– Мама! – воскликнул сын.

– Успокойтесь, мамаша… Мы хотели бы услышать мнение вашего сына, как инженера, по одному делу…

– Только не нужно кричать, уважаемая! – менее вежливо заметил старшина.

– Вы же слышали? – успокаивал ее Клотар. – Господа хотят посоветоваться со мной.

Инженер заученным жестом поправил галстук, и Шатори повел его к водораспределительному колодцу.

Тем временем полицейские вынули труп женщины и положили его на землю, накрыв простыней. Капитан пропустил инженера вперед, чтобы тот сразу же увидел труп, а сам наблюдал за выражением лица Клотара.

Инженер сначала оцепенел, а потом сделал несколько шагов назад, пошатываясь, как пьяный. Однако, придя в себя, он с возмущением спросил капитана:

– Что все это значит?

Шатори лишь пожал плечами, а когда инженер отвернулся в сторону, сказал:

– А вы взгляните на труп повнимательнее… Не узнаете?

– Откуда мне знать?…

– Вы случайно не встречались с этой женщиной во время ваших прогулок?

– Я?! – как-то слишком подозрительно спросил инженер и замолчал.

И это молчание сказало Шатори больше, чем долгая беседа. Следователю довольно часто приходится идти на риск. Так, например, подозревать невиновного человека считается серьезной и непростительной ошибкой, однако иногда приходится задавать подозреваемому и провокационные вопросы.

– Два человека видели вас вчера в половине шестого здесь, на этом месте, и сегодня утром тоже.

– М-ме-ня?! Я же… в отпуске…

– Не заикайтесь, пожалуйста.

– Больше я вообще не буду говорить!

– А кто вас об этом просит? Нам и этого достаточно… Поедете с нами в управление полиции!

– Я никуда не поеду!

– Это не только в ваших интересах, но еще и ваш гражданский долг. – И Шатори вежливо проводил инженера до машины.

Прежде чем сесть в машину, капитан ласково потрепал Кантора за ухо. Пес на сей раз не понял, за что именно его приласкал Шатори, который обычно был скуп на ласку.

Да и за что его сейчас было хвалить? Ничего особенного не произошло. Да и дело-то это было не ахти какое сложное. Просто след этого инженера очень напомнил по запаху тот след, возле машины, хотя следы эти и находились в разных местах. К сожалению, Кантор не мог объяснить этого ни капитану Шатори, ни своему хозяину.

Шатори старался вести дело так, чтобы Клотар сам признался в совершении преступления, но тот упорствовал.

На следующее утро, направляясь на работу, капитан увидел у подъезда мать Клотара. Шатори удивило, с каким подобострастием мать интересовалась судьбой сына.

– Я сожалею, – ответил старушке Шатори, – но пока ничего не могу вам сказать.

– А почему вы, собственно, думаете, господин инспектор, что ту женщину убил именно мой сын?

– А почему вы решили, что его подозревают в убийстве?

– Я пошла вслед за вами… и все видела. Мой сын не виновен! Он на такие вещи не способен! У него очень добрая, отзывчивая душа. Это сделал кто-то другой. Я в наших местах не раз видела весьма подозрительного мужчину, который бродил по окрестностям…

– Мы во всем разберемся сами.

– Я хочу помочь вам.

– Благодарю вас, – сказал капитан и прошел в здание.

В кабинете его ждал Калди.

– Удалось что-нибудь узнать о Клотаре? – спросил его Шатори.

– Год и два месяца назад Клотар заявил в полицию об исчезновении жены. Было это в мае. В течение года эта женщина числилась в списках разыскиваемых лиц. Потом мы закрыли это дело, так как стало известно, что Клотарне уехала за границу.

– А есть какие-нибудь доказательства?

– Сам Клотар заявил, что жена звонила ему из Вены и просила дать развод. После этого Клотар действительно возбудил дело о разводе.

– Был у его жены любовник?

– Пока это установить не удалось.

– Поинтересуйтесь на месте работы Клотара.

Капитан вызвал Клотара на очередной допрос. Сначала Шатори включил магнитофон с записью предыдущего допроса и дал послушать Клотару то место, где инженер несколько раз повторил одну и ту же фразу: «Я ее не душил».

