– Меня зовут Жозе… Жозе Харкема.

– Вы ранены?

Она дотронулась правой рукой до шеи.

– Нет. Время от времени он просто слегка касался шеи кончиком ножа. – Она вытянула вперед левую руку и несколько раз согнула и разогнула ее. – Я еще чувствую боль: он заломил мне руку за спину, когда схватил меня.

– Он набросился на вас на площади Дам? Женщина кивнула.

– Да, у дверей универмага «Бейенкорф». Я как раз собиралась туда войти.

– Вы знаете этого молодого человека? Жозе Харкема не ответила.

Де Кок наклонился к ней поближе.

– Я спрашиваю: вы знали этого молодого человека? – повторил он.

Она нехотя кивнула.

– Видела его однажды.

– Где?

– М-м… В больнице Южного Креста.

– Вы там работаете?

– Да. Медицинской сестрой.

Де Кок удовлетворенно хмыкнул.

– И там, в больнице, вы впервые столкнулись с этим молодым человеком?

– Да.

Де Кок поднял палец вверх.

– Этот юноша приехал тогда вместе с молодой женщиной, Розалиндой ван Эвертсоорд, которая предъявила в регистратуре направление на исследование от доктора Ван Акена из Пюрмеренда, не так ли? – Инспектор помолчал и снова откинулся на спинку кресла. – А потом появились вы, Жозе Харкема, и увели ее…

Медицинская сестра сидела неподвижно, уставившись на инспектора немигающими глазами. Де Кок с трудом подавлял в себе раздражение. Его лицо посуровело, дружелюбные морщинки вокруг рта исчезли.

– Итак, вы увели ее с собой. Куда? – спросил он. Жозе Харкема опустила голову, и слезы закапали ей на колени.

– Ничего не могу вам сказать… – прошептала она.

– Почему?

Она испуганно взглянула на него и покачала головой.

– Никто не должен этого знать. Никто!

Де Кок придвинулся поближе к ней вместе с креслом. Лицо его снова разгладилось, он доверительно положил руку на плечо женщины.

– Вам приказали молчать? Я угадал?

– Да…

– Кроме того вам запретили появляться в больнице во время нашей «очной ставки»?

Жозе Харкема молча кивнула и еще ниже опустила голову.

– Меня отправили… в отпуск.

Старый сыщик смерил женщину оценивающим взглядом.

– Это сделало руководство больницы? Она снова покачала головой.

– И этого я не могу вам сказать… я не должна… не должна… – она словно тихое эхо повторила это несколько раз.

Де Кок медленно поднялся со своего места. Внутреннее чутье всегда безошибочно подсказывало ему, когда следует прекратить допрос, ибо дальнейшие его усилия ни к чему не приведут. И сейчас, несомненно, настал именно такой момент.

Де Кок Повернулся к Фледдеру.

– Куда ты поместил Рихарда Недервауда? Молодой следователь ткнул пальцем через плечо.

– В камеру предварительного заключения, как и в прошлый раз.

Де Кок прикусил губу.

– Отпусти его домой и скажи, чтобы он явился завтра утром в половине девятого.

Фледдер открыл рот от изумления.

– Домой? – растерянно повторил он. – Но Рихард взял в заложницы женщину… угрожал ей…

– Знаю, – спокойно произнес Де Кок. – Я же был при этом.

Он не удостоил никакими объяснениями своего молодого помощника, и тот, окончательно сбитый с толку, задал только один вопрос:

– А что будет с ней? – Фледдер указал на женщину, сидящую перед инспектором.

– Попроси дежурного бригадира арестовать ее.

– Арестовать? – Фледдер подскочил на стуле. – За что?

– За соучастие в убийстве, – невозмутимо объявил Де Кок.

На следующее утро Де Кок поднялся необычно рано, но когда он добрался до полицейского управления и вошел в комнату следователей, Фледдер уже сидел за своей электрической пишущей машинкой, и его ловкие пальцы так и порхали по клавишам. Он прекратил печатать только тогда, когда старый следователь остановился возле его стола, и поднял на него глаза.

– Я боялся, что вы появитесь слишком поздно, – с озабоченным видом произнес он.

– Почему?

Фледдер постучал пальцем по раскрытой газете, лежавшей рядом с пишущей машинкой.

