Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не следовало бы вам забывать и четвертое. Мы не так остро нуждаемся в добыче минералов со дна морского, как некоторые другие страны. Нас природа и на суше не обделила. В одну шестую часть земной поверхности, на которой мы живем, она заложила достаточно много, так что мы еще довольно долго можем обходиться и без подводных разработок. Поэтому-то, кстати, и оборудованием, аналогичным тому, что выпускает концерн Хауза, занимались не очень активно и практически не выпускали его.

Но проект «Океан» мы считаем необходимым именно потому, что он нужен всему человечеству для общего блага. По этим же причинам и хотим в нем участвовать. И оборудование Хауза — это для нас тот самый велосипед, изобретать который нам совершенно ни к чему, коль скоро он уже есть на рынке.

Проект «Океан», от которого так высокомерно отвернулся Хауз, необходим в интересах глобальной экологии, и прежде всего нужен самим Соединенным Штатам, не раз уже страдавшим от последствий хищнических действий монополий. Пыльные бури, заболачивание Великих озер, загрязнение воздуха в растущих масштабах. И вряд ли стоит напоминать, что процессы добычи и обработки руды угрожают окружающей среде, несмотря на все природоохранительные меры.

Есть еще один, думаю, немаловажный для американцев момент. Наши заказы на заводах Хауза — это тысячи рабочих мест для безработных. Так кому это нужнее — вам или нам?

Теперь я хочу ответить еще на один вопрос, который мне здесь задали. Получаю ли я инструкции из Москвы. Так вот, я получил их вчера…

В зале вдруг стало тихо, хотя еще секунду назад, после ответа Карпова бородатому парню, раздавались довольно громкие смешки. Сергей усмехнулся про себя, представив еще один газетный заголовок: «Русский выкладывает инструкции Кремля!»

— …от отца, — договорил он, весело окинув взглядом зал. — Правительство наше, вы уж извините, занято более серьезными делами, чем писать письма репортеру «Вестника» и заниматься его инструктажем…

Реакция в зале была смешанной. Кто-то откровенно хохотал, кто-то недовольно фыркнул, но большинство просто продолжало слушать.

— А вот папа до сих пор беспокоится, как бы я чего не натворил без его ведома. А ездят ли в Америку беспартийные? Да почему же нет! — спокойно продолжал Карпов. — Сейчас в Нью-Йорке гостит настоятель московской Елоховской церкви. И вчера я брал у него интервью.

После слов Карпова в зале тут же раздался смех со свистом. Сергея это не смутило, так как он уже знал, что свист здесь не всегда означает, что аудитория не согласна с говорящим. Обычно, наоборот, это подтверждает, что все хорошо.

— Ну а что до меня лично, — подождав, пока не успокоятся, продолжал Карпов, — я уже одиннадцать лет в комсомоле, а по убеждениям — коммунист…

Потом говорили о чем угодно — о музыке, о кино, о футболе, о молодежной моде…

Вечер после этого диспута Сергей Карпов провел дома, так как устал и идти ему никуда не хотелось, да и работать тоже. Он слушал музыку, играл с компьютером в шахматы. Но мысли его все время возвращались к диспуту.

«Вот бы поговорить обо всем этом с Конни», — вдруг подумал он неожиданно для себя. Внутренний голос было попытался опять одернуть его: «Она небось не знает, где Москва-то находится, а ты к ней со своей философией. Да и зачем это нормальной здоровой красивой стопроцентной американке, секретарю большого босса из большой фирмы? У нее ведь совершенно другие интересы в жизни».

«А ты откуда знаешь? Опять пробавляешься стереотипами? — сразил Карпов этот вечно сомневающийся голос. — Мало тебе сегодняшней девицы в очках и парня с бородой?»

БЕРНАРД ХАУЗ

(18.6.1920 г.)

Отцу Бернарда Хауза сверкнула однажды улыбка фортуны, но сразу же померкла. Он сумел «сделать» сто тысяч «зелененьких» на нефтяном буме 1905 года в Техасе. Но друзья-собутыльники помогли ему быстро спустить денежки.

