— Похоже на то, — согласился напарник, энтузиазм которого заметно поостыл при виде разочарования своего друга.

— Ты не знаешь, кто бы это мог быть? Интересно, во сколько его оценило бы правительство?

Парочка представляла собой занятное зрелище. Люк был высоким и изможденно-тощим. Втянутые щеки и запавшие глаза, узкий острый подбородок. Одет он был во все черное, от лихо закрученной шляпы до истоптанных сапог, а при ходьбе вихлял всеми членами своего тела.

По сравнению с ним его напарник казался коротким толстячком. Его лунообразное лицо было украшено вислыми усами, один из которых был явно короче другого. Одет он был также во все черное. Оба имели по ружью в руках и по револьверу в кобуре на правом бедре. Несмотря на то, что Эдж по долгу службы знал многих охотников за беглыми преступниками, промышлявших в районе Писвилла, эта парочка была ему незнакома.

— Кто бы он ни был, Чак, — произнес Люк, поднимая винтовку, — нам все равно, жив он или мертв. С мертвыми даже хлопот поменьше.

— Эй, постой! — Чак схватил его за ствол винтовки. — Мы ведь даже не знаем, преступник ли он вообще. Давай повременим со стрельбой до тех пор, пока не выясним этого.

Люк хмуро усмехнулся на эти слова.

— Здесь могут быть только две разновидности всадников-одиночек. Преступники и охотники за ними. Если он относится к первой категории, то стоит кое-каких денег. И эти денежки получить гораздо легче, если он мертв. Ну, а если он из второй партии, то он не может нам быть полезным живым и не доставит никаких хлопот, будучи мертвым.

Переговариваясь таким образом, они постепенно приблизились к Эджу. Тот сразу же уловил смысл их разговора.

— Ого! — весело воскликнул Чак, когда они оказались менее чем в пяти ярдах. Пыль, поднятая их сапогами, уже щекотала Эджу нос. — У этого парня армейский многозарядный Генри. Утверждают, что его хватает на неделю беспрерывной пальбы.

Говоря это, Чак выпустил из рук свою однозарядную винтовку и, сделав шаг вперед, перепрыгнул через неподвижное тело Эджа, поскольку тот всем своим видом внушал не больше опасений, чем лежащий неподалеку обломок скалы.

Выпустив Чака из поля зрения, Эдж сосредоточил все свое внимание на Люке, который, по его мнению, был наиболее опасным из этой парочки. Ему было слышно, как Чак вытащил «Генри» из кобуры и щелкнул затвором.

— Потрясающе! — воскликнул он голосом ребенка, получившего желанную игрушку на Рождество.

— Да, — лениво протянул Люк, но интерес, сверкнувший в его глазах, показал, что интонация иногда бывает обманчива. Как заметил Эдж, он пользовался старым разбитым «спенсером».

Люк облизнул пересохшие губы и, взглянув на Эджа, перешагнул через него.

— Я его не узнаю, — коротко заметил он. — Дай мне взглянуть на это ружье, — добавил он, обращаясь к коротышке.

В тот самый момент, когда долговязый Люк перешагивал через Эджа, тот в одном мгновение взвился вверх. Упершись в землю руками, он изо всех сил ударил головой в пах беспечного противника. Не успел крик зашедшегося от боли Люка смешаться с удивленным возгласом Чака, как Эдж попытался вскочить на ноги. Но это ему удалось не сразу, так как сверху у него на плечах прочно засел хрипящий от страшной боли Люк. Извернувшись, Эдж швырнул его на землю и тот, выронив винтовку, пытался в падении ухватиться за стоящего рядом Чака, но того уже нс было на месте. Сделав шаг назад, он оступился, наткнувшись на труп мертвой лошади, и в этот же момент камень, пущенный Эджем, с хрустом размозжил его маленький нос.

Тем временем с глухим стуком и подняв облако пыли, Люк со страшной силой ударился о землю. Но он оказался гораздо крепче, чем можно было судить по его виду, и тут же снова вскочил лицом к лицу с Эджем.

— Моя голова оценена правительством в сотню долларов, — произнес Эдж, как только Люк потянулся за кольтом. Но ему не было суждено выхватить его из кобуры. Неуловимым движением, не делая замаха, Эдж носком сапога с невероятной быстротой и силой поразил врага в то же место, куда незадолго до этого пришелся удар головы. Люк молча, с совершенно исказившимся от боли лицом, обеими руками прикрыл мошонку.

