В силу этого задача определения правил и норм социально-психологической экологии приобретает в настоящее время характер не только проблемы академической или узкопрофессиональной, но и проблемы национальной безопасности, а также глобальной социальной проблемы.

Борьба за права человека позволила личности выбраться из-под тотального диктата тех или иных социальных групп, появилась широкая возможность перехода из группы в группу, смены не только рода занятий, но и самого образа жизни, мировоззрения и ценностей. В результате обострилась конкуренция групп между собой за привлечение в свои ряды новых приверженцев. Такая мобильность личности создала благоприятную почву не только для индивидуального развития, но и для попыток асоциальных личностей создавать новые тоталитарные группы и движения, обслуживающие их патологические комплексы. Это не только идеологическая или политическая проблема, это социоэкологическая и психологическая проблема.

Феномен деструктивных культов выявляет, прежде всего, неразработанность и незакрепленность ряда существенных правил социального взаимодействия. Деструктивные культы предполагают не просто изменение некоторых правил, а весьма существенное изменение самой сути и смысла наличной социальной реальности. Тут возникают проблемы не только недостаточности средств правового, административного или гражданского (негосударственного) регулирования, но и дефицита теоретических концепций, терминологии, отсутствия согласованности многих важных принципов научного анализа подобных явлений.

Если выражать эту проблему на языке социальной психологии и к тому же в терминах, не получивших общепризнанного толкования, то деструктивные культы демонстрируют попытку, используя плюрализм и толерантность современного общества, навязать господство своей «реальности» посредством нарушения множества основных писаных и неписаных правил человеческого общежития. При этом они изначально отвергают все существующие возможности диалога, поскольку исходят из постулата неразумности и невменяемости всего некультового мира. "Социальная реальность" в данном контексте — это постоянное создание и воссоздание человеком себя и всей системы социальности, которая и существует только как непрерывный процесс взаимодействия людей по разделяемым ими правилам и взаимно принятыми способами, в отличие от природной реальности самой по себе, включающей человека только как биологическое существо с природно-экологическими последствиями его деятельности.

В этом отношении в деятельности культов можно выделить два аспекта:

— манипулятивное перемещение человека без его осознанного согласия из "основной реальности" в "культовую реальность". Это аспект прав человека, личности.

— деятельность, направленная на тотальное замещение "основной реальности" «реальностью», основанной на культовой доктрине. Этот аспект социально-психологической экологии, прав социума. При этом отнюдь не исключаются и иные формы насилия, они включаются в гораздо более изощренную систему, в которой становятся непременным дополнением и страховкой (в смысле "орудие страха") социально-психологических средств агрессии.

Деструктивные культы обустраиваются именно в том аморфном поле, которое создается отказом общества и государства от многих позиционных ограничений (деидеологизация, демократия, плюрализм, свобода и права человека, уважение прав меньшинств) и отсутствием сильной и организованной системы, гарантирующей соблюдение наиболее важных принципов и правил социально-психологического взаимодействия.

Любой деструктивный культ вырастает на почве "основного общества",[3] "основной реальности", педалируя и концентрируя вроде бы мелочные и привычные грани повседневной реальности: стереотипы доверия, подчинения, взаимообмена, иллюзии простых и быстрых решений, гипноз слов, титулов, иных знаков. Это позволяет добиться того, что человек становится врагом самому себе при соответствующей организации взаимодействия и воздействия окружающей его группы. Как писал М. К. Мамардашвили, человек способен оставаться самим собой только тогда, когда он постоянно преодолевает себя, превосходит (трансцендирует) себя, в том числе наперекор обстоятельствам и влиянию других людей. При организованном же чрезмерном социальном (групповом) давлении способность человека к самостоятельному поведению подвергается неоправданной перегрузке. Тот факт, что большинство людей относительно быстро покидают ряды культов, свидетельствует прежде всего о том, что эти «дезертиры» пока могут находить поддержку своего противостояния культам в "основном обществе" и в его здоровых группах, а не о том, что они лично обладают такими сильными чертами характера. При этом редко кто из них громко "хлопает дверью", большинство предпочитает незаметно отстраняться от участия в культе.

