Сдержать стон не получалось, и Катце не сдержал. Дыхание его участилось – тело реагировало на прикосновения к простате должным образом, и Катце знал, что Рауль снова доведет его до грани, а потом бросит наедине со своей неспособностью разрядиться. На душе было гадко…

Дилер запрокинул голову и шумно задышал, но он не стал умолять Рауля остановиться, и не потому, что не хотел – потому, что это было бессмысленно. "Только бы скорее все… ах…кончилось… скорее…" – М… мм! Нн… – Катце продолжал кусать губы, чтобы только не говорить. Ничего.

Совсем.

Рауль с какой-то отстранённой улыбкой наблюдал за реакцией монгрела: "Это живое, настоящее… искреннее. Я признаю вашу правоту, Первый Консул Амои, пэты по сравнению с этим ни на что не годны". Было видно, что Катце плохо морально.

Рауль тихо хмыкнул: "С этим придётся подождать… Хотя, возможно я доставлю тебе сегодня нравственное удовольствие. Это тоже будет интересно".

Блонди добавил второй палец и чуть согнул их в узком проходе, надавливая и лаская пальцами чувствительную точку внутри, одновременно другой рукой удерживая дрожащие колени монгрела на нужной ширине – плохо контролируя себя в этот момент, Рауль то сжимал их, то сильнее разводил в стороны.

Ничего не получалось – ни сопротивляться, ни лежать бревном. Катце едва не начал умолять Рауля, но выбрать между "нет" и "еще" не мог. Монгрел сунул запястье в рот и прикусил влажную от пота кожу – только бы не кричать. Приятная дрожь проходила по телу ритмичными волнами от каждого прикосновения, почти в такт сбивчивому дыханию. Мало того, что Катце сдался на милость победителя, так теперь Рауль еще и видел весь размер проигрыша монгрела – затуманенные карие глаза, влажные виски, вздохи и стоны, что рвались из груди, ту открытость Катце, что говорила о его готовности принять пальцы блонди еще глубже в себя. Монгрелу казалось, что с этим нельзя жить.

Заметив, что дилер кусает запястье, блонди на мгновенье нахмурился – он бы предпочёл слышать его, но сейчас на этом настаивать не стоило – Катце и так был не в стабильном психическом состоянии, так что придётся пока подождать. Не вынимая пальцы из сжимающегося отверстия, блонди сделал свершено неожиданную для себя вещь – свободной рукой коснулся влажного виска Катце, а затем зарылся пальцами в густые рыжие волосы, автоматически слегка массируя кожу головы. Поняв, что он делает, Рауль хотел было отдёрнуть руку, но в последний момент остановился: "Похоже, это испытание не только для него, но и для меня…" Он продолжил медленно перебирать волосы, одновременно вводя третий палец.

Катце ответил на этот жест блонди так же неожиданно – он, словно кот потерся щекой о запястье Рауля и, отпустив руку, всхлипнул. Глаза могрела все еще были закрыты – он не хотел видеть Рауля. Достаточно уже было того, что он отвечал на ласки блонди, стонал, кусал дрожащие губы, растеряно хватал пальцами воздух, и поддавался навстречу, превозмогая обжигающую боль. Лицо Катце исказила гримаса страданий и все же, он не сопротивлялся. "Рауль… Рауль…" – монгрел никак не мог связать мысли воедино, но повторял имя Второго Консула снова и снова – это было практически неконтролируемое желание.

– Рауль… – губы слабо шевельнулись, и слово можно было разобрать, только пристально глядя на монгрела. Катце не размыкая век, надеялся, что Советник Минка смотрел в другую сторону и не увидел этого.

Такая странная реакция со стороны дилера словно задела что-то внутри Рауля – эта практически добровольная отдача, до конца, целиком. Этот шёпот, эти движения губ – и даже если бы Второй Консул совсем оглох, то всё равно узнал это слово из всех других возможных вариантов. Продолжая движения пальцев внутри монгрела и зарываться рукой во влажные от пота рыжие волосы, блонди совершил своё самое страшное за всю жизнь безумие – склонившись к лицу монгрела, чтобы чётче услышать тот самый шёпот, Эм неосознанно коснулся своими губами уголка губ могрела, а затем, не удержавшись, полностью накрыл их своими.