— Полагаю, что я стою гораздо больше этой суммы, — ровно, как ни в чем не бывало, продолжил свою тираду Эдж, доставая из-за спины бритву в виде кинжала. Люк уже стоял на коленях, беззвучно открывая и закрывая рот. Эдж молча придвинулся к нему держа оружие прямо перед собой. Люк, с расширенными от ужаса глазами, будучи не в состоянии оторвать ладони от источника терзавшей его боли, покачнулся и упал лицом вниз, увлекаемый собственным весом, прямо на подставленное Эджем острие бритвы. Оно вошло ему в горло на всю длину прямо под кадык…

— Эй, смотри не обрежься, приятель, — проронил Эдж, аккуратно вытаскивая бритву и оттолкнув мертвое тело в сторону, повернулся к Чаку, чтобы узнать, чем тот занимается.

Коротышка стоял неподвижно, глядя с болью и удивлением на окровавленную ладонь, которую за секунду до этого отнял от изуродованного носа. Другой рукой он держался за ствол «Генри». Это было не самое удобное место, за которое следует держать оружие. Он понял это сразу же, как только Эдж повернулся к нему лицом. Они стояли друг против друга, разделенные трупом лошади, причем одному из них глядело в глаза дуло «ремингтона».

— Чак! — рявкнул Эдж.

— Вы… вы были в сознании все это время?

— Да, Чак! Не забудь, что ружье, которое ты держишь в руке, мое.

— Вы убили Люка!?

— Он убил мою лошадь…

Пот, выступивший на лице у Чака, перемешался с его кровью. Мелко дрожа, он всем своим видом умолял о пощаде.

— Вы из тех, кто охотится за беглыми преступниками?

— Нет.

— Значит, вы сами являетесь преступником?

— Да, и к тому же оцененным в сто долларов. Эту лошадь, которую прикончил ваш приятель, дала мне моя девушка, — с этими словами Эдж пустил пулю в руку, сжимающую «Генри». Винтовка упала на землю, а Чак, заверещав, принялся убаюкивать здоровой рукой новую рану. Эдж выстрелил еще два раза, и вторая рука у Чака, лишившись двух пальцев, получила заодно аккуратную дырочку в ладони.

— Пощадите! — взмолился Чак, упав на колени.

— Я не знаю, какие чувства питала моя девушка к несчастному животному, но что касается меня, то я успел полюбить его.

После этих слов Эдж всадил остаток обоймы туда, где по его расчетам у Чака должно было находиться сердце. Коротышка рухнул в лужу крови, конвульсивно дернулся и затих.

— Счастливой охоты за беглыми преступниками на небесах, — скривившись проговорил Эдж и сплюнул.

— Похоже на то, что ваш револьвер пуст, мистер. В отличие от моего, — раздался сзади чей-то голос.

При этих словах Эдж окаменел. Голос был женский и звучал совсем рядом за спиной, но не настолько близко, чтобы можно было попытаться решить этот вопрос одним броском.

— А вы умеете считать? — спросил он самым недружелюбным тоном.

— Да, и даже не загибая при этом пальцев. Бросьте револьвер и повернитесь. Мне бы очень хотелось взглянуть на свою добычу, которую, по вашим словам, правительство оценило в сто долларов.

Женщина не была красавицей. Изучая ее сквозь сощуренные веки и сжав от ярости зубы, что позволил женщине поймать себя, Эдж пришел к выводу, что она была просто уродлива. Высокого роста, с изможденным грязным лицом, она с жадным интересом пялила на него темные воспаленные глаза. Тонкая розовая полоска рта оттенялась выгоревшей на солнце кожей и длинными всклокоченными волосами цвета грязной соломы. Вся ее одежда состояла из бесформенной серой робы, свисавшей с ее шеи до самых лодыжек, полностью скрадывая все формы. Лишь возле самых рукавов виднелись тощие костлявые руки. Этими руками она сжимала наставленное на Эджа ружье. Она казалась слабой и усталой, но на данный дистанции ружье с лихвой компенсировало эти ее минусы. Ружьишко было неважным — старая «гармоника Роланда», самовзводящееся при стрельбе, с вертикально расположенным магазином. Оружие было более пригодно для спортивных упражнений, но достаточно эффективное как на зверя, так и на человека.