– Ваше рабочее место там, – показала начальница, демократично представившаяся мне как «просто Мария». – Прошу! Мы вам очень рады и создадим вам самые благоприятные условия.

Часа через полтора я поняла, что мне создали самые благоприятные условия для потери аппетита, хорошего настроения и вообще рассудка. Самым первым и весьма ответственным заданием, порученным мне как редактору, было сочинение оригинальных поздравлений десяти именинникам и юбилярам. Каждое поздравление должно было быть особенным, при этом требовалось соблюсти общий стиль.

Проанализировав три дюжины образчиков, выданных мне предусмотрительной Марией, я обнаружила, что поздравления пишутся по общей схеме. Во-первых, следовало назвать именинника (юбиляра) уважаемым и по имени-отчеству, а затем убедительно просить его принять искренние (теплые, сердечные) поздравления с днем рождения (юбилеем) от всего коллектива «ТелекомКома». Потом нужно было отметить большой вклад именинника (юбиляра) в дело, которому он служит, – не имея ни малейшего представления о том, что это за дело такое! После этого полагалось высоко оценить человеческие качества героя торжества и переходить непосредственно к пожеланиям. Тут приветствовался витиеватый стиль и выражения типа: «ощущение абсолютного здоровья», «победоносное движение в будущее» и «неиссякаемый творческий потенциал».

Мой собственный творческий потенциал иссяк минут через сорок. Где-то на пятой или шестой «поздравлялке» я обнаружила, что в пожеланиях пошла по второму кругу. Кроме того, меня посетило близкое к сумасшествию ощущение, будто я разговариваю с манекенами в витрине магазина: все именинники, без различия возраста и пола, сделались в моем воображении однояйцевыми близнецами, в равной степени наделенными однообразными достоинствами. В комплект обязательных добродетелей входили высокий профессионализм, фантастическое трудолюбие, а также сила воли и упорство в достижении цели, парадоксально сочетающиеся с редкой добротой, поразительной чуткостью и чувством юмора, причем последнее непременно было искрометным – хоть спички зажигай!

Застопорившись на сочинении шестой «поздравлялки», я жалобно попросила у коллег гуманитарной помощи в виде чашечки кофе, получила ее и выхлебала горячий напиток в два приема, однако это нисколько не стимулировало мою умственную деятельность. Не дала освежающего эффекта и холодная пепси, налитая мне сердобольной девушкой Катей, занятой на конвейерно-поточной сборке полуфабрикатных флажков с фирменной символикой.

Оглядевшись по сторонам – не смотрит ли кто на меня? – я отодвинула в сторону компьютерную клавиатуру и несколько раз аккуратно стукнулась головой о столешницу. Камера видеонаблюдения над входной дверью с готовностью развернулась в мою сторону. Я придурковато подмигнула заинтересованно поблескивающему объективу и сказала:

– Эврика!

– С «Эврикой» мы уже не работаем, – не прекращая производство флажков, откликнулась замордованная тупой работой Катя. – Они запороли нам печать последнего буклета.

Я внимательно посмотрела на девушку, но не стала объяснять, что мое восклицание не имеет никакого отношения к одноименной типографии. «Эврика!» я вскричала потому, что придумала, как внести в свою работу по сочинению поздравлений свежую струю. Очень просто: буду пытаться представить себе человека, к которому обращаюсь!

Ну, кто у меня на очереди? Я посмотрела в бумажку со списком именинников. Шестым номером шел некий Кузьма Абрамович Чернорученко, и небанальное сочетание имени, отчества и фамилии на некоторое время выбило меня из колеи. Неведомый Кузьма Абрамович, банкир полных пятидесяти лет, виделся мне маленьким лысым живчиком с большим семитским носом, сливовыми глазами и лихим казачьим чубом, завитым спиралью на манер пейса. Облаченный в рязанскую вышитую косоворотку, Кузьма Абрамович наяривал на гармонике «Хава нагила» и подрагивающим в такт музыке подбородком указывал на шляпу с логотипом своего банка, призывая меня сделать денежный вклад в этот головной убор.

