривании). Вывод (Фалеса): весь мир состоит из воды, она — первооснова всего. Анаксимен рассуждал наоборот: первоначалом следует считать воздух, из которого при «сгущении» образуется вода, а при «разрежении» — огонь. Гераклит роль первоначала по той же логике отводил огню. Анаксимандр заменил всё это ещё большей абстракцией: основу всего сущего составляет некий безграничный, беспредельный принцип апейрон.
У Эмпедокла одинаково равны все четыре начала — огонь, воздух, вода и земля.
Аристотель продолжил рассуждения своих предшественников и завершил их учением, ставшим надолго основой знаний о строении и свойствах веществ. Согласно этому учению все земные тела состоят из четырёх начал-стихий (греческое «стохейя» — первоначало, основа): воды, земли, воздуха и огня. Для небесных тел Аристотель ввёл пятое начало — эфир. На небе он поместил также «двигатель» всех процессов, происходящих в мире. (Поначалу христианские богословы отвергли всю философскую систему Аристотеля, но затем, уцепившись за этого «верховного двигателя» всякого движения и другие идеалистические элементы этой системы, приспособили её для обоснования своей догмы о всемогуществе Бога).
Каждое из четырёх Аристотелевых начал-стихий обладает ещё двумя из четырёх же свойств: теплоты, холода, сухости и влажности. Вода холодная и влажная, земля холодная и сухая, воздух тёплый и влажный, огонь тёплый и сухой. Тут надо особо подчеркнуть, что речь идёт не о реальной воде или земле и т. д., а о стихиях, абстрактных философских принципах, соотношение которых как раз и определяет реальную вещь и её свойства. Практически это значит, что достаточно в каком-либо веществе изменить соотношение (количественно увеличить или уменьшить одно из свойств), как вещество сразу же станет совсем другим. Вот как, например, Аристотель объяснял происхождение металлов и минералов. Если солнечный луч действует на воду, то происходит влажное испарение; если на землю — сухое. Оба испарения взаимодействуют с землёй, соединяются и уплотняются. Если в таком уплотнённом теле будет преобладать стихия огня, получится минерал, если вода — металл. Чем меньше в металле стихии земли, тем он чище, благороднее. Золото, разумеется, — благороднейший из благородных металлов, в нём стихии земли практически нет. Потому-то золото не поддаётся действию жара (не даёт окалины), что в нём гореть нечему.
Аристотелю принадлежит первое определение элемента. По мнению Аристотеля, как слова состоят из букв (l, m, n, t), так и вещи состоят из начал — эль, эм, эн, т. Исходя из этой аналогии Аристотель элементом назвал «то основное в составе вещи, из чего вещь слагается, причём (само) оно не делится (дальше)… наиболее общие (вещи) представляют собой элементы, ибо каждая из них, будучи единою и простою, находится во многом — или во всём…»
Впоследствии толкователи Аристотеля стали подменять одно другим — элемент стихией, а стихию элементом, но затем стихии уступили место атомно-молекулярным представлениям о строении веществ. Слово «элемент» на основе тех же представлений приобрело иное значение. Ныне оно — одно из главных понятий химии и физики.
Во II–I вв. до н. э. эллинистические государства переживали острый социальный и политический кризис. В народных массах шло глухое брожение, находившее выход в религиозных исканиях. Беспощадная эксплуатация и горькое сознание своего бессилия что-либо изменить в этом мире рождали в угнетённых массах мечты о другом мире, где богатых ждёт возмездие, а бедные будут вознаграждены за земные страдания. В той же Александрии появилось множество разных сект, предлагавших наперебой свои рецепты спасения. «Это было время, — отмечал Ф.Энгельс, — когда даже в Риме и Греции, а ещё гораздо более в Малой Азии, Сирии и Египте абсолютно некритическая смесь грубейших суеверий самых различных народов безоговорочно принималась на веру и дополнялась благочестивым обманом и прямым шарлатанством; время, когда первостепенную роль играли чудеса, экстазы, видения, заклинания духов, прорицания будущего, алхимия, каббала и прочая мистическая колдовская чепуха».
Александрию наводнили алхимические «откровения», авторство которых приписывалось и богам, и пророкам, и царям, и философам. Назывались Клеопатра Египетская, бог Озирис, иудейский пророк Моисей, философ Демокрит и «трижды величайший» Гермес.
Чаще всего представление о тайных знаниях связывалось именно с Гермесом. По всей вероятности, это был обожествлённый египетский жрец, названный именем греческого бога, покровителя Александрии.
В IV в. уже н. э. широкую известность приобрело сочинение некоего Зосимы из Панополиса. В 28 книгах этого энциклопедического труда даётся, в частности, исторический обзор священного искусства, которое, как считает автор, имеет неземное происхождение. Падшие ангелы сходились с дочерьми человеческими и в награду за любовь сообщали им приёмы этого искусства. Кстати, Зосима по-своему объясняет слово «химия». Он связывает его с именем пророка Хема, написавшего якобы первую книгу о «секретах» превращения металлов. Зосима утверждает, что сестра иудейского пророка Моисея Мария умела из четырёх металлов получить чудодейственное соединение — «яйцо философов», с помощью которого можно производить любые превращения. Имя Марии после этого стало чрезвычайно популярным, ей приписывали изобретение ряда химических приборов. А во Франции ещё совсем недавно водяную баню называли баней Марии.
