– Помогает?
– Мне – нет! – сообщил Кока. – Я бы предпочел стресс-бол в человеческом облике, такую большую резиновую куклу с набором масок по числу сотрудников компании!
– Две с лишним тысячи оригинальных масок? Полноцветных, на картоне, с вырезкой? – профессионально заинтересовалась Катя. – Если печатать в типографии, это будет стоить жутких денег!
И милая девушка с готовностью потянулась за калькулятором.
Дизайнер Кока демонически захохотал и рухнул на клавиатуру. Я подняла правую руку с указательным перстом, приготовленным для вращения у виска, но в последний момент проявила деликатность и просто поправила завиток волос над ухом.
– Лично я обычно втыкаю в эту штуку кнопки и булавки, – хищно улыбнувшись, сообщила мне незаметно подошедшая Мария.
– Помогает? – повторила я.
– С каждым днем все меньше, но я уже приготовила отличное бритвенное лезвие! – Мария мечтательно прищурилась, очевидно, воображая, как она будет пластать острым лезвием несчастный телефончик, превращая его в нарезку-ассорти.
Сказать, что к концу первого своего рабочего дня в «ТелекомКоме» я одурела – значило ничего не сказать. У меня жутко болела голова, а перед глазами, стоило только их закрыть, заплясали маленькие изумрудные человечки – все, как один, в конусообразных картонных шапочках, с пищалками, хлопушками и кусками жирного именинного пирога, которыми зеленые поганцы норовили запустить прямо в меня. Задремав в маршрутке по пути домой, я нервно вздрагивала.
Окончательно одурев, я перепутала маршрутки: села в машину, следующую в сторону моего собственного дома, а вовсе не в Пионерский, как я планировала ранее. Очнулась, когда поворачивать было уже поздно, и решила сначала немного отдохнуть в родных пенатах, а уже потом – вечерком, когда спадет жара, – потихоньку двигаться в Пионерский. На тот случай, если там объявился кто-нибудь из хозяев – Моржик или Ирка, – я из квартиры позвонила приятелям на домашний телефон. Никто мне не ответил. Я с сочувствием подумала о Томке, вероятно, страдающем от голода и жажды, повесила трубку, и тут телефон ожил по собственной инициативе.
Звонил Пискля, которому хотелось знать, увенчались ли успехом мои поиски неведомого «добра». Я злобно гаркнула: «Нет», и мерзавчик противным голосом посоветовал мне наведаться к почтовому ящику.
Бросив трубку на обувницу, я сгоняла на первый этаж, сквозь небольшую толпу каких-то граждан и гражданок протолкалась к ящику и вынула из него вторую пшеничную косу с плодово-ягодной заколкой. Банда Писклявого полностью обкорнала Ирку!
– Убью скотину! – в бессильной ярости вскричала я, представив себе подружку с кошмарной стрижкой выздоравливающего тифозника. И гневно топнула ногой, наступив на щегольской дырчатый штиблет какого-то дядьки. Мужик ни единым словом не выразил своего неудовольствия, но посмотрел на меня так пристально, словно хотел запомнить в лицо.
Не обратив на это внимания, я взбежала по лестнице, хлопнула дверью и закричала в трубку:
– Послушай,ты! Прекрати играть в шарады! Хоть объясни по-человечески, что именно я должна найти!
– Ценность, – как-то неуверенно ответил Пискля. – Чужую, не принадлежащую твоей подруге.
– Какую ценность? Хоть размеры назови! Что мне искать, жемчужные зерна россыпью или слиток серебра размером с холодильник?
– Какой холодильник? – опешил Пискля.
– Двухкамерный «Самсунг»? – предположила я, машинально покосившись в сторону кухни.
– Ты что, нашла ничейный холодильник? – после паузы спросил Пискля.
Мне показалось, что на заднем плане в этот момент слышны были еще какие-то голоса, но заговоривший Пискля их заглушил.
– А что, скажешь, холодильник – это не ценность? – завелась я. – Хороший холодильник – он дорогого стоит! Впрочем, я не находила никаких бесхозных холодильников, – тут я снова покосилась на собственный морозильный агрегат, который вполне можно было назвать бесхозным, так как о его наполнении в отсутствие Колянов я совершенно не заботилась.