Активной сферой противодействия деструктивным культам должно быть образование и просвещение, все остальные институциональные формы социализации, а также система коммуникации и информирования, т. е. СМК — средства массовой коммуникации (телевидение, радио, Интернет, печать). Теоретическая и практическая психология должны дать ясную и обоснованную систему критериев деструктивности, разработать инструменты и технологии профилактики, терапии и реабилитации культовой травмы, чему и посвящена данная книга.

В заключение еще раз подчеркну, что социально-психологическая экология, экология третьего тысячелетия, не сводится только к проблеме деструктивных культов. Она значительно шире и включает весь спектр проявлений психологического насилия и вреда, возникающего в результате информационных и психологических воздействий. Особенно актуальным является регулирование СМК/СМИ именно с точки зрения непосредственных и отдаленных психологических последствий тех способов искажения и подачи информации, которые в них сегодня преобладают.

Не менее злободневно и просвещение граждан о разнообразных методах манипулирования и контроля их сознания со стороны бизнеса политических и государственных деятелей и соответствующих организаций, а также вооружение гражданского общества эффективными инструментами и технологиями для обеспечения здоровой социально-психологической среды, о чем с оправданной озабоченностью пишет Стив в конце своей книги. Я рад предуведомить, что следующий наш совместный с издательством «Прайм-Еврознак» проект — издание перевода книги Э. Пратканиса и Э. Аронсона "Эпоха пропаганды" — во многом решает эти насущные задачи.

Вместе с известным ироническим мудрецом Ежи Лецем желаю читателям: "Быть собственным министром внутренних дел!". И до новой встречи!

Евгений Волков, психолог, переводчик, доцент Нижегородского университета. Февраль 2001 г., Нижний Новгород

Подобно большинству людей, я ничего не знал о контроле сознания, когда обманным путем был завербован в "Крестовый поход за объединенный мир", группу прикрытия Церкви Унификации, члены которой лучше известны как «мунисты». Мне было девятнадцать лет, и я был студентом предпоследнего курса Квинс-колледжа. В тот роковой февраль 1974 года я только что расстался со своей подругой и был заманчивой мишенью: способный, образованный, из солидной семьи, идеалистически настроенный, в этот самый момент я оказался не в силах противостоять улыбкам трех привлекательных и заигрывающих женщин, пригласивших меня "на обед".

За обедом последовали более длительные встречи. После интенсивного трехдневного «семинара» я пришел к убеждению, что Богу угодно, дабы я бросил учебу, оставил работу, передал по доверенности свой банковский счет и последовал за «Мессией» и моим "истинным отцом" — Сан Мьюнг Муном. За несколько коротких недель я уверовал в приближение Армагеддона, а также в то, что третья мировая война начнется в 1977 году и что миссия по сокрушению Сатаны и созданию Царства небесного на земле возложена именно на нас.

Я работал ежедневно по восемнадцать-двадцать часов, занимаясь сбором средств, вербуя новых членов и знакомя их с учением, организуя кампании по связям с общественностью и политические мероприятия и регулярно встречаясь с Муном и его заместителями высшего ранга. Как американец, я не имел никакой реальной власти, только формальную позицию. Верхние этажи иерархии состояли исключительно из корейцев и японцев, причем корейцы находились в положении "главной расы". Мун перебрался в Соединенные Штаты и нуждался для прикрытия в американцах, которые были бы умными, пылкими и преданными. Через несколько месяцев я поднялся от должности руководителя вербовочной группы прикрытия CARP[4] в своем бывшем колледже до ранга помощника директора Церкви Унификации в национальной штаб-квартире в Манхаттане. Меня очень хвалил сам Мун, и вскоре меня уже приводили в пример остальным как "образцового члена церкви".