Катце невольно вспомнил, как Рауль обнял его тогда – в душе, как прижал к себе, как был с ним ласковым и осторожным, боясь причинить как физическую, так и душевную боль. Сейчас было невыносимое чувство – будто им поиграли. Вполне в духе Блонди. Именно то, чего и следовало ожидать. "Значит я прав, Рауль – получил, что хотел и потерял интерес".

– Да я уж помню. Даже если бы захотел не смог бы забыть, – с упреком усмехнулся монгрел. "Уж ты-то, Рауль, умеешь напомнить, нечего не скажешь!" – Мое дело следовать за вами и по мере моих скромных сил оберегать от различных опасностей.

Это моя прямая обязанность до возвращения в Эос.

"Мне показалось или он вздумал ехидничать?" Рауль подавил желание обернуться и в своей обычной манере смерить монгрела ледяным взглядом. "Нотки раздражения?

Неужели? Второй Консул разозлил монгрела. Какая трагедия!" – Тебе? Оберегать меня? – казалось, блонди не скрывал истинного удивления. – Ты снова забываешься…

Эм, наконец, соизволил остановиться и, полуобернувшись, посмотреть на монгрела.

Было пасмурно, дул прохладный ветер, но на самом горизонте небо было чисто от туч, и солнце, горевшее на самом краю между небом и океаном, казалось, освещало Катце изнутри, делая похожим на какое-то древнее изваяние, застывшее по воле руки мастера. "А он красивый", – не смотря на раздражение, пронеслось в голове у блонди. Вдруг ему вспомнился совсем другой Катце – не светящееся изваяние, а раскрасневшееся лицо с зажмуренными глазами и приоткрытыми в истоме губами, с которых срываются одни из самых приятных теперь звуков для блонди – стоны и вздохи наслаждения. Не от препаратов, не насильно.

"Юпитер их забери!" – Рауль поморщился, отгоняя непрошенные картины той ночи. Да, ему, возможно, никогда не было так хорошо, как тогда, но… попадать от этого в зависимость Эм не собирался – слишком многое было поставлено на карту. "Я должен от него избавиться, – вдруг чётко понял он, – он единственный свидетель моей слабости".

– Иди в машину, Катце.

"Меня гонят?" – эта мысль почти рассмешила, но почему-то в следующее мгновение стало больно.

Катце закусил губу, опустил голову и, усмехнувшись, сунул руки в карманы – поза человека, которому немного холодно и ужасно грустно, а еще – обидно.

– Иди в машину, Катце, – тихо повторил он – словно какую-то насмешку над собой.

Вскользь посмотрев на море, монгрел проглотил ком, вставший в горле. Хотелось просто развернуться и уйти, только вот ноги словно вросли намертво в песок.

Помолчав с минуту, дилер снова взглянул на человека, которого – как оказалось – он любит даже сейчас. Боль во взгляде скрывать удавалось плохо.

– Вы правы, господин Эм. Мне лучше вернуться… – "В ненависть, в боль, в кошмары Раная-Уго, в бордель Минос, а еще лучше – на помост для петов в комнате приват показа! Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Подальше от тебя!" И нет смысла выказывать своих чувств, говорить какие-то ненужные слова, просить не поступать так жестоко и не мучить его. Все просто и логично. Катце знал, что так будет.

Лицо монгрела вдруг изменилось, он вытянул руки по швам, поклонился на манер фурнитура.

– Прошу вас, не задерживайтесь, – тон холоден и официален, только голос дрожит.

Катце в последний раз посмотрел на Рауля и, развернувшись, пошел прочь.

Блонди поджав губы, наблюдал за как будто враз потерявшим себя монгрелом – словно у того обрезали все нити, поддерживающие его в вертикальном положении.

Марионетка, теряющая своего хозяина, как правило, долго не живёт – если только не найдёт себе нового или не научится жить самостоятельно. "Похоже, я действительно стал кукловодом, – внутренняя усмешка была горькой, – причём уже очень давно… Что ж, Катце, учись жить без нитей или… или умри, мне нет до этого дела".

Поклонившись, монгрел словно растаял в дрожащем воздухе заката.