Глаза Катце широко распахнулись – на мгновение он даже не понял: где он и что происходит. Губы в губы – это было, как ожег – намного острее и беспощаднее пальцев терзающих его. Длинные волнистые пряди блонди упали на грудь дилера и на шею – словно касаясь кожи, намеревались окончательно свести с ума. "Что он делает? Что ОН делает?" Катце застонал в рот Рауля – слабо протестуя, теряясь от шока. Он почувствовал, как влажный язык блонди касается его губ, приоткрывая их – еще не умело, но и не по-детски, как горячее дыхание обжигает щеку. Мышцы сфинктера непроизвольно дрогнули, плотнее охватывая пальцы блонди.

Услышав стон так близко, Рауль быстро распахнул закрывшиеся в момент прикосновения к губам монгрела глаза и взглянул в широко распахнутые с плескавшимся на дне ужасом глаза Катце. Да будет благословенна Юпитер во веки веков! – выдержке её детей могла позавидовать и сталь. Консул на автомате повторил несколько движений губами и с выражением смертельной скуки на лице отстранился. Кто бы знал, как нелегко это ему далось. "Что со мной?! Что во имя Юпитер на меня нашло?.." Ответов всё равно не было и блонди не оставалось ничего другого, как следовать своему начальному плану – двигавшиеся до этого в штрихпунктире пальцы медленно замедляли своё движение, всё реже и реже касаясь простаты, таким образом, давая монгрелу шанс – как можно менее болезненно пережить невозможность разрядки. Рауль совершенно спокойно смотрел на Катце, мимоходом оценивая его состояние. Мысли блонди сейчас были далеко.

Страх вернулся с большей силой. Вздрагивая от движений пальцев внутри него, Катце был не в состоянии оторвать взгляда от блонди. Но маска холодности въелась в лицо Рауля – как нечто совершенно омерзительное. На губах Катце все еще ощущал вкус поцелуя – отдаленный привкус мяты и что-то особенное, что принадлежит только Раулю. Блонди словно пометил его этим, и Катце знал, что никогда уже не избавиться от этого воспоминания, даже если очень захочет забыть. Рауль заклеймил его – нет, не той холодностью, которая сейчас отражалась в зеленых глазах, а непонятно откуда взявшимся огнем живого чувства, что было вначале.

Катце ощущал его так явно, что не мог ошибиться. Монгрел пребывал в оцепенении и тогда, когда Рауль отпустил его, кода прекратил свои действия.

Пальцы блонди двигались в теле Катце уже совсем медленно, ловя последние судороги расслабляющегося тела, вторая рука при этом неподвижно лежала на кушетке рядом с боком монгрела – даже не пытаясь до него дотронуться. Наконец, пальцы совсем выскользнули, напоследок пройдясь легким, едва ощутимым движением по паху и животу. Блонди отошёл к столу и достал из ящика влажные салфетки.

– Что ж, вы были правы – никаких повреждений нет…

Рауль вновь сел в свое кресло и записал что-то на бумажке.

– Можете одеваться, – Эм говорил, не глядя на Катце, – рядом с вами влажные салфетки, позади, слева – дверь в ванную комнату. Пользуйтесь чем удобно.

С минуту Катце молча смотрел на Рауля, словно ждал чего-то другого, а не этого чертового поведения отъявленной бесчувственной блондинистой сволочи. "Нет, – медленно приходя в себя, думал дилер, – мне только показалось… Он не умеет чувствовать… Но тогда зачем он поцеловал меня? Хотел поиздеваться напоследок поострее? Да, скорее всего! Тут что-то не так… И задницу саднит. Дерьмо!

Повреждений нет?! Это было полчаса назад!" Катце горько усмехнулся тому, как просто блонди удалось подчинить его. Он чувствовал себя не злым и не изнасилованным, а просто опустошенным. Хотелось надеяться, что после душа и через часа четыре, ему все-таки захочется если не жить, то продолжать существовать. Монгрел осторожно сполз с кушетки и с трудом передвигаясь, собрал с пола свои вещи. Ни слова не говоря, он ушел в душ. Замок на двери щелкнул озлоблено.

Катце вышел из лифта и остановился у двери личного кабинета Рауля. Ясон отправил дилера ко Второму Консулу с важными документами, которые нельзя было отправлять по сети. В них хранились сведения о допросе повстанцев – федералы имели доступ к компьютерам в Эос, а потому могли и шпионить. Монгрелу часто доводилось выполнять подобные поручения Ясона, и никто во всей Танагуре не знал, что он занимается и этим.