– Бедный Антон! – проговорила Рита. – Игорь тебе привет передает, у него сейчас дела, не может прийти.

И повторила.

– Бедный Антон!

Ему показалось, или вправду глаза ее блеснули. Жалость, жалость… Как хорошо, что она его жалеет. Что там Ницше писал про жалость. Вот тут, товарищ, мы с вами расходимся принципиально. Жалость, она иногда очень приятна бывает. Как там в "Старике Хоттабыче"? Когда больного джина жалеют, он выздоравливает. И он тоже выздоровеет, если она еще задержится немного.

Так вот, медленно, окольным путем, пришло открытие. Он болен, и он – в палате.

Может быть, его перенесли сюда ночью из преисподней. Ну когда он спал. Вполне могли это сделать. Его сознание балансировало на грани яви и сна. А почему, почему тогда он лежит один – других больных в палате не было. Может быть, он заразный?!

Да, конечно, он болен, он сошел с ума. А безумие, наверное, заразно – мать его заразила. Ницше ведь тоже сошел с ума. Те, кто нащупывают нити мироздания, сходят с ума, защитный механизм, предусмотренный Создателем, – чтобы человечки неразумные не совали пальцы куда не следовало. И почему они без марлевых масок, они ведь тоже могут заразиться? Хотел предупредить, но тут же забыл, о чем думал только что! Доктор, у меня провалы в памяти. Расскажите. О чем? О провалах. О каких провалах! Стал персонажем из анекдотов. Сам когда-то похихикивал над новыми русскими, зло так похихикивал. Потому что видел в них своих старых друзей…

– Что случилось? – спросил он осторожно.

Юрка продолжал стоять рядом с кроватью, смотрел на него, хмурился.

Семин махнул рукой: – мол, лучше не вспоминать. Остальные тоже хранили молчание.

– Ты вот лучше порадуйся за сына! Там ведь, и правда, как-то рассосалось! – сказал Виктор и по голосу его было ясно, что это не шутка, что он и сам безмерно удивлен. – Мы с Ритой все нарочно проверили, чтобы ошибки не было!

Анька косилась на них неодобрительно. Она хоть и в церковь заглядывала, и к колдунье ходила этой дурацкой, а в такие радикальные чудеса не верила. Ничего ее не удивляло: чем меньше человек знает, тем меньше он удивляется – парадоксально, но факт. Вот и Анька – серая душонка – ничему не удивлялась. И изумление его друзей казалось ей преувеличенным, фальшивым.

Друзья. И правда, они оставались его друзьями. Забавно. А он и не знал, думал, что он один на белом свете.

– Тут прямо какое-то чудесное исцеление! – сказал Семин.

– А я теперь в чудеса верю! – признался Антон. – Я тут говорил с одним…

И осекся – из-за плеча Семина выглянул метрополитеновец и погрозил ему пальцем.

Антон откинулся на подушку и закрыл глаза. Есть чудеса, есть. Он теперь точно знал. Поделиться ни с кем нельзя, жаль. Нет пророка… Впрочем, пьеса выйдет интересная. Очень интересная!