"Ему и правда плохо". Блонди продолжил свою прогулку, медленно идя вдоль берега и, не отрываясь, смотря на закат. "Впрочем, это не моё дело – со своими чувствами он разберётся сам, а мне нужно подумать о своих". Эм остановился, повернувшись к океану лицом и наслаждаясь сильным холодным ветром и заставляющим плотнее застегнуть сьют. Собственные чувства вызывали опасение, хотя бы уже тем моментом, что вообще присутствовали. Нужно было от них избавляться… Но как?

Может просто взять их под контроль? Блонди неожиданно улыбнулся сам себе: "Избавиться от монгрела и найти того, кто не будет вызывать никаких эмоций, и при этом молчать… Идеально".

Стоя на берегу океана и смотря на погружающееся в воду солнце. Блонди не чувствовал холода, который медленно, но верно, пробирался под одежду и доставлял телу неудобства. Когда солнечный диск полностью скрылся за линией горизонта, Рауль словно очнулся ото сна и мутным взглядом оглядел пустынный берег. Темнело.

Пора было возвращаться в Эос. Пока Эм шёл к машине и, как следствие – к Катце, Эм уже почти всё решил: он находит себе человека – конечно из элиты – того, кто не будет вызывать лишних эмоций и сможет удовлетворить его тело. Всё. Задача определена.

Катце стоял у машины, опершись о капот бедрами, и курил. Когда вернулся Рауль, у ног монгрела лежало пять сигарет, шестая медленно тлела в пальцах. Таким образом, Катце пытался снять стресс. Не помогло, а вот накуриться до легкой тошноты очень даже удалось.

"Мне все равно, – убеждал он себя, глядя на почти закатившееся солнце. – Мне плевать. Просто надо забыть и все… Все ведь кончилось. Все. Эксперимент окончен успешно, подопытный жив, гордитесь собой, господин Второй Консул".

Заметив подходящего к машине Рауля, Катце в последний раз затянулся и выбросил сигарету.

"Опять курит". Не говоря ни слова, Рауль сел в машину, закрыв за собой дверь. "Всё-таки я замёрз".

Катце сел за руль и ни словом, ни взглядом не обменявшись с Раулем, завел мотор.

Монгрел был мрачнее тучи, машину вел уверено, но нервно и не слишком быстро.

Заглядывать в зеркало заднего вида не хотелось – он не желал видеть этой ледяной жестокости в зеленых спокойных глазах, и злой ухмылки видеть не хотел – это было бы уже выше его сил. Хотелось поскорее приехать домой и сесть за работу, чтобы хоть как-то отвлечься от той противной тоски, что в конец извела его. Катце понимал, что Рауль с сути прав: рисковать жизнью ради "какого-то" монгрела – пусть даже красивого и умного – не стоило. Да и сам Катце не хотел этого. Он всего лишь немного позволил себе помечтать о том, что невозможно.

Они доехали до Эос, и Рауль вышел из машины… Советник так и не обернулся.

Юный Эльвио Стоун опять пришёл к нему.

"Нда, видимо я у большинства здесь вызываю определённые желания", – не мог не усмехнуться блонди самодовольно.

Молодой рубин, совсем недавно попавший в Эос и занимавший отнюдь не самое высокое положение. Впрочем, Раулю в этом случае на положение было наплевать – элита – уже хорошо. Главное, мальчик был что надо – не задавал лишних вопросов, был внимателен, учтив, вежлив, никогда и слова себе не позволял сказать без дозволения на то Советника. Но, увы, у всех бывают недостатки – мальчик оказался привязчивым. Даже чересчур. Вот и сейчас – пока был перерыв, и многие отсутствовали на своих местах – Эльвио пришёл к нему. Понятно: зачем. Когда блонди сделал с ним это в первый раз, мальчик только беззвучно рыдал и даже не пытался как-то воспротивиться действиям Консула, но небольшая ласка и внимание сделали своё дело – через месяц он уже сам, добровольно отдавал себя в руки блонди, не заботясь ни о последствиях, ни о чём-либо другом. Казалось, что Стоун упивался властью Эма над собой – никогда и ни в чём ему не противореча, рубин всегда выполнял его желания. Советник Минка ещё раз убедился, что идея с любовником была неплоха.