– А где женщина?

– Спокойно, товарищ Чупати, спокойно! – К нему подошел врач в белом халате. – Не нужно волноваться.

Кантор, который все время лежал возле кровати хозяина и не сводил с него глаз, сразу же вскочил на ноги, как только сержант открыл глаза, и бросился лизать ему шею от радости.

– Так где же женщина? – еще раз спросил Чупати.

– К сожалению, ее спасти не удалось. Когда пограничники вытащили ее из болота, она была мертва, – ответил наконец врач, готовя шприц для очередного укола.

Когда с процедурами было покончено, в палату впустили конюха-пограничника.

– Что с ребенком? – спросил у него Чупати.

– Все в порядке, отдали в детский дом. Доктор говорит, что жизнь малыша вне опасности.

– Известно, чей это ребенок? – поинтересовался сержант.

– Отец ребенка, если такого мерзавца можно еще называть отцом, Иштван Ласло…

Подробности Чупати узнал несколько позже, когда уже переодевался в свою одежду.

Оказалось, что мужчина работал главным бухгалтером одного будапештского предприятия и совершил крупную растрату, за которую его должны были привлечь к уголовной ответственности. Чтобы избежать наказания, он решил бежать в Австрию вместе с женой и пятимесячным ребенком. Один из местных жителей за тысячу форинтов обещал перевести их через границу. Однако довел их только до болота, ткнул рукой, куда нужно идти дальше. Вот они и пошли…

– Бывают же такие мерзавцы! – воскликнул возмущенно Чупати.

– Проводника уже арестовали, – сообщил пограничник.

Одевшись и подозвав к себе верного Кантора, старший сержант сказал:

– Ну что, дружище, в этом болоте и тебе небось не сладко пришлось?

Насколько Кантору везло в работе, настолько он был невезуч в любви. За последние годы у него, правда, было несколько легких любовных похождений в дни, свободные от заданий, родилось несколько щенков, которые были похожи на Кантора и унаследовали от него ряд положительных качеств.

Однако для настоящей любви у Кантора не было ни времени, ни возможности. Внутренняя дисциплина и собранность, к которым пес привык во время работы, не позволяли ему тратить время на такие вещи.

С появлением же Лохмушки все изменилось: Кантор по-настоящему влюбился. Каждый раз, возвращаясь с задания, как бы поздно ни было, пес в первую очередь направлялся не к своей конуре, а к домику, в котором жила молодая собака. Кантору доставляло удовольствие хотя бы увидеть ее мельком, взглянуть, как она дремала, растянувшись в конуре. По утрам Кантору было особенно приятно слушать, как Лохмушка призывно лаяла, повернув голову в его сторону. Пес старался научить Лохмушку всему тому, что хорошо знал и умел сам, за что та платила ему подобострастным обожанием.

Султану тоже нравилась Лохмушка, однако каждый раз, когда он пытался приблизиться к ней, собака встречала его злобным рычанием, что наводило его на невеселые мысли о том, что у него есть более счастливый соперник.

В начале сентября старшему сержанту Чупати было досрочно присвоено воинское звание «старшина».

Наблюдая за заигрыванием Кантора с Лохмушкой, вновь испеченный старшина радовался их дружбе. В мечтах старшина уже видел щенков от Кантора с Лохмушкой, которые бегали по двору, умножая собачье потомство части. Это были бы такие щенки, каких не сыщешь на всем свете, каких не стыдно показать на любой международной выставке служебных собак. Более того, старшина был уверен, что все призовые места заняли бы именно его собаки.

Однажды после обеда Чупати незаметно удалился домой, оставив Кантора в будке Лохмушки. Когда же часов в десять вечера Чупати был вызван на происшествие и пошел за Кантором, тот, как разъяренный тигр, бродил взад и вперед по конуре Лохмушки, которая безмятежно дремала в углу.

– Кантор, дорогой, не сердись на меня, что я помешал тебе, – сказал Чупати, – но нас вызывают на задание.

Как только старшина открыл дверь, Кантор выскочил из конуры и, потянувшись, бросился хозяину на шею.

– Соскучился, да? Ну ладно, пошли, нас с тобой ждут…

Напротив железнодорожного вокзала располагалось здание областной почты, к которому подходил один запасной железнодорожный путь, куда прибывали и отправлялись почтовые вагоны. Расстояние между почтой и путями было не более пятнадцати метров. Мешки с заказной корреспонденцией и ценностями переносили на руках. Поздно вечером прибывал лишь один поезд – из Будапешта, которым обычно привозили довольно крупные денежные суммы. Площадь перед вокзалом всегда была настолько оживленной, что никому и в голову не могло прийти, что здесь можно совершить какое-нибудь преступление.

О прибытии денег знало ограниченное количество человек, тем более что деньги, как правило, привозили в самое различное время.

Когда Чупати прибыл на место происшествия, там его поджидал начальник уголовного розыска старший лейтенант Шатори.

– Как дела? – спросил его старшина.

– Да вот, как назло, плотный туман. А у преступника двадцать минут форы.

– Посмотрим, – проговорил старшина, осматривая место преступления.

Почтовый служащий, несший в здание опломбированный почтовый мешок, получил сильный удар чем-то тяжелым по голове. На асфальте расплылось довольно большое пятно крови.

– Смотреть здесь нечего, идите по своим рабочим местам, – сказал Шатори работникам почты, которые столпились вокруг.

Осмотрев место преступления, Чупати сказал:

– Преступник не оставил здесь ни одной, даже самой маленькой, вещицы.

– Борьбы здесь не было… Преступник нанес удар, сбил служащего с ног, схватил мешок и бежать… – Шатори взглянул на часы: – Сейчас, я полагаю, сидит где-нибудь и мыкается: ведь он унес мешок не с деньгами, а с заказными письмами. Мешок, в котором находилось полмиллиона форинтов, нес другой служащий.

– Удивительно: сколько народу здесь ходит – и на тебе! – рассуждал вслух Чупати.

Понюхав следы, Кантор повел старшину на улицу.

– Кто-нибудь с нами пойдет? – спросил Чупати.

– Извини, Тибор, но у меня нет ни одного свободного человека, – объяснил старшине Шатори. – Ты уж сам как-нибудь…

Чупати пошел за Кантором. Как только вышли за ворота, пес свернул к вокзалу, затем к товарной станции. Здесь как раз выгружалась бронетанковая часть, и Кантор чуть было не попал под танк.

В тот вечер густой туман окутал землю. С товарной станции Кантор пошел на окраину города. Слева от дороги находился завод, справа – склады боеприпасов воинских частей.

Вскоре Кантор перепрыгнул через забор, которым была огорожена заводская территория, и спрыгнул в кювет.

– Мешок нашелся, – тихо сказал старшина, ощупывая руками разбросанные письма. Он даже попытался собрать их в мешок. Но в этот момент в глаза ударил ослепительный луч света.

Чупати инстинктивно прикрыл глаза рукой и пригнулся к земле. Над головой пролетела автоматная очередь.

– Не стреляйте! Полиция! – закричал старшина в сторону вышки, на которой стоял часовой.

– Ложись! Буду стрелять! – крикнул ему в ответ часовой.

– Пришли ко мне скорее дежурного! – крикнул старшина, неподвижно распластавшись на земле.

К счастью, дежурный не заставил себя долго ждать. Проверив у Чупати документы, он отпустил его.

«Черт возьми! Как же тогда здесь прошел преступник, – думал Чупати. – Быть может, четверть часа назад туман был такой густой, что часовой никого не заметил. А может, бросил мешок да скорее бежать?»

Через десять минут Кантор привел хозяина на вокзал и остановился на восьмом пути. Здесь след кончился. Как раз в этот момент по радио сообщили, что в направлении Бюк – Шопрон отошел скорый поезд.

Однако Чупати все твердил Кантору:

– След! Кантор, след! Ищи!

Кантор перешел на соседний путь, потом на следующий. На четвертом пути пес снова напал на след. Следовательно, преступник не уехал на поезде, а только перескочил через эшелоны, которые до этого стояли здесь на путях.

С перрона Кантор направился в привокзальный буфет, а оттуда в зал ожидания, где остановился возле одной пустой скамейки и громко тявкнул несколько раз. На лай собаки в дверях появился полицейский, дежуривший на вокзале.