Я преодолела порыв достать кошелек и потрясла головой, выбрасывая из нее зримый образ гибридного славяно-еврейского банкира. Пропущу-ка я, пожалуй, господина Чернорученко. Кто там следующий?

Седьмым в списке числился Федор Федорович Быков, директор оптовой продовольственной базы. Я почесала в затылке. У меня лично был только один знакомый Федя – хулиганистый одноклассник, жизненный путь которого я наблюдала пунктирно: «волчий билет» в восьмом классе – ПТУ – армия – вещевой рынок – зона – снова рынок – снова зона и потом как-то вдруг – частная сеть дорогих магазинов. Один Федя закономерно проассоциировался с другим, и директор базы Быков представился мне здоровенным мордоворотом с забритой под машинку низколобой головой и толстой красной шеей, зажатой тугим воротником белой сорочки. Господи, да какое поздравление можно написать такому типу? «Федя, кореш, чисто с юбилеем тебя, в натуре!»

Идея с олицетворением адресатов позорно провалилась. Что бы еще придумать? Я порылась в сумке, нашла завалявшийся в складках огрызок маленькой шоколадки и слопала его вместе с неопределенного происхождения крошками и обрывком станиоля. Мозги, получившие допинг, заработали – неохотно, как проржавевший механизм, и с жутким скрежетом.

– У вас телефончик звонит, – видя, что я игнорирую раздражающий звук, подсказала мне Катя.

Оказывается, скрежет издавали не шестеренки в моей черепной коробке, а мобильник, в режиме вибрации гигантским тараканом сноровисто ползущий по ламинированной столешнице. Я перехватила жужжащее «насекомое» на пути в корзину для бумаг и поднесла к уху.

– Кыся, привет! – весело закричал мой муж. – Как ты там?

– Нормально, – буркнула я.

Катя посмотрела на меня с откровенным сомнением.

– Чего звонишь? – недружелюбно спросила я супруга, отрывающего меня от значительной и важной работы по восстановлению нормальных параметров творческого потенциала.

– Кыся, я тут подсчитал на досуге и обнаружил, что моя последняя статья в «Мире компьютеров» – уже двадцатая! Это же юбилей получается! Поздравь меня!

Я тихо зарычала. Коллеги отклеили заинтересованные взгляды от мониторов и прилепили их ко мне.

– Ну, что ты молчишь? – теребил меня Колян.

– Уважаемый муж! Примите искренние поздравления с Вашим юбилеем от всего коллектива нашей семьи! – провозгласила я, сбиваясь на угрожающее рычание. – Вы вносите значительный вклад в важное и нужное дело ознакомления компьютерных пользователей с новинками открытого программного обеспечения! Двадцатая статья – это рубеж, когда отшлифованные за годы активной работы навыки специалиста умножаются на присущие Вам прекрасные человеческие качества – природную доброту, отзывчивость, сердечность! От всей души желаем Вам ни в коем случае не подводить итогов, сохранять бодрость, оптимизм, хороший аппетит и крепкий сон! Ура!!!

– Сдохнуть можно! – восхищенно прошептала Катя.

– Аминь! – донесся из угла ехидный голос дизайнера Коки, которого я еще не успела толком разглядеть, так как его закрывал огромный монитор.

– Кыся, ты не заболела? – после паузы встревоженно спросил Колян.

– Я абсолютно здорова! – рявкнула я.

Выключила трубку и обвела тяжелым взглядом коллег, которые тактично удержались от того, чтобы озвучить свои соображения и комментарии.

– Возьми, это тебе! – Катя потянулась через проход, разделяющий наши столы, и поставила передо мной маленький телефончик из мягкой резины.

– Катюша, – сказала я сначала тихо, а потом все повышая голос. – Я понимаю, что должна казаться совершенной идиоткой, причем буйно помешанной, но неужели я буду выглядеть более нормально, если начну вести разговоры по игрушечному телефону?!

– А прикольно будет! – оживился Кока, высовываясь из-за своего монитора.

– Не дождетесь, – твердо сказала я.

– Не надо по нему звонить, это не телефон, а стресс-бол: такая штука для снятия нервного напряжения, – мягко пояснила Катя. – Его можно тискать в руке или швырять об пол.