Все это маленький Бернард знал лишь по рассказам, так как родился в канун 1906 года, нежданный и нежеланный, в деревянном ветхом домишке в Хьюстоне. Нельзя сказать, чтобы жизнь слишком уж баловала парнишку. Отец, преследуемый сладкими воспоминаниями о своем недолговечном счастье и распаленный постоянными упреками жены, занимался только тем, что строил поистине фантастические планы немедленного обогащения. Но из них, разумеется, ничего не выходило. Мечты так и оставались все время лишь мечтами.

Однако иных разговоров, кроме как о том, что вот-вот, осталось еще совсем немного, и они опять станут сказочно богатыми, Бернард никогда в доме не слышал. И его вечно злило, что разговоры эти так и оставались только разговорами. Отец же его куда чаще искал утешение в бутылке, чем в работе.

Бернард, ставший к четырнадцати годам крепким и сильным подростком, решил сам взяться за дело. Вот уже полгода, как он работал подмастерьем, а вернее, мальчиком на побегушках у чужака, обосновавшегося не так давно в неказистой, покосившейся хибаре на окраине городка. Никто не знал даже его настоящей фамилии, так как представлялся он всем одинаково: буркал себе под нос короткое и недружелюбное «Джек», а потом хмуро спрашивал, зачем пришли.

А приходили к нему многие, так как руки у этого сумрачного Джека были золотые. Он мог починить все, что угодно, от кофейной мельницы до шестизарядного кольта. Кстати говоря, и то и другое всегда было незаменимыми предметами быта истинных техасцев.

А хьюстонцы — люди деловые и вечно занятые — никогда особенно и не интересовались, что Джек вытворяет у себя в хибаре, половину которой он превратил в мастерскую. Просто приносили заказы, объясняли, что надо сделать, потом на следующий день забирали починенную вещь, расплачивались и убирались восвояси.

Так что интересовался этим самым Джеком — и не зря! — только его молодой подмастерье, мальчик на побегушках Бернард Хауз.

Работая у себя в мастерской, Джек частенько приказывал Бернарду принести бутылочку-другую маисовой и не беспокоить его потом, пока он сам не выйдет. Бернард в это время должен был приводить в порядок жилую половину, где всегда царил хаос не меньший, чем в мастерской. А закончив уборку, принимался на маленьком верстаке выполнять мелкие заказы: лудить, паять, клепать. Если же работы не было, что случалось довольно редко, ему надлежало спокойно сидеть и ждать дальнейших распоряжений.

Распоряжения эти, как и манера хозяина отдавать их, страдали некоторым единообразием. Чаще всего неожиданно раздавался грубый рев, смешанный с проклятиями и воплями, из которых Бернард мог разобрать только, что у хозяина опять чего-то не получается. Потом с треском распахивалась дверь и вылетала пустая бутылка из-под маисовой. Чуть погодя появлялась лысая голова Джека, приказывающего «паршивому и ленивому ублюдку» принести еще одну, но не порожнюю.

Бернард был весьма самолюбивым и вспыльчивым подростком, но он молчаливо терпел все. Почему? Да потому, что, обладая недюжинной природной технической смекалкой, понял — потерпеть стоит. Он уже не раз проникал в запретную часть мастерской, когда Джек в пьяном беспамятстве валялся на полу, и прекрасно разобрался, над чем так настойчиво работает этот полуспившийся самородок.

В те далекие времена весь богатый нефтью Техас мечтал только об одном — об инструменте, способном проходить через твердые скальные породы, как сквозь масло… И Джек как раз и изобретал мелкозубчатую коронку для бура, сулившую революцию в нефтедобывающей промышленности.

И Бернард терпел, терпел и ждал. Ждал, снося грубость, все оскорбления, придирки и даже нередко и зуботычины. А дожидался он только одного — того дня, когда этот чертов пьяница Джек закончит свою работу.

В томительных ожиданиях прошел еще год. И вот однажды холодным осенним вечером Джек вышел из своей мастерской. Да, да, на этот раз он именно вышел, а не вылетел, как обычно, изрыгая в порыве гнева проклятия. Мало того, бутылку обожаемой маисовой, почти полную, он нес в руке вместо того, чтобы вышвырнуть ее за дверь пустой.

5
{"b":"101779","o":1}