– Аннетье что-нибудь говорила тебе об этом?

– О его болезни?

– Да.

Белокурая Минтье замотала головой.

– Нет. Это всего лишь мои собственные предположения. Я заметила, что в последнее время Бертус почти перестал появляться на людях, и мне показалось это странным.

Де Кок поднялся со своего места. Нет смысла пытаться заставить ее говорить о вещах, о которых она не хочет рассказывать. Он дружески положил руку на ее круглое плечо.

– Возвращайся назад, – тихо сказал он, – тебя там, наверное, заждались.

Минтье улыбнулась.

– Я сказала, что должна съесть гамбургер, если не хочу упасть в обморок.

Седой сыщик накинул ей на плечи плащ.

– Если появится что-то, чем тебе захочется со мной поделиться, зайди ко мне в управление или позвони.

Она кивнула и торопливо засеменила к двери на своих высоких каблучках. Де Кок проводил ее взглядом, и вдруг за его спиной зазвонил на столе телефон. Фледдер снял трубку. Инспектор обернулся и увидел, как побледнело лицо его молодого помощника.

– Кто? – коротко спросил он. Фледдер положил трубку.

– Дежурный бригадир.

– Что там стряслось?

– Рихард Недервауд… захватил в заложницы какую-то женщину.

– Какую женщину? Фледдер смешался.

– Дежурный не сказал. Наверное, он и сам не знает. Он направил нескольких полицейских на Аудекерксплейн. Кажется, Рихард Недервауд подскочил к молодой женщине на площади Дам, возле Национального музея, приставил к ее горлу нож и пройдя таким образом через Беюрсплейн, Беюрсстраат и Патернорстерстейг, приблизился вместе с заложницей к башне Старой церкви.

Де Кок посмотрел на своего молодого коллегу, все еще ничего не понимая.

– К башне Старой церкви? Фледдер кивнул.

– В такое время башня обычно закрыта, но именно в этот день ее открыли для группы экскурсантов. Когда Рихард Недервауд втолкнул женщину в помещение башни, там уже никого не было.

Де Кок по-прежнему ничего не понимал. – От-куда, – спросил он, заикаясь, – поступило это сообщение?

– Вероятно, кто-то из прохожих видел, как Недервауд схватил женщину, и пошел за ними.

Де Кок с сомнением покачал головой.

– Но откуда этому прохожему стало известно, что человека, взявшего женщину в заложницы, зовут Рихардом Недерваудом?

– Возможно, Рихард назвался сам…

– Назвался сам?

– Ну да!

Де Кок подошел к вешалке, схватил свою шляпу и махнул рукой Фледдеру.

– Пошли скорей! – прорычал он. – Надо предотвратить беду!

Они бросились вниз по лестнице, перескакивая через три ступеньки. В вестибюле Де Кок на бегу бросил Яну Кустерсу:

– Есть какие-нибудь новости? Дежурный бригадир скороговоркой доложил:

– Этот парень и женщина находятся на верхней площадке башни, у первого зубца. Он грозится столкнуть ее вниз, если кто-нибудь попытается подняться в башню.

Де Кок испуганно взглянул на него.

– Надеюсь, полицейские этого не сделали?

– Нет.

– Чего же он хочет?

– Откуда я знаю. – Ян Кустерс пожал плечами.

– У тебя есть мегафон? – спросил Де Кок. Дежурный повернулся к шкафу и извлек оттуда звукоусилитель на батарейках.

– Возьми, только обращайся с ним очень осторожно, это собственность муниципалитета.

Де Кок одарил его уничтожающим взглядом и с мегафоном в руке в сопровождении Фледдера вышел из управления. Они направились по Вармусстраат.

На Аудекерксплейн уже собралась толпа. На лицах было написано напряженное ожидание. Зеваки, запрокинув головы, глядели вверх – на зубчатый край верхней площадки. Молодой полицейский, первым заметивший инспектора, подошел к нему.

– Экскурсовод, – пояснил он, – намеревался показать башню группе немецких туристов, прибывших на «Сейл Амстердам». – Он указал рукой наверх. – Видно, этот молодой человек двигался по Вейде Керкстейг, увидел, что дверь в башню открыта, и…

– Он сразу направился к башне? Молодой полицейский покачал головой.

