Мысли Ясона Минка уже около получаса витали в далях, абсолютно неизвестных ни его Советнику, ни кому бы то ни было ещё. Рауль Эм, наблюдавший за данным действием практически с самого его начала, уже начинал чувствовать некоторое раздражение, временами отрывая взгляд от покинувшего его Первого Консула и смотря на сцену, где в танце кружились два пэта. Второй Консул лично поставил этот танец, надеясь наконец-то вытащить Минка из непрерывного круговорота "работа-дом-работа" и выяснить, что с ним происходит. Не в правилах Эма было лезть в чью-то личную жизнь, но Ясон был исключением – ещё с Академии между ними установились чувства и эмоции сродни человеческой дружбе и Советник не мог оставаться в стороне от столь беспокоящих его событий. И дело было не только в том, что Первый Консул в последнее время сразу после работы спешил домой, забыв практически про все свои прошлые увлечения, включая аукционы пэтов и званые вечера – Минк менялся внутренне – очень сильно менялся. Эм сомневался в том, что это заметно кому-либо ещё, кроме него, ну и, разумеется, Матери. Но Юпитер по какой-то причине не хотела вмешиваться, а значит, это придётся сделать ему – его Советнику.

Устав гипнотизировать неподвижно смотрящего в одну точку – где-то чуть повыше сцены – Ясона, Рауль непозволительно громко поставил свой бокал с недопитым вином на стол, чуть задев им бутылку, издавшую при этом мелодичный звон.

– Скучаешь? – он невозмутимо встретил взор повернувшегося на звук Минка.

Тот внимательно смерил Консула взглядом и, кажется, догадался о причинах столь странного поведения. Устало потерев пальцами переносицу, Первый Консул Амои беззвучно отвернулся к сцене, на этот раз действительно устремляя свой взгляд на пэтов, исполняющих уже танец несколько другого толка.

– Рауль… – задумчиво произнёс он через несколько мгновений наблюдения, – это ведь всё искусственное, ты знаешь? – обращая испытующий взгляд на Второго Консула.

Эм почему-то сразу понял, что их разговор будет слишком откровенным – и он внесёт определённые изменения в их отношения.

– В какой-то степени всё в этом мире искусственно, – Рауль чуть пожал плечами, не показывая, как сильно удивило его это изречение.- Ты только об этом думаешь уже почти час?

– Нет, далеко не всё… – Минк явно снова погрузился в то самое состояние прострации, отворачиваясь к сцене и игнорируя второй вопрос. – Я точно знаю, что не всё.

– Ты поделишься со мной своими размышлениями? – Эм уже почти не скрывал своей заинтересованности от данных, по сути ничего не значащих, слов.

– Уверен, что хочешь это слышать? – спросил Минк неожиданно резко, в противовес своему лирическому настроению.

– Слишком много уточнений, Ясон, – блонди нахмурился. – Ты не считаешь, что это лишнее для нашего с тобой разговора?

Ничего не ответив, Минк жестом подозвал фурнитура, едва слышно приказав убрать пэтов и, дождавшись исполнения, целиком повернулся к сидящему в кресле Советнику.

– Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что знаю каково это – дотрагиваться до чужой обнажённой кожи, получая наслаждение самому и дарить его в ответ?

Сказать то, что Рауль на некоторое время лишился дара речи, значит – ничего не сказать. В его голове судорожно метались мысли о том, что это всего лишь шутка, или оговорка, или просто неверно истолкованная мысль, но нужно было быть полным идиотом, чтобы заподозрить в таком Первого Консула. Эм чётко понял: он истолковал всё верно, абсолютно верно, но вот представить Ясона Минка, подобно пэту, сжимающего в своих объятия кого-то, было выше его сил.

Молчание затягивалось, Первый Консул невозмутимо смотрел собеседнику в глаза, ожидая любой возможной реакции – смеха, который слишком редко возможно услышать от Рауля, и заявления, что это неплохая шутка, гнева и криков о том, что он сошёл с ума, что практически так же невозможно, как и первый вариант, просто тяжелого вздоха и слов о том, что Первый Консул явно заигрался. Но Советник молчал, лицо его было непроницаемо, пальцы рук побелели, изо всех сил сжимая ручки кресла, было видно: новая информация требовала более значительного времени для своего усвоения.