Пискля невнятно кашлянул.
– Минуточку! – сообразила вдруг я. – Ты что же, и сам не знаешь, чего хочешь? Не имеешь никакого представления о том, что я должна искать, точно? Я угадала?
В трубке опять послышалось приглушенное многоголосие.
– Ладно, будем откровенны: вы правы, мы не знаем, какую именно ценность прячет от нас ваша подруга, – Пискля вдруг перешел на «вы» и заговорил мужественным басом. – Однако это не меняет положения вещей: наш... гм... человек передал нам некое добро, которое ваша подруга бессовестно присвоила. Мы не знаем, что это такое, но очень хотим это получить. А ваша подруга отказывается с нами разговаривать...
– Не хочет говорить по-хорошему – заговорит по-плохому! – бас снова сорвался в писк.
Я догадалась, что у телефона собралась вся шайка и аппарат передают из рук в руки.
– Нет-нет, не надо по-плохому, – нарочито спокойно попросила я. – Я постараюсь найти это ваше добро, чем бы это ни было. А вы обещайте не причинять вреда Ирке.
– Я подумаю, – важно пообещал Пискля.
Тон нашей беседы, поначалу весьма агрессивный, как-то незаметно изменился и стал почти приятельским. Мы даже едва не пустились в обсуждение тарифов на мобильную связь! Как я поняла, эта тема Писклю живо интересовала. Во всяком случае, он озабоченно спросил, плачу ли я за входящие звонки или же это делают мои собеседники. Тема дороговизны сотовой связи возникла в связи с моей настоятельной просьбой впредь звонить мне не домой, а на мобилку. Выраженное нежелание Пискли нести материальные расходы меня неприятно удивило. Что это за банда такая жалкая мне досталась? Киднепинг они осуществляют с помощью общественного транспорта, на сотовую связь денег жалеют, а главаря, вообще, похоже, в пятом классе средней школы себе подобрали. Правильно, детки сейчас как раз на каникулах, какого-нибудь хулиганистого пацана вполне можно нанять в бандиты – за мороженое и билет в кино!
Впрочем, Ирку банда Писклявого все-таки похитила, так что недооценивать эту криминальную компанию не стоило.
Тут мне вдруг пришло в голову, что у меня нет никаких доказательств того, что Пискля и его команда действительно похитили Ирку. А не мешало бы чем-нибудь подтвердить честное бандитское слово! В следующий раз, когда мой писклявый приятель позвонит, потребую дать трубку Ирке.
А пока не поленюсь, перерою подружкин дом от подвала до крыши. Буду искать что-то такое, что обладает большой ценностью и, о чем я знаю, не принадлежит Ирке. Вообще говоря, под это определение прекрасно подходит Томка! Не собака, а чистое золото, причем не Иркино золото, а мое собственное! У Максимовых Том только квартирует, правда, так долго, что уже прижился, и искренне считает Ирку и ее мужа такими же законными хозяевами, как меня. А неплохо было бы всучить писклявому паршивцу в качестве выкупа за Ирку здоровенную зубастую овчарку!
Представив, как бандюги, алчно блестя глазами и потирая ладони в предвкушении наживы, развязывают бантик на горловине большого холщового мешка и из подарочной упаковки на оперативный простор вырывается мое полнозубое четвероногое, я мстительно хохотнула.
Желание полежать-отдохнуть у меня как-то само собой прошло, так что я была уже вполне готова стартовать в направлении Пионерского. Правда, желание чего-нибудь перекусить не только не прошло, но даже усилилось, но тут я мало чем могла себе помочь: в холодильнике было почти так же пусто, как у меня в желудке. Нет, в желудке был хотя бы желудочный сок!
Впрочем, морозильный агрегат тоже оказался не вполне безнадежен: в ячейке на дверце нашлась бутылочка с кетчупом. Считать острый томатный соус самодостаточным блюдом, конечно, нельзя, но если полить им какое-нибудь хлебобулочное изделие...
Я вовремя вспомнила про булочку, которую купила еще по дороге в «ТелекомКом», но забыла съесть, потому что сочинение «поздравлялок» надолго отбило у меня аппетит.
Теперь булка сгодилась. Щедро полив ее кетчупом, я вышла из квартиры, чтобы мчать в Пионерский.