– Как утверждает свидетель, который следовал за ними от памятника на площади Дам, они сначала повернули с Патернорстерстейг на Вармусстраат, потом этот тип вдруг развернулся и потащил женщину в обратном направлении: через Вейде Керкстейг к башне.

Де Кок посмотрел вверх и увидел на площадке длинную фигуру Рихарда Недервауда. Тот прижал светловолосую женщину спиной к зубчатому ограждению площадки. С такого расстояния разглядеть нож в его руке было невозможно. Инспектор поднес микрофон ко рту.

– Рихард! – крикнул он в рупор. – Я, следователь Де Кок, сейчас поднимусь к тебе, нам надо поговорить!

Фледдер положил ему руку на плечо.

– Лучше это сделаю я, туда очень высоко взбираться… Не меньше сотни ступенек, а вы человек не первой молодости, Де Кок.

У инспектора напряглись скулы, он понимал, что Фледдер прав, но слышать эти слова ему было все же неприятно.

– Оставайся здесь! – приказал он. – Я попробую уговорить его отпустить женщину, а ты позаботься о том, чтобы она не сбежала, как только спустится.

Он снова поднес мегафон ко рту.

– Я поднимаюсь наверх, Рихард, я хочу выслушать твои требования.

Ответом ему было молчание.

Де Кок направился к башне, и люди молча уступали ему дорогу. Подойдя ко входу, он остановился, чувствуя, что его подташнивает и ноги дрожат от напряжения. Казалось, он ощущал биение собственного пульса даже в кончиках пальцев. В голове стучало только одно: а вдруг Рихард Недервауд выполнит свои угрозу и сбросит женщину вниз, тогда в ее смерти будет виноват он, инспектор Де Кок. А уж он-то знает, как скоро на расправу его начальство, эти деятели только и ищут, на ком бы отыграться и всегда находят козлов отпущения среди своих подчиненных.

Де Кок отступил назад и снова поднял мегафон.

– Рихард, – закричал он, – послушай, не делай глупостей, от этого не будет никакой пользы ни тебе, ни твоей Розочке…

Убедившись, что снова не последовало никакого ответа, он глубоко вздохнул и, еще раз окинув взглядом молчаливых людей, собравшихся на площади, вошел в башню.

Первые пятьдесят ступенек он преодолел одним махом, потом у него перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, и он почувствовал, что ему не хватит сил поднять на такую высоту свои девяносто килограммов. Молодой Фледдер прав, подумал он с горечью, я уже стар для подобных восхождений.

Наконец он добрался до площадки, где было очень холодно и жутко завывал ветер.

Рихард Недервауд стоял рядом с женщиной спиной к инспектору и смотрел вниз. Де Кок подумал, что сейчас он бы мог нанести ему удар в спину, но тут же отогнал эту мысль: Фледдер уже имел возможность убедиться, что Рихард Недервауд юноша сильный и к тому же отличается непредсказуемой реакцией.

Неожиданно женщина заметила Де Кока. Ее карие глаза округлились, она приоткрыла рот, но старый сыщик знаком приказал ей молчать. Де Коку показалось, что секунды превращаются в часы, пока он стоит тут, на верху башни, пошатываясь под порывами холодного ветра. Старый следователь чувствовал, что долго так не выдержит, у него подогнулись колени, и он медленно сполз на пол, чувствуя спиной шероховатую стену. Очевидно, Рихард Недервауд услышал что-то и обернулся. На его бледном лице застыло удивленное и какое-то смущенное выражение.

Де Кок беспомощно развел руками и улыбнулся. При виде сидящего перед ним на полу полицейского инспектора Рихарда Недервауд растерялся, и его обычная ироническая усмешка сменилась странной смущенной, почти детской улыбкой. Дрожащей рукой он указал на женщину.

– Это она…

Де Кок продолжал все так же сидеть на полу.

– Кто? – спросил он.

– Это она… увела Розочку… – пролепетал Рихард.

Де Кок откинулся назад в своем рабочем кресле и с интересом посмотрел на сидящую перед ним молодую особу.

– Кто вы?

Она сидела, смиренно сложив руки на коленях и когда подняла на него глаза, инспектор увидел, что в них стоят слезы.