– Все газеты полны сообщений о происшествии на башне Старой церкви. К счастью, они не опубликовали фотографий. Клянусь, через час сюда войдет комиссар Бейтендам, и разразится буря: он ведь еще ничего не знает, мы ему пока не сообщили о происшествии. – Он сокрушенно покачал головой. – И он будет по-своему прав, комиссар не должен узнавать из газет о том, что происходит в его районе. Потому-то я и спешу подготовить рапорт.

– Я надеюсь, ты постарался изложить все как можно короче?

– Только факты. Ну и конечно, имена всех причастных к этому событию.

Де Кок бросил взгляд на часы – четверть девятого.

– Если Рихард Недервауд явится вовремя, – а я назначил ему встречу в половине девятого, – мы успеем ускользнуть до того, как комиссар появится здесь.

Молодой следователь нахмурился.

– А куда вы намереваетесь отправиться сегодня?

– В больницу Южного Креста.

– Вместе с Рихардом Недерваудом? Де Кок кивнул.

– Да. И с Жозе Хракема. Именно поэтому я приказал задержать ее. – Де Кок хитро подмигнул своему помощнику. – Я понял, что вчера, когда я отдавал дежурному это приказание, ты решил, что я сошел с ума. Могу тебя успокоить: я тоже не верю, что эта женщина является соучастницей в убийстве. – Инспектор широко развел руками. – Но у меня не было иного выбора: если бы я отпустил ее вчера вечером после всей этой истории с похищением, она сразу же связалась бы с людьми, которые наложили на нее обет молчания, А как раз этого-то мне и хотелось избежать.

Фледдер, сложив губы трубочкой, втянув в себя воздух.

– И почему вы продержали целую ночь в камере эту невинную особу? – Он укоризненно смотрел на инспектора.

Де Кок с виноватой улыбкой прижал руки к груди.

– Я просил дежурного предоставить ей хорошую постель и вообще… уделить ей побольше внимания. – Он помрачнел. – А вообще вина за эту ночку, проведенную в камере, лежит не на мне!

– На ком же?

– Ты это еще узнаешь.

В комнату без стука вошел Рихард Недервауд, лицо у него было бледное и помятое, под глазами залегли тени. Он прямо от двери направился к Де Коку.

– Вы с ней говорили? С этой медсестрой, я имею в виду?

– Да.

– Ну и… Что она вам сказала? Розочка умерла?

– За ответом на этот вопрос нам сейчас и предстоит отправиться в больницу, – с горечью произнес инспектор.

Де Кок вылез из машины последним, с громким стуком захлопнул за собой дверцу и посмотрел наверх. Огромное неуклюжее чудище из стекла и бетона словно нависало над улицей – больница Южного Креста показалась Де Коку похожей на пчелиный улей. При виде этого безликого угрюмого здания его охватил внезапный ужас… необъяснимый страх перед этим многоглазым чудовищем, в слепые мертвые зрачки которого почти никогда не проникал солнечный свет.

Рихард Недервауд подошел и встал рядом, казалось, он угадал, какие чувства обуревают старого сыщика.

– Ужасное здание, правда? Де Кок кивнул.

– И этот главный портал… – еле слышно пробормотал он.

– Портал жизни и смерти, верно? – подхватил его мысль Фледдер.

– Вот именно… – вздохнул Де Кок.

Фледдер и Жозе Харкема пошли впереди, а Де Кок и Рихард Недервауд зашагали следом за ними. Когда они подходили к дверям больницы, инспектор ускорил шаг и нагнал их – он боялся, что медицинская сестра, очутившись на своей территории, может ускользнуть от них и исчезнуть в лабиринтах больничных коридоров и переходов.

Им никто не встретился, пока Жозе Харкема вела Рихарда Недервауда и обоих следователей к лифту. На седьмом этаже они вышли из кабины лифта и, пройдя через просторный вестибюль, из которого вели автоматические двойные двери, вошли в широкий коридор.

Де Кок не сводил глаз с медицинской сестры: она явно нервничала, это было заметно и по ее походке, и по тому, как она поминутно оглядывалась.

Когда они прошли половину коридора, Жозе Харкема остановилась и, многозначительно кивнув Де Коку, указала на дверь справа.