РАДОНИЦА
Замысел, подлежащий завершению
Внемли, внемли,
Кликам внемли,
Грозная юность, ярость земли!
Высоко ходят тучи,
А лес кадит.
А ветер, вздох могучий,
Свободно бдит.
И звонкие раскаты
Несут напев.
И волны-супостаты
Разверзли зев.
Полны пахучей сладости,
Поля зазеленевшие
Широко разливаются
Сияющей струёй.
Слезами заливаются
Былинки онемевшие
В ответ воззваньям младости
Воскресшею семьей.
Воззвания безумные,
Воззванья неутешные,
Торжественно-веселые
И чуждые земле.
Ах, слышал я воззвания,
Суровые и здешние,
Негодованья шумные,
Что ропщут: мир во зле.
Как тусклы те воззвания,
Те вопли скудоумия,
Те вопли человечества.
Гнетомого судьбой.
О замирайте, нищие.
Я вашего безумия,
Слепого упования
Не обновлю собой.
Нет, до последних пределов земли
Стану я славить природу живую,
Песнь гробовую, песнь громовую,
Что немолчно рокочет вдали.
Жизни, воскресшей из мертвых, кипучие взрывы,
Всю чистоту ее светлую, темный весь ее тлен.
Телом в могилу нисшедшего сына земли молчаливой
И очей его свет, что расторг подземелия плен.
О эти гимны смерти ожившей,
Всей этой плоти, восставшей от сна,
В мертвенной мгле преисподних почившей,
Смерти, что ныне — святая весна.
Слышите, слышите, праотцы реют,
Праотцы плачут в светлых ночах.
Теплая радость сердце их греет,
Тихо плывут они в утра лучах…
.........................................
Май 1899
ПРЕД СВЕТЛОЙ НОЧЬЮ
Суровость рек, всегда готовых
С грозою выдержать войну.
Некрасов
На волнах заката, торжественно алых,
Я вольно парил в забытьи,
Покинув движенья народов усталых
И слушая страсти своп.
Леса колыхались грядами немыми.
Суровые реки неслись.
И дали, своими чертами земными
С божественным небом слились.
И где не дышала здесь Божия воля?
И где здесь не пел океан?
О вечер багряный и чистое поле!
Огнем я святым обаян.
28 июня 1899. Wiborg
КРАЙНЯЯ ДУМА
Живя давно в чаду мечтаний,
В своем великом забытьи,
Я приступал к душам созданий:
Меня коснулись их струи.
Есть утешение большое —
Явленьем всяким пламенеть,
Все равнодушное, чужое
В себя принять, в себе воспеть.
Но где ж надежды ликований,
Свободно-праздничных времен?
О ложь надежд и начинаний!
Грядущий день — нечуем он.
И робко о былом жалея,
Дышу той явной красотой,
Что льнет на миг, но все теплее
К груди и чуткой и пустой.
10 июля 1899. Nevvola (Suomi)
ПЕСНЬ ИЗГНАННИКА
На мотив из Калевапы
Из той унылой Сариолы,
Земли изгнания больной,
Я вновь пришел в крутые долы,
Перевалив за кряж лесной.
Преданья предков вспоминая,
Вхожу под сумрачный намет.
Так — мать на молодца родная
Пролила неба вечный мед.
Давно спустил я сети, шалый,
На дно чернеющей реки,
За мрачной щукою Маналы,
В пучины те земной тоски.
Все — похвальба была пустая:
Не удалец я, не герой.
И самого река густая
Сманила в топь глуби сырой:
Нечистые впилися силы
И в грудь, и в плечи мне, и в лик.
И истерзали жизни жилы,
Н вещий окоснел язык.
Но плоти мерзостную груду
На дне трясины роковой
Открыла мать. Сбылося чудо.
Бессмертен дар пчелы живой.
Обретен мед благоуханный,
Что ломти трупа вновь целит.
А мать снесла на брег желанный,
Который сердце веселит.
И жилы ветхие стянулись
От влаги сладостной небес.
И мысли мертвые очнулись,
Когда узнал я отчий лес.
18 июля 1899
ПОРЫВЫ
1
Если всмотришься в дальнее небо,
Где блуждают деревьев вершины,
Утихают людские кручины,
Замирает людская потреба.
Ведь жестоко здесь кости коснеют,
И шагам преткновенье — коряги.
А в бушующей облачной влаге
Проясненные сферы синеют.
И великие древа глаголят,
На привольи небесном витая,
Там, где птиц легкокрылая стая
О попутном поветрии молит.
Знаю, слишком легка та свобода,
И отважные борются с телом,
Но надломлен я тягостным делом,
И о воздухе плачет природа.
И всегда, в эти бездны благие
Устремляя прозор свой далекий,
Жду, что в чистом и полном потоке
Увлечет меня духа стихия.
2
Мыслей настойчивых воля
Скована крепко и слепо.
Нет, незавидна их доля,
Доля владетелей склепа.
Только в отчаяньи — благо,
В дерзости — вольная сила.
Это — великая влага.
Та, что и камни сносила.
Ей безразличны обличья,
Ей бы лишь в ширь разливаться —
В буре неистовой мчаться,
В битве сплеча разгуляться:
Только в размахе — величье!
23 июля 1899
СТАНСЫ ЛИЧНОСТИ
between… deeds and days.
Swinburne. Genesis
1
Я обуян двумя творцами.
Один, то — демон чудных слов.
В них жизнь со всеми чудесами
Своей борьбы излила кровь.
Другой, то — дух неудержимый.
Он все вперед, все рвется знать,
Что там, там за чертою зримой
Тех слов, тех форм ему обнять.
Меж тем, как этот звал в сраженья,
Их первый смело презирал,
Раз не включить в изображенье
Тот пыл, которым бой сгорал.
Но все же я един в обоих,
Я проникаю их вдвоем.
И дух красот мечтал о боях
В воображении своем.
Была чужда согласья нега
Тревоги судорожной той
И страстному стремленью бега,
Когда дышал он красотой.
И песни пенились так дики,
И так буйна была игра,
И, мнилось, силы так велики,
Что и за дело мне пора.
Но до сих пор я бьюсь средь красок,
Подобий, теней бытия,
И сколько расточаю ласок,
Как ярко устремляюсь я!
Все ж ненавистней жажды вечной
Дух твердой воли и труда,
Затем, что тенью скоротечной
Я не прельщался никогда;
Что жив он только вечной целью,
Мгновенье ж для него мертво,
И он глубоко чужд веселью,
Не видя сердца своего.
Да, он не видит и не слышит
Тех отблесков, отзвучий тех,
Что бой житейский в нем колышет,
Мир этих внутренних утех.
И, вдаль пустив свое сознанье,
Идет он, грозный и слепой.
И слышно хриплое стенанье
В его груди, зовущей в бой.