– Не молчи, я знаю, что это… звучит несколько странно, но не настолько же, чтобы ты разучился говорить? – лёгкая улыбка тронула губы Минка, вмиг ослабляя напряжение, тяжёлым воздухом повисшее в воздухе.

Наконец выдохнув, Эм откинулся на спинку кресла и чуть прикрыл глаза, выравнивая дыхание – стало легче, физически. Для облегчения же тревог духовных требовалось гораздо больше времени и прояснение слишком многих вопросов.

– Я уже было решил, что ты соблаговолил пошутить, – тихо произнес Советник. – И с кем ты… экспериментируешь таким образом? – совершенно незначительный вопрос, но Второму Консулу требовалось время для того, чтобы собраться с мыслями целиком и полностью.

– Думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос… – немного уклончиво ответил Ясон, наконец вспоминая про бокал с вином, чтобы смочить сухое горло перед следующей фразой.

Эм едва заметно кивнул. "И в самом деле глупый вопрос…тот монгрел, конечно это он". Вопросов было слишком много: "как?", "почему?", "зачем?", наконец.

Воображение сыграло с блонди злую шутку – Рауль представил себя на месте одного из пэтов в шоу, и к его горлу тут же подступила тошнота, а на висках выступил пот. Он не мог видеть себя в подобной роли и не представлял в ней Ясона.

Касаться голыми руками чужого тела – это воистину было мерзко, грязно. Как возможно находить в этом удовольствие – он просто отказывался понимать. Почему Ясон пошёл на это? Ответа не было. Блонди не интересует физический контакт.

Никогда. Это заложено в их сути, созданной самой Юпитер. Что же пошло не так?

Минк с нескрываемым любопытством следил за "душевными метаниями" своего Советника, медленно потягивая вино из хрустального бокала. Наконец он встал и налил в давно опустевший бокал Рауля ещё вина.

– Не пытайся понять меня, Рауль, – тихо сказал он, ставя перед своим другом божественный напиток, – я просто отвечал на твой вопрос, помни об этом, – он явно не удержался от ехидства.

– Не буду, – неожиданно согласился Рауль, поднося к губам бокал с вином, – но ответь мне всё же на ещё один вопрос… Почему ты это делаешь?

Казалось, Первый Консул задумался над вопросом так, как будто это было что-то философское, а значит не требующее конкретики.

– Я так хочу, – произнёс он, наконец, после значительного перерыва.

Блонди стоял в душе, и казалось, никак не мог отмыться от пропитавшего его чувства отвращения. Эму по-прежнему казалось, что он касается чьей-то кожи, что касаются его… Он устало прислонился к холодной стене под обжигающими струями воды и прикрыл глаза. Было странно – он узнал секрет Ясона, но никогда не предаст его, рассказав обо всём Юпитер. Он просто не сможет такого сделать, хотя это наверняка повлияет на столь любимую им Систему.

"Пусть делает что хочет, я не буду ему мешать… – выдохнул он, наконец, с облегчением, – это его жизнь".

Выйдя из душа, Рауль увидел в своих покоях совсем молоденького пэта, которого по его же приказу привели фурнитуры. Хрупкое тело было практически неразличимо в полумраке комнаты. В этой позе – стоя на коленях с абсолютно прямой спиной и опущенной головой, мальчишка напоминал статую, только редким дыханием выдавая в себе живое существо.

Подойдя к пэту со спины, блонди остановился лишь в шаге от него, внимательно смотря на обнажённую спину и выступающие на ней лопатки. Кожа была светлой и, наверное, тёплой на ощупь. Рауль не мог не попробовать. Ему необходимо было знать что именно в этих прикосновениях так притягивает Первого Консула.

Рука без перчатки медленно поднялась, потянувшись к выступающим позвонкам на ровной поверхности кожи, и неожиданно остановилась в считанных миллиметрах от неё. Наверное, пэт даже мог почувствовать тепло, исходящее от ладони своего хозяина. Эм не мог заставить себя сделать этот последний шаг, это уже было слишком. Он так же медленно опустил уже чуть подрагивающую кисть. Не сегодня, не сейчас… когда-нибудь, в другой раз он обязательно попробует и удостоверится в том, что омерзительнее чувства быть не может… А, так оно и будет.