– А откуда вам известно, что женщину задушили?

– Это видно по ее шее.

Инженер отвечал настолько уверенно, что надеяться на чистосердечное признание капитану уже не приходилось. Заставить Клотара признаться можно было только с помощью неоспоримых вещественных доказательств.

Преступник, задушивший женщину и девушку, действовал в перчатках. Это твердо установили медицинские эксперты. Отпечаток каблука возле машины соответствовал размеру обуви Клотара, однако в доме инженера не удалось обнаружить обуви с такой формой каблука.

Отправив подозреваемого в камеру, Шатори позвонил Кути и приказал:

– Распорядитесь обыскать дом инженера – от подвала до чердака. И сад тоже.

Когда Кути уехал проводить обыск, капитан вдруг вспомнил, как настойчиво мать Клотара предлагала ему свою помощь.

«К чему бы это? А может, она действительно знает что-то важное? Нужно обязательно поговорить с нею», – решил он.

Арестовав Клотара по подозрению в убийстве, Шатори тем самым взял на себя слишком большую ответственность. Решиться на такое мог не каждый следователь, тем более что единственным, если так можно сказать, доказательством виновности инженера был нюх Кантора. Правда, закон давал Шатори право на арест по подозрению, но по подозрению со стороны какого-то человека, а не собаки. Капитан даже своим коллегам по работе не мог признаться в том, что целиком положился на овчарку.

Приняв решение, капитан встал и попросил подать ему машину. Спускаясь вниз, он зашел за старшиной Чупати.

– Куда едем? – поинтересовался старшина.

– На виллу Клотара.

– Что мы там забыли?

Капитан промолчал. Он рассуждал так: раз Кантор дал им повод подозревать Клотара в совершении преступления, то пес должен и сейчас помочь им доказать виновность или невиновность инженера.

«И нужно же мне было целиком довериться собаке! Конечно, это не обычная служебная собака, а знаменитый Кантор! Однако вместо меня собака работать не будет, какой бы выдающейся овчаркой она ни была! Животное все же остается животным», – так думал капитан Шатори по пути к вилле инженера.

Машина остановилась перед домом, и капитан со старшиной пошли к воротам. Кантор бежал впереди. – Пес еще не успел добежать до крыльца, как на пороге появилась старуха. На этот раз она держалась очень робко. Казалось, это вовсе и не она сегодня утром поджидала Шатори у подъезда управления.

– Вам все еще мало? – спросила старуха неприятным тоном.

Не успел Шатори ничего ответить, как Кантор так рванул хозяина за рукав, что старшина чуть было не свалился на пол. Затем Кантор подбежал к старухе и, нежно (собаки и на такое способны) схватил ее за рукав, потянул к старшине.

Старуха сопротивлялась. Капитан же с удивлением смотрел на овчарку, пытаясь понять, что все это значит. Однако ничего не понимал.

– Уберите отсюда этого пса! – заорала старуха.

– Весьма сожалею, – спокойно проговорил Шатори, – по мы должны произвести у вас в доме обыск.

– Мой сын не виновен!

– Да, да, но все-таки мы хотим у вас кое-что посмотреть. Прошу вас не мешать нам.

Старуха хотела выйти в прихожую, но Кантор не пустил ее туда.

– Позови Кантора! – сказал капитан Чупати.

– Кантор, ко мне! – позвал старшина. Кантор повиновался, но без особого желания.

– Вы тоже обыскивайте! – обратился капитан к старшине.

– Где?

– Посмотрите в саду, в подвале…

Когда Чупати и Кантор вышли из дому, Шатори подошел к платяному шкафу и открыл одну дверцу.

– Если у нас хоть что-нибудь пропадет, тогда смотрите! – истерично кричала мать инженера, стоя у капитана за спиной.

– Успокойтесь, мамаша, и не мешайте мне работать!

Капитан высунулся в окошко и крикнул радисту, сидевшему в машине у рации:

– Дай-ка мне отдел!

Через несколько секунд радист, подъехав к самому дому, протянул капитану телефонную трубку в окошко: