— Крепи! — крикнул Янсен.

Я мигом обмотал конец линя вокруг битенга, чтобы спасающееся бегством животное не ушло вместе с гарпуном. И вовремя — линь дернулся из моих рук с такой силой, что ожег кожу на ладонях. Потом он натянулся, как струна, но порвать его дельфину было не под силу. С гарпуна бы не сорвался, тогда он — наш.

Меж тем Янсен выкарабкался из сетки и принялся с моей помощью вытягивать добычу. Вокруг нас собрался весь экипаж, исключая капитана и рулевого. Фьете торопливо ладил второй линь с петлей на конце. От борьбы и потери крови дельфин несколько обессилел, и мы подтянули его к самому борту. Боцман попытался было набросить на него петлю, но промахнулся. Однако с третьей попытки это ему все же удалось. Петля крепко затянулась возле самого хвостового плавника.

Линь быстро завели в блок.

— Вира помалу!

Дельфин завис над палубой хвостом кверху. Янсен еще раз с силой надавил на гарпун. Симон стукнул гандшпугом[33] по дельфиньей голове. Несколько капель крови упали на выдраенную добела палубу. Мы стояли вокруг огромной, больше человеческого роста, туши. Охотничий азарт остыл, и нам стало жалко несчастного дельфина. Может, это именно он уже несколько недель резвился вокруг «Доры», а мы радовались его прыжкам. Ведь он со своими приятелями такой же пахарь моря, как и мы. Да и людей он не жрет. Висит вот теперь на рее, и жалко его, бедолагу.

— Кок, сегодня на обед рыбьи котлеты, — сказал Янсен и, упершись ногой в раскачивающуюся тушу, выдернул гарпун. Команда молча стояла вокруг.

К полудню с камбуза понеслись дразнящие запахи, от которых у меня потекли слюнки, думаю, что и у остальных парней тоже. Сострадание к дельфину давно позабылось. Мальчишкой, когда кололи свинью, я всегда крепко держал ее за хвост, и, как ни жаль мне было нашу свинью, которую мы заботливо откармливали целое лето, мечты о свежей колбаске и ветчине были сильнее сострадания. Точно так же обстояло дело и с дельфином.

Однако возле кубрика собралась компания старых матросов, лица их были сумрачны.

— Не-е-е-т, мы ни за что не будем его есть…

— Может, в нем — душа какого погибшего морячка…

— И вообще нам сегодня положен гороховый суп с солониной.

— Не будем есть!

— Биллем, сходи поговори с капитаном.

Меж тем подошло время ловить Солнце. Кэптен Вульф прохаживался взад и вперед по подветренной стороне шканцев. Биллем и пятеро его приятелей замерли у трапа, почтительно взирая снизу вверх на капитана.

— Ну, что случилось?

Капитан прервал свой променад и подошел к поручням. Вперед вытолкали Виллема. Он так волновался, что едва не проглотил свою табачную жвачку.

— Кэптен, мы не хотим его есть!

Вульф потеребил свою бородку.

— Вот как? И кого же вы, позвольте узнать, не хотите есть?

— Дельфина, морскую свинью, вот кого!

Большой палец Виллема уперся в камбуз, где Симон колдовал вокруг своих котлов.

Тем временем у трапа полукругом сгрудилась и остальная команда. Фьете подмигнул мне:

— В штиль матросов всегда одолевают дурные мысли.

Мы рванули к подветренному трапу и взбежали на шканцы. Вульф же спустился на несколько ступенек, но стоял все еще выше, чем команда. За ним, чуть выше, стояли Янсен, Фьете и я.

— Итак, — сказал Вульф после некоторого раздумья, — вы не хотите есть дельфина. Что ж, это вовсе не обязательно.

Биллем беспокойно зыркнул на своих соратников. Уступчивость капитана только сильнее возбудила их. Кое-кто уже разинул было рот, чтобы предъявить требование о гороховом супе с солониной.

Но капитан опередил их.

— Не понимаю только, почему вы, собственно, отказываетесь есть дельфинье мясо?

Биллем снова смущенно глянул на приятелей. Изложить причины отказа капитану и остальной команде было для него делом нелегким. Вульф терпеливо ждал, когда Биллем наберется храбрости. Так и не дождавшись, он заговорил первым:

— Я тоже верю, что ловить дельфинов — грех и это приносит несчастье.

Все так и остолбенели.

— Но, — продолжал капитан Вульф, — несчастья следует опасаться только герру Янсену. Вы-то ведь вместе с ним не ловили!

Парни переглянулись:

— Да, это уж точно.

— Капитан прав.

— Конечно, согрешил только штурман.

— Герр Янсен, — сказал Вульф, но теперь в совсем ином тоне, — взгляните-ка, шквал идет. Прикажите зарифить марсели.

Потом повернулся и снова ушел на шканцы.

Янсен тут же погнал людей на такелаж. Вульф прошел мимо нас с Фьете.

— Можете быть свободны. Скажите коку, чтобы после маневра он побыстрее раздал еду. И порции побольше.

И тут завыл-засвистел шквал. Хлынул тропический ливень, мокрая парусина стала жесткой, как кость. Работать на реях было чертовски трудно. А когда шквал прошел, команде пришлось еще раз лезть на реи и отдавать рифы. «Дора» снова достигла ветровой зоны, которая дальше к зюйду переходит в зону зюйд-остовых пассатов.

Волна под штевнем вспенилась, далеко позади нас тянулся пузырчатый кильватерный след. Вся команда ела свежее дельфинье мясо. Симон жарил добавку, покуда все не насытились по горло.

В штевневых струях вздымались и утопали дельфиньи спинки. Морские свиньи резвились вокруг нашего корабля. Акулий крюк мы убрали. На таком ходу проку от него не было никакого.

Экваториальная купель. «А не слабо вам, плотник?» Я учусь делать операции. Как удят акул.

Ветер держался, хотя и заходил со всех румбов. Все наши бочки с водой наполнились по самую пробку. Только вот с харчами дела обстояли не очень хорошо. Под тропическим солнцем солонина слегка позеленела, и душок от нее пошел довольно смрадный. Биллем клялся, что лучше сам бы загарпунил дельфина, чем «трескать этакую вкусноту». Но «Дора» бежала слишком быстро. Наша соленая капуста воняла, как коровий корм зимой. В добротных, двойной морской закалки, сухарях расплодились юркие червячки. В муке и перловке хозяйничали прожорливые клещи.

— Ничего, разварятся, — сказал Симон. — Не очень-то привередничайте, парни, мы не прошли еще и половины пути. Это еще цветочки, а ягодки впереди.

А пока впереди был экватор.

Сейчас я читаю иной раз в газетах о больших празднествах, посвященных переходу экватора. Главным образом на туристских пароходах. С шествием Нептуна, и все такое. На «Доре» о Нептуне большинство парней и понятия не имело. Праздник состоял в том, что у трапа, ведущего на шканцы, появился… Янсен с бутылкой «аквавита»[34] в руках.

— Мы переходим экватор! — И каждому по чарке. А поскольку на одной ноге стоять долго нельзя, то и по второй.

То ли «аквавит» на экваторе не самый подходящий напиток, то ли по какой другой причине, но голоса у парней сразу стали громче. Томсен рассказал, как на бриге «Луиза» боцман, обвязавшись концом, на самом экваторе сиганул с бушприта в воду, а на корме его вытащили.

Неожиданно через поручни шканцев перегнулся капитан Вульф.

— Когда я был еще юнгой, мы всегда так делали при первом переходе экватора. Один раз — за корабль, другой — за капитана, а третий — за гамбургских девок.

— Эх, вот бы мне, — вырвалось у меня.

— А не слабо вам, плотник?

Что мне, скажите, оставалось? Капитан так по-доброму разговаривал с нами, а я возьми да и вякни… Может, это «аквавит» подействовал? Так или иначе, но я ответил:

— Нет, кэптен.

С подветра через блок на ноке грот-марса-рея быстро завели конец троса. Фьете обвязал меня вокруг груди незатягивающимся беседочным узлом.

— Только не зевай, а то не сможем вытянуть.

Я кивнул и полез на нок фока-рея. Черт побери, я ведь уже много раз лазал сюда и смотрел на море. И сюда, и повыше. Но теперь, когда я был должен, или, точнее, мне захотелось отсюда прыгнуть, дело выглядело совсем по-иному. Высота казалась по крайней мере раза в три больше, чем на самом деле.